Разбитые. Как закалялась сталь (СИ) - MeXXanik

Убить Челси оказалось легче, чем спланировать его убийство. Нужно было всего лишь окружить его дом и отрезать пути отступления, а затем обезоружить и произнести «Авада Кедавра». И всё. Ромиро мёртв, миссия выполнена, никто не пострадал.

Возвращаться домой решили на следующий день, поэтому забравшись в постель, Николь несколько минут лежала в темноте, уставившись в потолок и слушая, как Малфой натягивает свои домашние брюки и чистит зубы. Когда Драко лёг рядом, а не в свою постель, и, наконец, затих, Николь была уверена, что тот ещё не спит.

— Спасибо, — произнесла девушка так тихо, что едва услышала себя. Малфой повернулся к ней.

— Не глупи, Рейнер.

Николь видела его в темноте, едва различимого, подпирающего голову рукой. Прежде чем он смог сказать что-то ещё, Никки наклонилась вперёд и прижалась к губам Малфоя своими.

После секундного колебания Малфой ответил на поцелуй, притянув её к себе за талию. Когтевранка же обняла Малфоя за плечи.

Может быть, сегодня ночью кошмаров не будет.

* * *

Уилтшир встретил их тёмным небом и тучами. После солнечного Шеффилда Мэнор казался особенно не привлекательным. Фамильное поместье Малфоев выглядело, как настоящее воплощение ужаса. Тёмное и каменное, оно громоздилось на пустыре, обдуваемое всеми ветрами. В саду росли розы, а древние каменные сооружения обвивал плющ из остролиста.

Малфой-Мэнор — это то место, где веками обитали чистокровные волшебники. Владения для настоящих Королей. Теперь от этого осталось одно название.

Вокруг царила тишина и холод. В этой местности всегда так — под ногами стелился туман, с неба капал мелкий дождь. Ещё темнота. Всё точь-в-точь, как душа семьи Малфой.

Мрачность дома приводила в уныние, а необходимость встретиться с Тёмным Лордом и доложить ему о проделанной работе угнетала. Долохов шёл впереди всех, всем своим видом показывая, что он главный.

Пожиратели смерти знали, что Долохову нельзя переходить дорогу ни делом, ни словом. Пожиратели смерти знали, что он один из самых жестоких соратников, обладающий холодным умом и абсолютным отсутствием сочувствия.

Они видели каждую его бессердечную пытку, что наполняла сырые стены подземелий последними сорванными криками.

Запыленной бутылке огденского было известно, как дробятся рёбра от криков его матери, что умирала под зверствами маглов. Лишь она знала металлический привкус крови из прокусанной губы, когда Антонин пытался забыть закатывающиеся от Круциатуса глаза сестры. Знала пробуждение в холодном поту среди ночи и эхом уносящуюся из сна ноту «ля» — последнее, что Антонин слышал в своей жизни от семьи.

Пожиратели смерти знали, что Долохову нельзя переходить дорогу ни делом, ни словом, потому что ему больше нечего было терять.

Разговор с Тёмным Лордом вымотал, но принёс долгожданное облегчение — на неопределённое время они свободны. Николь выдохнула, но тут же вспомнила, что ей предстоит разговор с родителями. Серьёзный разговор. Камень на душе ощутимо давил на хрупкую девушку. У неё было плохое предчувствие и оно не подвело — родители были злы. Мама плакала, а отец кричал. Николь чувствовала себя виноватой и готовой понести наказание. Родители, не долго думая, единогласно остановили свой выбор на домашнем аресте. Рейнер было запрещено покидать дом до конца каникул, то есть ещё месяц. Этот вид наказания пришёлся девушке не по душе, однако она не спорила. Домашний арест подразумевал постоянное сидение дома, однако служба Тёмному Лорду никак не располагала к этому.

Николь решила, что будет разбираться с проблемами по мере их поступления, а пока максимально старалась показать себя послушной девочкой.

Глава 19. Почему так больно?

— Ты действительно переживёшь моё отсутствие? — осторожно уточнил я.

— Переживу, — она легкомысленно махнула рукой, — пережила же я твоё присутствие! Тоже не сахар, если задуматься!

Макс Фрай, «Волонтёры Вечности»

Большие уверенные шаги, надменный взгляд из под густых ресниц. Эта дамочка знала себе цену. Короткие, идеально прямые волосы аккуратно уложены. Девушка куда-то торопилась, громко стуча каблуками по горячему асфальту.

Поворот, ещё один, и вот Пэнси уже дома. Огромное поместье, выполненное в готическом стиле, и абсолютное отсутствие уюта. Она действительно не терпела свою родню. Это потому, должно быть, что мы не выносим людей с теми же недостатками, что и у нас.

Гостиная пустовала. Это могло означать лишь две вещи: либо мистер и миссис Паркинсон в своей спальне, либо в Мэноре на аудиенции у Тёмного Лорда. Впрочем, любой из этих вариантов устраивал Пэнси.

Девушка стянула с ног туфли на высоком каблуке и вздохнула с облегчением. Слизеринка босиком поднялась в свою комнату и замерла на пороге. Её лицо исказило недовольство. Пэнси надула накрашенные губы, а её идеальные брови свелись к переносице.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, заметив парня на своей кровати.

— Я соскучился, — широко улыбнулся Тео. — Но вижу, что ты не в настроении. Что случилось?

— Просто оставь меня, ладно? — выдохнула девушка, проходя внутрь.

Когда Пэнси было семь лет, она думала, что если закрыть глаза ладонями, то в темноте век она увидит целую вселенную.

Сейчас Пэнси семнадцать. Она изо всех сил старалась увидеть яркие звёзды и северное сияние под ладонями, но видела лишь тьму, в которой нет ничего. Чистого чёрного цвета не существует в природе, но для неё больше не было других оттенков.

— Не могу, — упрямо ответил Теодор. Он понимал, насколько ей тяжело, но Пэнси никогда не жаловалась. Казалось, что эта девушка могла стерпеть всё.

— Можешь.

— Тогда не хочу.

— Ох, прошу тебя, только без громких слов! Избавь меня от этого, — Паркинсон всплеснула руками и подошла к окну, всматриваясь вдаль.

— Сегодня явно не твой день, Пэнс, — Нотт подошёл к ней и обнял со спины. — Я люблю тебя.

— Мне не хватало тебя, — сказала девушка, повернувшись к парню лицом. — Это был ужасный день.

Слежка, пытки, два убийства. Да, это был ужасный день, и Тео это понял. Парень обхватил её предплечье и потянул за собой на кровать, сажая волшебницу на свои колени. Пэнси ахнула от неожиданности, оказываясь сверху, её волосы спали на лицо. Пальцами Нотт убрал её волосы и страстно поцеловал, сминая её губы, оттягивая их, покусывая. Его язык проник внутрь, когда девушка приоткрыла его. А когда Паркинсон сплела их языки, она услышала напряжённый вдох. Пэнси стянула с него футболку и руками провела по голой груди парня, ноготками задевая кожу. Ладони слизеринца переместились и сжали её ягодицы. Пэнси начала чувствовать возбуждение парня.

Влажные от поцелуя губы опустились на её шею. Слизеринка откинула голову назад, чтобы позволить Тео касаться её. Прокладывая дорожку из поцелуев к её