Кровь Заката - Вера Камша

– Ты хоть понимаешь, что натворил? – насилу отсмеявшись, вопросил герцог.

– Понимаю, – тряхнул кудрями Рито, – но я все равно ее убью!

2870 год от В.И.

12-й день месяца Звездного Вихря.

Арция. Мунт

Веверлей рыл копытами землю, выражая нетерпение. Его оседлали уже давно, а хозяина все еще не было. Наконец Анри Мальвани появился, разумеется, не забыв о лакомстве для своего любимца. Миранда, вышедшая проводить мужа, протянула ему руку, но тот, смеясь, наклонился и поцеловал ее в губы.

– Можно подумать, ты меня на войну провожаешь.

– На войну тебя, пожалуй, проводишь, – она засмеялась, поудобнее перехватив концы теплой шали, – на войну ты удираешь или по ночам, или вокруг шум, гам, аюданты, нобили, толком и не попрощаться… Хорошо, что все кончилось.

– Не совсем еще, Агнеса сама не успокоится. До свиданья, дорогая. К вечеру вернусь.

Белый атэвский конь, изящно перебирая ногами, вышел на площадь, явно гордясь красавцем-седоком. До дворца добраться можно было и пешком, но маршал Арции не желал получить нагоняй от Старого Медведя, которого не то чтобы боялся, но по привычке уважал. Этьену летом сравнялось семьдесят, и он стал еще упрямее, чем был в пору юности своих сыновей, вместе с которыми страстно познавали жизнь Шарло Тагэре, Конрад Батар и он, Анрио Мальвани. Юношеская дружба оказалась прочной, только Конрад пошел своей дорогой. Первым и даже вторым он быть не мог, а остаться просто другом не захотел. Анри покоробило, что Батар уехал чуть ли не тайком. Скорее всего подался в свои земли. И все равно плохо вышло. Нужно будет в праздник его навестить… Впрочем, нет. Ему из-за Миранды неудобно, а вот братцы Фло вполне могли бы съездить. Война зимой сама собой затихнет, тем паче трепки, заданной Раулем, Агнесе хватит до весны.

Мальвани относился к выходкам королевы, как к плохой погоде осенью. Пока пора дождей не закончится, они будут лить. Пока Агнеса на свободе и хоть кому-то интересна, она будет вредить Тагэре и Арции. Будь она мужчиной, было бы легче, но бороться с женщиной всегда неприятно и унизительно. А уж для Шарля и тем более. Ненависть королевы выросла из попытки любви, она об этом уже забыла, а он – нет.

Анри спрыгнул с Веверлея у парадного крыльца чуть ли не в объятия барона Обена.

– Доброе утро, маркиз, – толстяк, жизнерадостно осклабившись, протягивал ему красную лапищу. От барона вкусно пахло вином, пряностями и дымком кедровых поленьев.

– Рад вас видеть, Обен. Вы всегда все знаете. Что за спешка?

– Агнеса просит о перемирии на время праздников.

– Зачем? – маршал недоуменно пожал плечами. – Зимой все равно никто воевать не собирался. Если они нападут, другое дело, но начинать кампанию… Не понимаю.

– И я не понимаю. И не люблю, когда чего-нибудь не понимаю. О, приветствую вас, сигноры…

Разговор стал всеобщим. В зале Совета нобилей было людно и весело, до праздников оставалось всего ничего, и собравшиеся уже предвкушали застолья, охоту, поездки друг к другу, объявленные помолвки. Анри сия чаша пока еще миновала, его сын и три дочери до ярмарки женихов и невест не доросли, а вот Шарло придется ухо востро держать. Маршал кивнул Раулю и Леону и подошел к Старому Медведю, восседавшему рядом с графом Койлой, старейшиной Совета.

– Ну что, сынок, – сверкнул глазами неукротимый Этьен, – просьба о перемирии – это почти признание поражения.

– Не всегда, – Анри покачал головой, – иногда это какая-нибудь каверза или кратковременная необходимость – похоронить убитых, подтянуть резервы и так далее.

– Глупости, – махнул рукой ре Фло, – ифранка выдохлась. Ее муженек при всем честном народе отрекся, сын признан незаконным, Жозеф денег не дает, в Арции ее терпеть не могут, а Джакомо она на дух не нужна. Сейчас о перемирии просит, а весной о мире заговорит. Чего башкой киваешь?

– Потому что не знаю, что ответить. Вроде вы, сигнор, все правильно сказали, но вы Агнесу мало знаете. Такую легче убить, чем заставить отступиться.

– А ты слыхал, что Конрад у нее?

– Нет, – Анри непроизвольно потер висок, – как его туда занесло?

– А очень просто, – рявкнул Этьен, – тварь завистливая! И еще за моим столом сидел! Зависть его и сожрала, вот и поставил на дохлую лошадь. А пригляделся, чай не совсем дурак, и понял, что натворил. Вот и пытается всех помирить, чтоб ему хоть командорство вернули.

– Ну, это-то ему зачем?! Батар хороший военачальник, его хоть Жозеф, хоть Джакомо с руками и ногами оторвут.

– Хороший, говоришь? Но ты-то получше будешь.

– Пожалуй, – честно признал Анри. – И уж точно Конрад хуже, чем Шарло, но все равно свое дело он понимает.

Старый Медведь ответить не успел. Вошли регент, кардинал и король с блаженной улыбкой на округлившемся лице. Евгений шаркал, опираясь на руку Тагэре, но взгляд клирика был острым, и выглядел старик вполне сносно. Шарль подвел его к зеленому креслу, выждал, пока тот устроится поудобнее, и только тогда занял свое место и обвел глазами присутствующих. Шумок затих, словно перепуганная кошка за дверь скользнула.

Регент неожиданно для всех и скорее всего для себя самого улыбнулся, в ответ получив волну таких же улыбок.

– Мои сигноры, я не думал, что мы еще раз соберемся до праздников. Вижу, многие уже покинули Мунт, желая присоединиться к своим подданным, а многие наверняка собираются в дорогу. Наш разговор будет кратким. Агнеса Саррижская просит о перемирии до конца месяца Вепря, и я не вижу причин отказать ей в ее просьбе. Тем не менее вопросы заключения мира может единолично решать король, но не регент. Я жду вашего совета.

– А чего советовать, – подал с места голос граф Дворга, – мы и так не собирались их трогать, пусть празднуют на здоровье. Да и мы тоже.

Одобрительный гул прервал речь графа, по всему, нобили не видели в перемирии никакой беды. Старейшина Совета огляделся и, скорее для порядка, спросил:

– Имеет ли кто-то из сигноров что-то против?

Анри переглянулся с Обеном. Им затея Агнесы не нравилась, но ни единого довода против не было. Обен был слишком осторожен, чтобы вслух заявить о своих сомнениях, а Мальвани, напротив, отнюдь не желал прослыть осторожным, к тому же его слова могли бы отнести за счет ссоры с подавшимся к Агнесе Батаром. Конец колебаниям маркиза положил Старый Медведь, шумно пригласивший всех, кто пожелает, сразу же после праздника во Фло на большую охоту. Этьен с присущей ему прямотой отсоветовал думать накануне большого застолья о такой дряни, как ифранка, дабы не портить аппетит. Кардинал, тонко улыбнувшись, посоветовал все же не слишком предаваться греху чревоугодия и заметил, что милосердие к проигравшим является одной из главных добродетелей, но что весной Агнесе все равно придется или признать свое поражение, или вступить в еще одну войну. Койла предложил совместить заключение перемирия с ультиматумом, предлагающим мятежной королеве сдаться до начала месяца Агнца, на чем и порешили.