Ричард Длинные Руки — Вильдграф - Гай Орловский

— Что так?

— Одноразовые, — ответил он лаконично.

Я бросил на стол золотую монету. Он вздохнул, полез в дальний ящик и вытащил блестящую ярко полоску. Зубчиков я не заметил, однако мастер приложил ее краем к месту намеченного пропила, сжал обеими руками, что-то прошептал. Полоска вспыхнула и пропала, а на сером дереве появилась тонкая поперечная канавка.

— Как раз, — сказал он. — Теперь тетива точно захватит болт.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Мой сын будет очень рад!

Я взял арбалет, осмотрел и взвел тетиву на новое место, мастер насмешливо кривил губы.

— Вот видишь, — сказал я покровительственно, — не так уж сильно и задержались!

— Ночь еще не началась, — буркнул он. — Да и по запаху не заподозрит ничего дурного…

Я переспросил:

— По запаху?

Он сказал с подчеркнутым почтением:

— Я хотел сказать, аромату! Вы ведь, дети степи, как все настоящие мужчины, никогда не моетесь, для вас кровь и грязь нипочем, спите где попало, как подлинные герои, и никогда не стираете одежды.

Я сказал довольно:

— Ты верно сказал, га-га-га! Мы настоящие, нас везде узнают.

На улице уже совсем стемнело, особенно мрачно после ярко освещенной мастерской. Я хлопал глазами, заставляя их поскорее приноровиться к плохому освещению, высматривал гуляющих, но их как повымело.

Тиборцы, еще не разумом, а чувствами, как животные, ощутили приближение катастрофы и с наступлением темноты попрятались в дома, оставив улицы прогуливающимся кочевникам.

Я прошел вдоль улицы, выбирая самую густую тень, взглядом ловил на прицел то одного варвара из племени мергелей, то другого, и чувствовал эту нехорошую легкость убийства, что и не убийство вовсе, когда не лицом к лицу. А так: нажал спуск, а там далеко подпрыгнул человечек и упал. Только и всего. Если при схватке на мечах или любом другом рукопашном видишь лицо противника, слышишь дыхание, бьешь по нему и сам содрогаешься от его ударов, где каждый пропущенный может стоить тебе жизни, то из лука можно убивать издали, убивать из-за угла, из кустов, поражать безнаказанно в спину более сильного, более ловкого, более умелого, когда все навыки фехтования ничем помочь не могут.

Потому из всего стреляющего может убивать и трус, который никогда не решится взять в руки меч и встретить противника лицом к лицу. Это значит, кровавая вакханалия убийств разгорится со страшной силой, только разреши луком пользоваться всем.

По нервам пробежал предостерегающий холодок, по улице медленно идут в мою сторону трое с широкими кожаными поясами клана мергелей.

В черепе стукнула мысль, высекая злые искры: пора опробовать арбалет в новом режиме. Да и вообще, откладывать дальше — смерти подобно. Как сказал великий теоретик: вчера было рано, завтра будет поздно.

Я взвел тетиву до свежего пропила, сердце колотится и даже всхлипывает, представляя разлетающиеся кровавые ошметки на месте человека, хотя это и не человек, а варвар, кочевник, одобряющий человеческие жертвоприношения, и вообще гиря на ногах прогресса. Да не гиря, а хуже: человек, который в команде конунга намерен тащить прогресс вспять…

Еще раз напомнив, что теперь стрела не будет бить с этой ужасающей мощью, я сосредоточился, унимая дрожь в руках и стараясь согнать крупные мурашки по всему телу. Для того чтобы вывести неприятеля из строя, вовсе не обязательно расплескивать его, как муху толстой книгой. Да куда там мухе, ее только в лепешку, а тут разбрасывает мелкими клочьями…

Арбалет слишком мал, чтобы приклад прижимать к плечу, я повертел его так и эдак, приноравливаясь, чтобы можно было стрелять с одной руки. При известной сноровке получится даже с легкостью, он хоть и тяжеловат, зато компактен…

Я взял на прицел крайнего слева мергеля, еще раз прокрутил в голове доводы, мол, не хочу, но надо, у каждого стреляющего найдется оправдание, мы всегда себе находим оправдание, даже если жена застает нас в постели с чужой женщиной.

Скажем, численное превосходство противника позволяет прибегнуть к запрещенным методам войны. Или этот гад настолько подл, что его можно убить чем угодно. А все, кто против нас, и козе понятно, самые подлые, сволочные, и пусть бы лучше их земля не рожала вовсе… Но раз уж родила, мы поможем ее очистить, и сразу будет всем хорошо, все запоют… И все-таки опустил арбалет и отступил в проулок.

Далеко по улице послышался мерный стук сапог. На дальнем перекрестке показалось двое городских стражей, в кольчугах и латах поверх кожаных колетов, мирные и сонные, идут не в ногу, меня не заметили, а когда прошли мимо, я ощутил сильный запах дешевого вина и жареной рыбы.

Я хотел было выйти из тени, но на том же перекрестке показались три фигуры, лунный свет красиво заиграл на могучих плечах кочевников. Они шли, быстро настигая стражей, я услышал, как один сказал приглушенным голосом:

— Давай сейчас?

Второй, постарше возрастом, возразил:

— Сказали завтра, значит — завтра!

— Да какая разница? Мы им и вообще никому не скажем, что уже началось! Просто эти двое погибли в пьяной драке из-за женщины. Это же глиноеды.

— Рискованно, — проворчал старший.

Третий промолчал, а первый сказал еще настойчивее:

— У меня руки чешутся.

— Потерпи.

— Не могу, — сердито сказал молодой. — Сейчас ночь, никто не подумает, что их убили мергели. Раньше не убивали?

— Не убивали, согласился старший. — Ладно, но молчок, понял? Вдруг все завтра отменят, так что никто из нас их не убивал, они сами убились…

Голоса отдалились, я не услышал, что сказал молодой да горячий, но все трое быстро догнали стражей, те даже не оглянулись, молодой подошел сзади к левому, я не поверил глазам, одной рукой быстро зажал ему рот, прижав к себе, а тот, что старше, моментально всадил лезвие длинного острого ножа в правый бок. Часовой дернулся и затих, мгновенно умерев от страшного болевого шока, когда стальной клинок разрывает печень.

Второй страж умер от удара в горло, ему старший точно так же умело зажимал рот, не давая даже прохрипеть. Третий настороженно оглядывался по сторонам, везде тихо, он подал знак соратникам продолжать путь.

Я, конечно, свинья, ощутил не гнев или сострадание, а облегчение. Конец мукам Вертера, быть или не быть, как себя держать, можно ли убивать в спину, я же рыцарь, да еще и паладинства пока не лишился. Я вытащил из-под полы арбалет, быстро натянул тетиву на новый пропил. Убивающих в спину даже мать Тереза разрешит с чистой совестью убивать тоже так же скрытно и не давая им шанса на защиту.

Задержав дыхание и поймав в прицел голову молодого варвара, я легонько нажал на спуск. Инстинктивно ждал звонкий щелчок стальной тетивы, но там лишь чуть шелестнуло. Не услышал бы, не прислушивайся так, а на той стороне улицы один мергель исчез, а на его месте мгновение висел кровавый туман, затем красные ошметки разлетелись в стороны. Голова второго стала короче: верх черепа снесло, а кровью забрызгало третьего, что в испуге отпрыгнул и быстро выдернул меч.