Ричард Длинные Руки – барон - Гай Орловский

В тишине двора фыркали кони, высоко в темном небе желтеет криво отрезанный ломоть дыни, звезды тусклые, неподвижные и немигающие, как глаза Эбергарда. Брайан отодвинул тяжелую створку ворот, уже закрытых на ночь, леди Ингрид выскользнула неслышной тенью.

– Рискуете, – сказал я вдогонку, – ночь темна…

Брайан вздрогнул, оглянулся, но вместо страха или смущения на его лице появилась растерянная улыбка.

– А, это вы, сэр Легольс… У леди Ингрид захромала кобыла. Боюсь, ничего уже не сделать, нужно менять лошадь.

– Вы надеетесь найти коня сейчас? – спросил я. – Ночью?

– За три дома отсюда живет известный барышник, – сказал Брайан серьезно.

Я спустился с крыльца.

– Я вас проведу немного. Почему-то таким тихим городкам доверяю… не очень.

Он подождал, пока я присоединился к ним, леди Ингрид перебежала от меня на сторону Брайана, держа его как щит между нами. Брайан держался вполне дружелюбно, хотя меня не оставляло ощущение, что какое-то недоброе чувство в нем еще осталось.

Луна желто плыла в небе, сопровождая каждый наш шаг, даже в ветках дерева запуталась только на миг, звезды все такие же тусклые, словно в воздухе облако пыли.

Брайан указал на добротный дом по ту сторону перекрестка.

– Вот там, говорят, лучший в этих землях барышник. Мы не поскупимся, нам нужен очень хороший конь…

Он запнулся на полуслове. С той стороны улицы вышли, загораживая дорогу, трое крепких мужчин. Все огромные, массивные, я оглянулся, сердце сбилось с такта: за нами неспешно продвигаются четверо таких же крепких, уверенных.

– Ого, – сказал Брайан тихо, – неужели хотят ограбить?

Мы замедляли шаг, Ингрид испуганно жалась к Брайану. Я спросил громко и жизнерадостно:

– Ребята, вы дорогу загородили ненароком или как?

Тот, что посредине, буркнул хмуро:

– Заткнись. Ты нам не нужен.

Я в недоумении осмотрелся.

– Как это… А кто нужен?

Он кивнул на Ингрид.

– Эта женщина. Отдай, и убирайтесь оба.

Я ахнул, чувствую некоторую, даже больше чем некоторую, ошалелость. Впервые кто-то заинтересовался не мною. Только за это стоит отдать и эту женщину, и еще можно и приплатить, но Брайан сказал грустно:

– Ну почему эти люди не сидят за умными книгами, если у них отыскивается время после тяжелой работы в поле… или мастерской? Почему не размышляют о тайнах мироздания, о дивных звездных узорах, о неисповедимых путях мудрости?

– Это интуиция пока неисповедима, – возразил я, – а с мудростью все как раз понятно!

– Сэр Легольс, – поправил он, – не путайте мудрость со знанием.

Здоровякам надоело слушать, мое имя ничего не говорит, что за дикие земли, где за мою голову все еще не объявлена награда. Старший шагнул и протянул руку к Ингрид. Брайан выхватил короткий меч, я за это время успел отодвинуться в сторону, раз уж никому здесь не нужен, обидно, и со скоростью ковбоя, выхватывающего кольт, сорвал с пояса молот. Четверка, что зашла сзади, оказалась на одной линии, их смело, как трухлявые пни, я поймал молот и тут же метнул в двоих, загородивших путь.

Они только что смотрели остолбенело, в следующее мгновение вожак остался один. Брайан с поднятым мечом тоже застыл, глядя на меня в сильной ошалелости.

Вожак ухватил Ингрид за руку, ее крохотная ладошка полностью утонула в его громадной лапище. В другой руке у него блеснул огромный нож. Не придумав ничего лучшего, приставил лезвие к горлу Ингрид.

– Я убью леди Дорис!

Брайан в страхе тут же бросил меч и умоляюще повернулся ко мне.

– Это не леди Дорис, – сказал я вожаку, – но… неважно. Она умрет быстро. А вот ты – не так легко, как твои дружки. Я позабочусь, чтобы проклял все свои дни…

Он зарычал, замахнулся на меня ножом. Я легко перехватил, всего лишь здоровенный деревенский увалень, дернул, взял на излом, кость отвратительно хрустнула. Он дико взвыл. Я подхватил выскальзывающий из ладони нож, сказал зло:

– Видишь, уже началось…

Лезвие полоснуло его по горлу, я торопливо отпихнул грузное тело, кровь темной струей ударила почему-то широкой полосой, потер рукоять о штаны и отшвырнул в сторону.

Ингрид с плачем бросилась Брайану на шею. Он тупо посмотрел на распростертое тело.

– Сэр Легольс… почему вытерли не лезвие, где кровь, а… рукоять?

– Стер отпечатки, – пояснил я.

Он не понял, но когда я шагнул к дому барышника, послушно двинулись следом. В доме горит свет, слышатся мужские голоса. Я постучал, привратник открыл почти сразу. Я поинтересовался, в самом ли деле здесь продают коней, да, продают, подождите малость, коли деньги при вас.

Хозяин вышел к нам, явно в доме такие гости, которых лучше не показывать, Брайан сразу же заговорил о покупке самого лучшего коня для леди.

Я послушал некоторое время, никакого подвоха, Брайан в самом деле покупает и в конце концов сторговал великолепного коня. Однако заноза осталась, я никак не мог сообразить, что меня тревожит, уверился только, что Ингрид и Брайан по-прежнему нечто скрывают, но это знал и раньше.

Молот на поясе настолько привычен, что вот только как сейчас, когда перед сном снимаю вместе с поясом, приходит та странная легкость, когда готов подпрыгивать как балерина или ходить, как она же, на цыпочках.

Пес обнюхал мои ноги, чему-то укоризненно покачал головой и лег у самого порога. Не завидую несчастному, что откроет ночью дверь и наступит на моего бедного песика. Впрочем, вряд ли даже успеет…

Ложе заскрипело, застонало, приятно чувствовать себя таким крупняком среди мелкоты, я с удовольствием вытянулся, зевнул…

Стена напротив качнулась, я ощутил, что падаю. Сверху с каменным стуком сомкнулись плиты пола, я грохнулся с высоты на такие же камни. Боль пронзила тело, в голове грохот, не сразу даже сообразил, оглушенный падением, что меня схватили десятки сильных рук, зазвенело железо, острый нож впился в горло.

– Шевельнешься, – прорычал злой голос прямо в ухо, – останешься без головы!

Я скосил глаза. Нож широк, таким отхватят голову в мгновение ока, никакая регенерация не поможет.

– Не шевелюсь, – прохрипел я, едва двигая губами, острие уже пропороло кожу, теплая струйка потекла на грудь. – Кто вы?..

– Не твое дело!

Я чувствовал, что мои ноги не то связывают, не то стараются заковать в железо, и, только когда лезвие отодвинулось от горла, ощутил холодную тяжесть на ногах и руках. Широкие стальные браслеты плотно охватили щиколотки, а цепь, каждое звено с монету, другим концом уходила к железному штырю в стене.

Мужчины один за другим вышли, поднимаясь по каменным ступеням к неприметной железной двери. Последний с удовольствием оглядел свою работу, подмигнул.