Руденко. Генеральный прокурор СССР - Александр Звягинцев

Полет был отменен. Расспрашивать о подробностях мне казалось неловким».

Для того чтобы опорочить следствие, в Сочи приехали представители комиссии партийного контроля крайкома партии, которые затеяли проверку, обвиняя работников правоохранительных органов в нарушении социалистической законности. Не брезговали даже фальсификацией материалов. Несмотря на это, следствием все же был привлечен к уголовной ответственности и в дальнейшем осужден секретарь Сочинского горкома партии Мерзлый. Однако с подачи Медунова был снят с работы, а затем и исключен из партии прокурор города Сочи заслуженный юрист РСФСР Петр Кузьмич Костюк, активно помогавший следствию и дававший санкции на аресты некоторых высокопоставленных сочинских взяточников. Министр внутренних дел СССР Н. А. Щелоков уволил из органов внутренних дел заместителя начальника УВД Сочинского горисполкома А. Удалова и еще нескольких руководителей, активно способствовавших разоблачению взяточников. Им поставили ультиматум – немедленно покинуть Сочи.

Но следователи и не думали сдаваться. Аресты высокопоставленных сочинских чиновников продолжались. Оказались в тюрьме второй секретарь Сочинского ГК КПСС Тарановский, заведующий отделом административныхи торгово-финансовых органов Перепадя, ряд руководителей торговли и общественного питания Сочи. Тогда Медунов выдвинул «тяжелую артиллерию». Он написал докладную записку в ЦК КПСС, обвиняя следователей во всех тяжких грехах.

Обстановка вокруг дела накалялась с каждым днем. Ряды арестантов пополнил бывший секретарь Краснодарского крайкома партии, а непосредственно перед его арестом – заместитель министра мясо-молочной промышленности СССР Тарада. У него были изъяты деньги и ценности на сумму свыше 350 тысяч рублей (по тем временам это были очень большие деньги) и «нажитое имущество», которое при переезде в Москву он перевозил на рефрижераторах (официальная зарплата чиновника его уровня не превышала 400 рублей). Был арестован председатель партийной комиссии крайкома Карнаухов, другие высокопоставленные чиновники, бывшие к тому же депутатами местных Советов. Несмотря на представление Прокуратурой СССР доказательств вины обвиняемых, крайисполком не дал согласия на привлечение их к уголовной ответственности. Однако по представлению Генерального прокурора СССР Рекункова такое согласие было получено от Президиума Верховного Совета РСФСР.

Не выдержав напряженной борьбы и постоянных необоснованных нападок, скончался от инсульта в возрасте чуть более пятидесяти лет следователь по особо важным делам Георгий Александрович Эфенбах. Расследуемое им дело принял к своему производству старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Константин Карлович Майданюк.

Прокуратура Союза продолжала активно работать по всем сочинским делам. И в тот момент, когда Медунов рапортовал на срочно созванном им пленуме краевого комитета КПСС, что комиссия ЦК КПСС никаких нарушений со стороны секретаря Сочинского горкома партии Мерзлого не установила, в Сочинский горисполком поступило представление, подписанное заместителем Генерального прокурора СССР Найденовым, в котором испрашивалось согласие на привлечение депутата Мерзлого к уголовной ответственности. Это переполнило чашу терпения Медунова. Он встретился с Брежневым, отдыхавшим в то время в Крыму, и судьба Виктора Васильевича Найденова была решена – его попросту изгнали из органов прокуратуры.

Осмелевший Сочинский горисполком не дал прокуратуре своего согласия на привлечение к уголовной ответственности Мерзлого. Вторично этот вопрос перед депутатами был поставлен осенью 1981 года Генеральным прокурором СССР Рекунковым. Депутаты тянули до последнего, но все же весной 1982 года сдались. В мае того же года Мерзлый был арестован. Его делом занялся следователь по особо важным делам В. И. Калиниченко.

К этому времени Майданюк сумел «раскрутить» дело Тарады, который, казалось, давал правдивые показания, раскаивался, даже рассказал о некоторых тайниках с драгоценностями. Но следователь понимал, что он многое утаивает.

И Константин Карлович нашел-таки деньги Тарады, о которых он не рассказал. Это были вклады на предъявителя на сумму свыше 200 тысяч рублей. По тем временам это были очень большие деньги. Пережить это Тарада не смог. После одного из допросов он вернулся в свою камеру в крайне возбужденном состоянии, потерял сознание и был доставлен в городскую больницу. Через день Тарада скончался.

После того как Генеральным секретарем стал Андропов, следствие пошло практически без помех. К длительным срокам лишения свободы были приговорены люди из ближайшего окружения Медунова – Тарановский, Перепадя, Мерзлый, Карнаухов и другие, сотни руководителей предприятий, учреждений и организаций Краснодарского края.

Сгустились тучи и над самим Медуновым. Теперь и ему пришлось давать показания в следственной части Прокуратуры Союза ССР.

Вспоминает Калиниченко:

«Передо мной сидел грузный, чуть выше среднего роста мужчина в черном костюме с Золотой звездой Героя Социалистического Труда на лацкане пиджака. Держался крайне настороженно, на вопросы отвечал, тщательно продумывая ответ. Я смотрел на него и вспоминал рассказ одного из свидетелей, проходивших по делу. На том знаменитом сочинском пленуме к Медунову, сидевшему в президиуме, подошел один из руководителей и тихо сказал: „Сергей Федорович, вас срочно просит к телефону Александр Михайлович Рекунков“. Медунов развернулся вполоборота и так, чтобы слышал президиум, отчеканил: „Пошел он…“ – далее последовала нецензурная брань. Мог ли он тогда подумать, что через несколько лет будет сидеть не перед Генеральным прокурором СССР, а перед следователем и давать показания, что этажом выше в своем кабинете занимается в это время своей обычной работой начальник следственной части Прокуратуры Союза ССР Герман Петрович Каракозов, которого он так недооценил в своих интригах. При выходе из кабинета следователя Медунов дрожащим голосом задал последний и, видимо, самый важный для себя вопрос: „Скажите, что со мной будет?.."»

Здесь следует заметить, что Медунов так и не был привлечен к уголовной ответственности. Он был снят со своего поста, а в марте 1989 года, когда уже проживал в Москве, исключен из партии.

Чтобы завершить рассказ о «краснодарском деле», уместно будет привести еще один эпизод, о котором поведал мне писатель Безуглов со слов бывшего начальника следственной части Прокуратуры Союза ССР Г. П. Каракозова.

Когда заканчивалось это дело и Каракозов докладывал о нем Генеральному прокурору СССР Рекункову, Александр Михайлович спросил: «Так, значит, закончили „краснодарское дело“». Каракозов подтвердил. «Ну, что ж, тогда надо заняться „ставропольским делом“». Каракозов заявил, что по «краснодарскому делу» остались еще «хвосты», нужно кое-что доделать. Решение о возбуждении какого-то «громкого» дела по Ставропольскому краю тогда не состоялось. Спустя несколько месяцев, когда секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству был избран Горбачев, работавший до этого первым секретарем Ставропольского крайкома партии, Рекунков, встретив Каракозова сказал: «Ну, ты что же, как в воду смотрел», имея в виду, что тот не согласился с наскока возбуждать уголовное дело и начинать следствие по Ставропольскому краю.