Академия Шекли (сборник) - Игорь Алимов

Я могу уйти туда. И я уйду туда после смерти, такова суть ритуала. Но не сегодня, не завтра и не через год.

Спустя сутки Золотые врата начнут таять и потекут чистой кровью, а из алой лужицы вновь появится мой милый котя, единственный и прекрасный. Увакеки сказали мне: «Ты единственный, кому позволено убить его. Тогда врата в потаённую страну для тебя закроются, и ты сможешь избрать другой путь».

Но как же я расстанусь со звериком, таким славным? В сущности, он единственное, что я приобрёл в этой жизни. Не вышло из меня ни знаменитого учёного, ни великого спортсмена, да и в спецслужбах как-то не задалась карьера. Но ведь должен я хоть чем-то отличаться от обыкновенного человека? Ясное дело.

Иначе – какой смысл жить?

Александр Громов

Новые гибриды

Эй, кипи, кипи, бурда!

Его зовут Ефим Фомич Выползнев-Нижний. Не слыхали о таком? Всё верно, он олигарх не первого ряда, в СМИ особо не засвечен и не стремится. Прессе – от ворот поворот. Охранники камеру разбить могут. А не вторгайтесь без спросу в частную жизнь!

Личность, между тем, интересная. Скажите «Ефим Фомич» – и воображение сразу нарисует вам старого, но крепкого деревенского аборигена, скажем, лесника или пасечника. Чёрта лысого. Ефим Фомич очень не стар, имеет детское личико, выпуклый лоб и прочие атрибуты дегенеративно-гениального облика, а что любит жить на природе, так тут он прав. На чём он строит свой бизнес, я не знаю и не интересуюсь. Не представляю, чтобы человек с подобной внешностью обладал от природы железной деловой хваткой. Похоже, его просто нашли в капусте. В той самой капусте, на которой тиражируют портрет Франклина.

Собственно, моё какое дело? Я не из завистливых.

Конечно, к нему в усадьбу я бы никогда не попал, если бы он сам не пригласил меня, заподозрив во мне родственную душу. Тут он ошибся. А что ёмкостью для душа и полива сада у меня служит старый подвесной бак от тактического бомбардировщика, то я не виноват. Кто что хватал. Я – бак. Наши садовые участки когда-то были розданы сотрудникам авиационной фирмы, ну и чего же вы хотите? Железнодорожную цистерну? Бункер от комбайна? Разгонную ступень ракеты-носителя? Это не у нас.

И, уж конечно, не у него. У него – высоченный забор, ограждающий площадь в двадцать пять гектаров, вышколенная охрана, мрачный дом-башня в романском стиле, специально выкопанный пруд с экзотическими рыбами и пеликанами и точная копия Эйфелевой башни в масштабе примерно один к десяти, причём поставленная вверх ногами. Каприз. Кто-то из его «новорусских» приятелей возвёл у себя мини-Эйфель, так Ефим Фомич его переплюнул. У него на метр выше, и башня целится в небо не какой-то там обыкновенной верхушкой, а четырьмя ногами. Так интереснее, особенно если смотреть из-за забора. Торчит над окружающим мелким ландшафтом этакая раскоряка, поражая воображение, и на северо-западной ноге второй год гнездятся аисты.

Честно признаюсь, я несколько растерялся, когда Ефим Фомич пожаловал ко мне впервые. Вообразите: раскидываю я компост по грядкам, и тут без спросу является делегация: сам в сопровождении четырёх охранников. А за штакетником замер представительский лимузин, длинный, как линкор, мечта президента какой-нибудь Уганды. Я его поначалу и не заметил – мало ли кто мимо ездит, пока я кидаю компост.

Ну, вцепился я в лопату и думаю: за что меня будут сейчас убивать? Кому я поперёк дороги стал? Морды у охраны сами понимаете какие, так что мысль резонная. Оказалось – Ефим Фомич сначала сделал стойку на подвесной бак от бомбардировщика, а потом уже на меня.

– Гибрид, – сказал он отрывисто, указав на бак. – Слабовато, но сойдёт. Ещё есть? Нет? Завтра пришлю кого-нибудь. Лучше станет.

С тем и отбыл, не попрощавшись. А я злорадно наблюдал, как лимузин буксовал на нашей раскисшей от дождей грунтовке.

Назавтра прибыли двое в рабочих комбинезонах. С раздвижной лестницей, кистями и краской. Я решил им не мешать и только цокал языком, глядя, как они работают. И вспомнился мне почему-то Оскар Уайльд, одевший уличного нищего в новый костюм со специальными эстетичными прорехами вместо обыкновенных.

Эти двое отделали мой остроносый бак под акулу. Я сам чуть было не испугался – настолько вышло натурально. А соседка, узревшая эту оскаленную пасть, охнула, обмерла и села на грядку с петрушкой.

Ефим Фомич был доволен. Проехав мимо моего участка в тот же день, на сей раз на внедорожнике, он высунул из окна физиономию, осклабился и показал мне большой палец.

А на следующий день за мной заехал один из его охранников и передал приглашение прибыть в гости.

На всякий случай я вежливо отказался, сославшись на дела. Не тут-то было: к моему уху тут же поднесли мобильник, и Ефим Фомич был крайне убедителен. «Хочу показать тебе кое-что, – сказал он, сразу перейдя на „ты“. – Значит, покажу. Не подводи меня под статью о похищении человека, лады?»

Братаном не назвал, и на том спасибо. Я поехал.

И был препровождён – куда бы вы думали? В баню.

Эка невидаль! Бань я не видывал разве? Баня как баня. Рубленая. Возле пруда, как и полагается. Не то на сваях, не то плавучая – чтобы, значит, не бежать по мосткам до глубокого места. Выскакивай из парной и сразу сигай в гидросферу. Удобно.

Вот только сероводородом ощутимо пованивало. С чего бы?

Ну, о том, как мы парились, я подробно расскажу как-нибудь в следующий раз. Чтобы девочки, коньяк или ещё какая-нибудь вредная здоровью чепуха – ни-ни. Банщик у Ефима Фомича был квалифицированный и сразу взял меня в оборот, да так, что мало не показалось. Очнулся – плаваю. В бассейне. Пруда ему, конечно, мало, он и бассейн завел…

Гляжу – в стенках бассейна окна. А за ними – я рот разинул – шевелятся какие-то гады!

Противные – слов нет. Не то стебли, не то трубки чуть ли не метровой длины, одним концом в субстрат воткнуты, а на другом конце щупальца метёлкой. И шевелятся эти щупальца, шевелятся!

Отвернулся я, чтобы не стошнило, а уж потом заорал. А ещё чуть погодя понял: доставил хозяину удовольствие. Он аж крякнул. И ласково так погладил стекло.

Тут бы самое время написать: дескать, щупальца к его руке так и потянулись – но чего не было, того не было, врать не стану. Шевелятся себе щупальца, а на его руку им – тьфу. То ли невкусная она для них, то ли соображают: из-за стекла не достать.

– Вестиментиферы, – гордо объявил Ефим Фомич, насладившись моей оторопью. – Разновидность погонофор. Ты что, о погонофорах не слыхал?

О погонофорах я слыхал. Краем уха. Особый, мол, тип морских организмов, ни на что не похожих. Больше ничего.

Изображать всезнайку я не решился. Оно и к лучшему. Иным людям самое удовольствие – просветить «чайника». Особенно если «чайник» ошарашен. Наверное, редкое удовольствие для Ефима Фомича – ну много ли у него случайных гостей? Он и меня-то зазвал к себе, чтобы похвастаться, а не сидеть собакой на сене. Не ради моего удовольствия, а ради своего.