Гроза над Миром - Венедикт Ли

Прошло полчаса, свет в широком окне все больше краснел, затем неуловимо стал приобретать сиреневый оттенок. Тело овевали теплые токи, и в них растворились накопившиеся за день усталость и тревога. В дверь осторожно постучали и Бренда, потянувшись, встала.

– Мо-о-жно… – протянула лениво.

Служанка вошла, пряча в глазах испуг. Но с обязанностями своими управилась, как всегда ловко. Отточенными движениями поставила на стол чайный прибор и, с легким поклоном, удалилась.

Бренда задумчиво взяла с подноса серебряную ложечку, до половины заполненную тягучей темной, массой. Мед орхи. Золотистые струйки извивались, тая в кипятке, от чашки поднимался пахнущий свежим сеном пар. Благоговейно поднесла к губам драгоценный напиток. За окном крикнула слепоглазка, кто-то незримый прошагал внизу через двор. Нёбо ощутило терпкую горечь. Сейчас… Сейчас. Риск оправдан. Когда последние капли ядовитого чая растворятся в крови Бренды, видение вернется к ней.

В дверь стукнули снова, на этот раз дерзко, решительно. Пини?! Стук повторился, и Бренда крикнула:

– Да войди, открыто!

Пини производила впечатление абсолютной замкнутости. Матово-бледное, спокойное лицо, не скажешь, что эта девушка, волнуясь, легко краснеет.

– Я – тоже преступница, тетя? Мне не доверяют.

– Сядь. И слушай: я заботилась только о тебе.

– Я – малое дитя? Слабонервная девочка?

– Нет, разумеется. Но…

– Тетя, бросьте трепаться и прикажите убрать трупы. Я замочила двоих, что меня стерегли.

Бренда с трудом скрыла замешательство. Разыскала по переговорнику Джено, он, узнав, в чем дело, начал орать, чем помог Бренде окончательно успокоиться.

– Не вопи так громко. Двое твоих идиотов подрались и порезали друг друга – вот все, что было. Давай, займись, – и, обернувшись к Пини, добавила:

– Отцу говорить незачем. Он и так не совсем здоров. Замяли и дело с концом. Я так понимаю: ты хочешь присутствовать при экзекуции…

– Я даже смогу сама казнить ее. Не сомневайтесь во мне.

– А вот это – неправильно. Человека хорошо знакомого, с кем был дружен, нельзя убивать самолично. Доведись (это я так, к слову…) наказать тебя, то поручу кому-то другому. Обоим от этого было бы легче.

– Вы всегда добры ко мне, тетя.

Бренда не заметила сарказма в ее словах. Пообещав, что никаких посягательств на ее свободу больше не будет, она проводила Пини до дверей, предварительно запросив Джено, управились ли его подчиненные с небольшой неприятностью, о которой они только что говорили.

– Жмуриков убрали, – без обиняков ответил Джено. – Но больше так не выделывайтесь, иначе за последствия я не ручаюсь.

– Ладно тебе… – миролюбиво отозвалась Бренда, решив, что как только с Арни и его сворой будет покончено, надобность в Джено отпадет.

Так и нетронутый, остывший чай Бренда выплеснула в окно. «Лягу спать. Завтра трудный день».

Сутками позже.

Вага осторожно провел ладонью по отливающим красным в свете ночника волосам Тонки, и она, перестав стонать во сне, затихла, задышала ровно. Они с Брендой вернулись в Гнездо промокшими до нитки, и Тонка от усталости не могла вымолвить ни слова.

– Все хорошо, – ответила тогда на его невысказанный вопрос Бренда. – Она не доставила нам хлопот.

Следовало понимать, что Наоми перед смертью вела себя пристойно.

– Погода чертова… – и Бренда, ворча, ушла к себе.

А Тонку Вага почти силой заставил снять мокрую, грязную одежду и усадил в ванну. После, натянув одеяло до подбородка, она лежала, глядя в потолок. Вага наполнил высокий бокал доверху.

– Пей.

Тонка послушно выпила и скоро забылась тяжелым сном. А Вага так и не уснул, обдумывая, что скажет завтра Пини. Дочь тяжело переживала последние события. Если б эта сумасбродка не влезла так глубоко ей в душу! Теперь для Пини лучше всего – сменить обстановку. Норденк? Там Боло, хитрый лис… Присмотрит. Но в Норденке часто бывала Левки, не хватает еще пробудить в Пини память о рано умершей старшей сестре. Остается Гана. Большой, веселый, богатый город. Там умеют радоваться жизни…

Сон все не шел. Вага поднялся с тяжелым вздохом, накинул халат. Зашел в туалет, помочился – не зря же вставал, и вышел. Часовые привыкли, что первый адмирал порой расхаживает ночами по коридорам – стариковская бессонница. Остановился у окна в темном проеме. Неожиданно припомнил, как однажды встретил здесь Наоми. Видение предстало необычайно ясно: расстегнутый ворот рубахи открывает ямку на шее, обе руки в карманах просторных брюк из мягкой ткани (дался ей этот фасон!), на ногах – порядком стоптанные сандалии. Прическа, как всегда сделана простым встряхиванием головы. Вид скучающий и одновременно добродушно-насмешливый. О чем они тогда говорили? Он помнил, что его отвлекли и он не получил ответа на свой вопрос. И забыл заново спросить ее. О чем?

«Я никогда не спрошу ее больше, и она никогда мне не ответит». Такая простая мысль вдруг поразила его. Почему раньше он не подумал об этом? Зачем так поспешно ее убил? Затряс головой. Дело сделано, и оно было необходимым. Никому не дозволено раскачивать корабль его государства, ставить под сомнение двадцать лет борьбы и труда… «Прости, девочка. Твоя жизнь не пригодилась мне. А смерть – урок остальным. Прости меня». Угрюмо сутулясь, спустился по парадной лестнице на первый этаж и свернул в боковой коридор.

Навстречу шла Бренда, в просторном домашнем халате и шлепанцах, чисто вымытые волосы блестели. В ней Вага уловил тревогу.

– Ты не видел… Ах, извини, впрочем…

И она торопливо прошла мимо.

Разговор с охраной на время успокоил Бренду: конечно, Пини укрылась от непогоды в Ратуше, по крайней мере, Джено точно там. И надо спокойно дожидаться утра. Бренда спустилась в холл, руки в карманах халата… вдруг спохватилась: так ходила она. Неужто стала перенимать ее манеры?!

Прошла под аркой и остановилась на пороге. Пронесшийся днем шквал оставил после себя погоду холодную и ясную. Бренда подняла голову в засеянную звездами высь. Скоро взойдет Обо.

«Враг мой! Правда ли, что есть жизнь после смерти? Тогда ты там, в недоступной дали. Как странно: мне тебя не хватает…»

Внутренняя боль возобновилась. Что за нелепый день! И ливень, как ни крути, хлынул не вовремя – едва чертовка испустила дух. Словно сама природа разрыдалась от горя… А толпа под дождем кинулась врассыпную, и, неминуемая, случилась давка при выходе на Адмиралтейскую. Бренду спасла находчивость. Схватив крепко за руку Тонку, она бросилась с ней бежать в обратном направлении, к Ратуше. Видела, как туда пробился Джено с охранниками, но не стала рисковать и нырнула в узкий боковой переулок, через три квартала выйдя к станции фуникулера. Тонка уже едва переставляла ноги и Бренда фактически волокла ее на себе. Через полчаса они были в Гнезде, продрогшие, без сил, но Бренда старательно скрыла от Ваги, что ей тоже плохо.