В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы - Япъян Зеберг

заметили медведя, и кто-то – то ли Боярский, то ли майор – решил позаботиться о нас. По официальной версии, Пётр занимается учетом полярных сов, которых тут бесчисленное количество. По его словам, в снежные зимы полярные совы встречаются даже на Украине и в Центральной Европе. Стоя рядом с сохранившимися постройками, мы наслаждаемся потрясающим видом на Карские Ворота с небольшими островками, разбросанными на водной глади перед нами. Ширина пролива около 50 километров, но противоположной стороны не видно, поскольку рельеф южной части Новой Земли невысок. Должно быть, это было весьма достойное место для жизни: высокие окна, уютные комнаты, каждая со своей печкой. Воображение рисует сцены давно минувшего прошлого: натопленные помещения, тяжелые кровати с литыми чугунными изголовьями в спальнях, неспешные вечерние разговоры в кают-компании на краю света… Я выхожу наружу прогуляться по тундре между расплесканными вокруг сполохами травы и мелких заполярных цветов. Год сооружения станции неизвестен, но из истории освоения Севера я бы предположил, что это начало XX века. На вершине холма обнаружились две могилы, и еще две немного ниже, в тундре, а рядом с ними вымерзший из земли маленький гробик, вероятно, предназначавшийся для ребенка.[111]

Сухощавый, высокий Сергей по-прежнему ходит в обычной одежде и кроссовках. Он подтрунивает над нашим снаряжением и вечерами сидит, вытянув морщинистые бледные ноги к огню, разложив рядом дымящиеся носки и ботинки. Русские гораздо лучше приспособлены к трудностям, чем я. В высоких резиновых сапогах, с натертыми ногами, в протекающей палатке, с выработанным на даче иммунитетом к паразитам, они держатся гораздо лучше – всегда готовы тащить больше, работать тяжелее. В тундре время становится пространством. Каждый шаг – это биение сердца. Этому просто нет конца, весь день ты чего-то ждешь, но в итоге желанная цель всё так же далека, как и раньше. С каждым шагом я выдавливал воду из торфа, оставляя позади себя глубокие следы. Наши прочные кожаные ботинки, которые мы привыкли считать «северными», здесь бесполезны. Погода стояла отменная, в воздухе пахло водой и розмарином. Во время отдыха Пётр положил на землю ружье, полностью разделся на холодном ветру и искупался в речке. Сидя на вершине холма, на больших камнях, поросших рыжими лишайниками, мы подбадривали его и кричали, что это похоже на сцену из советского пропагандистского фильма. Потом мы собрали раковины гиателлы арктической (Hiatella arctica) с отмеренной 10-метровой трансекты. Среди них были целые, с обеими створками, in situ, как говорят ученые, то есть на своем первоначальном месте. Интересно, что нам скажет лаборатория относительно возраста этих моллюсков. Очень неплохой улов.

Сборы в дорогу

12 августа мы готовимся к перелету на юго-восточную часть острова. «Сегодня ведь 12-е?» – спрашиваю я Дэвида. Сергей качает головой, изображая сомнение. «12 августа, я абсолютно уверен», – говорит Дэвид, просматривая свои записи: да, вот у него тут записано, между 10:00 и 13:00. К 10 часам мы должны собраться и быть готовы к отъезду. И вот мы, в полной готовности, лежим между нашими рюкзаками и прочим снаряжением на земле, которую мы предварительно очистили от осколков стекла и прочих предметов, которые могут подняться в воздух от вращения винта. Безошибочно узнаваемый шум и силуэт вертолета в небе на востоке заставляют нас радостно подпрыгнуть, но – увы! – наше ожидание продолжается. В 13:20 мы видим точку на горизонте и понимаем, что на этот раз это – за нами. Сначала мы спрашиваем друг друга: ты что-нибудь слышишь? А что ты слышишь? Слушай, вот опять… Расстояние по-прежнему 10 километров, поскольку он сначала приземлился у пограничников. И вот появляется эта прекрасная машина с вращающимися лопастями и воющими турбинами. Прежде чем приземлиться, она демонстрирует нам свое брюхо и делает круг над морем, а потом с чудовищным шумом садится прямо на нас, обдувая ветром. Вертолет дважды подскакивает на своих резиновых колесах, а затем твердо встает на землю. Лопасти еще продолжают вращаться, а пилот уже с улыбкой соскакивает на землю, пожимает руки и помогает нам загрузить ящики. Второй пилот заполняет журнал.

По сравнению с тем, как долго мы добирались до этого места, выбираемся оттуда мы в мгновение ока. Летчики явно получают удовольствие, лавируя между вайгачских «гор» – сгрудившихся в группы голых скал 100-метровой высоты посреди холмистой местности. Громоздкая машина медленно вписывается в изгибы рельефа. Набирая высоту, вертолет теряет горизонтальную скорость, и я вижу, как макушка холма с лежащими на ней внушительными валунами медленно приближается и проплывает в каких-нибудь 3 метрах под нашими колесами. Добравшись до вершины, вертолет наклоняется вперед и снова с ускорением устремляется вниз вдоль склона. В салоне, расположенном прямо под грохочущим двигателем, невероятно жарко. Кабина очень тесная, там есть место только для двух пилотов и штурмана у дверей. У пилота работает слабенький вентилятор. Дэвид, Сергей, Пётр Глазов и я смотрим на монотонный зелено-серый пейзаж в иллюминаторе. Иллюминаторы открываются, позволяя выдвинуть пулемет и установить его на опорах под каждым из них. Мы пролетаем над десятками черных переплетающихся линий, обозначающих маршруты, по которым майор ездит на рыбалку.

После 15 минут полета под нами проносятся несколько клубов тумана, вызывая оживленные переговоры в кабине. Штурман, парнишка лет семнадцати в армейской форме, которая ему явно велика, протягивает мне планшет с картой. Я быстро наклоняюсь к нему. Он указывает на поставленный мною на карте крестик, и я подтверждаю: да, мы хотим, чтобы они нас высадили именно там. Парнишка что-то говорит пилоту, и вертолет сразу же резко сваливается вправо, так что я вынужден ухватиться за дверной проем. Дымка рассеивается, и сквозь нее становится видно мозаику водяных равнин и зеленой травы. Похоже, что из-за тумана на борту возникло что-то вроде замешательства или паники; маленький стеклоочиститель отчаянно смахивает мелкие капли, усеявшие выпуклые стёкла кабины. Мы летим так низко, что я могу пересчитать полярных сов, песцов и отростки на рогах северных оленей, которые проносятся под нами. Внезапно скорость падает – похоже, мы прибыли на место. Пилот разворачивает вертолет, чтобы найти сухое место. «Приготовьтесь к высадке», – кричу я Дэвиду и Сергею и жму руку Петру.

Посреди острова Вайгач

На болото опустились мрачные сумерки. Я сейчас в получасе ходьбы от лагеря, среди озер и кочкарников, из которых в основном и состоит внутренняя часть острова Вайгач. Я наблюдаю за полярной совой, которая, покинув невысокий скальный гребень, служивший ей наблюдательным пунктом, сейчас беззвучно летит прочь. Ее ярко-белый силуэт отчетливо выделяется на темном фоне.