Моя миссия в России. Воспоминания английского дипломата. 1910–1918 - Джордж Бьюкенен

На следующий день были получены телеграммы от Керенского с фронта, в которых говорилось о блестящем начале долгожданного наступления. Вечером перед посольством прошло несколько патриотически настроенных демонстраций, и во главе одной из них был Милюков. Он приветствовал меня речью со своего автомобиля, и я ответил на нее, стоя на балконе. Однако это был как раз тот случай, когда просишь Небеса «спасти меня от моих друзей», поскольку появление Милюкова побудило группу солдат из Павловского полка начать контрдемонстрацию. Некоторые из них даже говорили: «Пойдем туда и перебьем их всех», – но дальше этого дело не пошло. Надежды, вызванные оптимистическими телеграммами Керенского, продлились недолго. Он сделал все, что может сделать человек, который при подготовке длительного наступления уже уставшей от войны армии с подорванной дисциплиной полагается на речи и одни только речи. Главное наступление было предпринято на Юго-Западном фронте, а за ним планировались значительные наступления на других фронтах. Поскольку у русских было преимущество как по числу пушек, так и по числу штыков, будь наступление предпринято энергично, ему сопутствовал бы успех. Поначалу оно развивалось успешно, и 8 июля армия под предводительством генерала Корнилова прорвала австрийский фронт и заняла Галич и Калуш. Но пока на одних участках фронта Керенский проповедовал дисциплину и войну не на жизнь, а на смерть, с его дозволения большевистские агитаторы выступали на других участках – за мир и братание с немцами. Более того, вместо того чтобы восстанавливать дисциплинарную власть офицеров, он поручил поддержание дисциплины комиссарам, которых разослал в воюющие армии. И в то время, как некоторые части доблестно сражались, а офицеры героически жертвовали своей жизнью, пытаясь, чаще всего тщетно, воодушевить своим примером солдат, войска, приобретшие привычку обсуждать, стоит ли выполнять приказ идти в атаку или нет, оставались ненадежными. Поэтому неудивительно, что 19 июля, когда неприятель перешел в наступление, один из участвовавших в сражении полков поспешно оставил свои позиции и фронт был прорван. За несколько дней бегство приняло всеобщий характер, и кроме населенных пунктов, занятых во время наступления, были также оставлены Тернополь и Станислав.

Я должен снова привести выдержки из моих писем в министерство иностранных дел, чтобы дать читателям представление о кризисе и о том, что в это время происходило в Петрограде.

12 июля

«Работа Керенского среди войск на фронте сводится на нет антивоенной пропагандой агитаторов, которых большевики постоянно посылают туда, чтобы отговорить людей от участия в наступлении. Политическая обстановка такова, что он даже не решается призвать войска сражаться за победу, а только за скорейшее заключение мира. Ибо желание мира стало всеобщим. Это обстоятельство вынуждает нас не предпринимать ничего, что дало бы здешним пацифистам повод утверждать, что союзники продолжают войну ради империалистических целей. Наш отказ от участия в конференции, предложение о созыве которой Терещенко передал Альберу Тома около месяца назад, будет, несомненно, истолкован в этом смысле, и как бы ни велики были трудности, с которыми мы столкнемся на такой конференции, но рано или поздно нам придется с ними столкнуться. Отложить разговор о наших целях в этой войне – значит лишить Россию всякого желания продолжать войну.

Из того, что Терещенко сказал мне относительно предполагаемой конференции, я не думаю, что он хочет навязать нам какие-то определенные условия мира. Эти условия будут, как он заметил мне однажды, зависеть от хода военных действий, и поэтому их трудно сформулировать до тех пор, пока война не закончена. В другой раз он говорил, что стоит рассматривать два варианта условий мира: программу-минимум и программу-максимум. Он не идеалист, что характерно для его коллег из числа социалистов, и мы можем, я полагаю, рассчитывать, что он постарается убедить их взглянуть на вещи с практической точки зрения».

23 июля

«События прошлой недели снова показали правильность изречения, что Россия – страна неожиданностей. Рано утром в понедельник я получил по телефону сообщение: четыре министра – члены партии кадетов – ушли сегодня ночью в отставку. Терещенко и Церетели только что вернулись из Киева, где они согласовывали проект соглашения с Радой об урегулировании украинского вопроса. Кадеты возражали против его принятия на том основании, что, если Временное правительство его ратифицирует, оно узурпирует функции Учредительного собрания. Однако не только соображения подобного рода, но и в значительной степени тот факт, что по всем вопросам они постоянно оставались в меньшинстве из четырех человек, стал причиной их нежелания и в дальнейшем брать на себя ответственность за действия, которых они не одобряли.

Терещенко, с которым я увиделся в тот же вечер, сурово порицал их за такой поступок. Они, по его мнению, положили конец существованию коалиционного правительства в момент, когда России угрожают как внешние, так и внутренние опасности, но при этом они не обладают достаточной поддержкой в стране, чтобы самим сформировать правительство. Тем не менее Терещенко говорил о внутренней ситуации с надеждой, и, когда в шесть часов пополудни я уходил от него, у него не было ни малейшего предчувствия надвигавшейся бури.

Ее первыми признаками, которые мы увидели, когда собрались после обеда поехать на острова, стало появление на улицах грузовиков и машин, заполненных вооруженными солдатами с пулеметами. Мы доехали только до середины моста и обнаружили, что дорога перегорожена. Тогда мы повернули назад и немного покатались по набережным и по городу. По возвращении в посольство в половине десятого мы обнаружили группы солдат, оживленно разговаривавших между собой, и вскоре после этого по мосту прошла длинная процессия. Она состояла из рабочих и трех полков солдат. Все были полностью вооружены и несли знамена с обычными лозунгами: „Долой министров-капиталистов!“, „Долой войну!“, „Дайте нам хлеба!“. Вскоре после этого мы услышали выстрелы позади посольства и увидели людей, спасавшихся бегством по набережной.

Поскольку Керенский уезжал в тот вечер на фронт, часть солдат направилась на автомобилях на Варшавский вокзал, чтобы его арестовать, но, когда они приехали туда, его поезд уже ушел. Другие пошли в Мариинский дворец арестовывать князя Львова и его коллег, которые в то время проводили там заседание кабинета. Когда им было предложено войти внутрь и поговорить с министрами, они отказались, опасаясь оказаться в ловушке, и удовлетворились реквизицией министерских автомобилей. Во вторник ситуация выглядела крайне серьезно, поскольку из Кронштадта прибыло несколько тысяч матросов. После полудня еще одна огромная процессия прошла через мост рядом с посольством, и всю оставшуюся часть дня во многих частях города были слышны винтовочные залпы и пулеметные очереди. Около полудня Терещенко позвонил, чтобы сказать, что, как только с фронта прибудут войска, беспорядки будут подавлены твердой рукой, но, поскольку большая часть столкновений будет происходить рядом с посольством, ему было бы спокойней, если бы мы уехали на несколько дней. Однако я отклонил это предложение.