Наполеоновские войны - Чарльз Дж. Исдейл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь мы подходим к поворотному пункту этой кампании, поскольку перемирие закончилось со вступлением Австрии в войну, а это добавило к противостоящим Наполеону силам не только австрийскую армию, но ещё и шведов, которых благоразумный Бернадот предусмотрительно удерживал от участия в конфликте, несмотря на договор о военном союзе, подписанный им с Александром в апреле 1812 г. Меттерниху, скорее вынужденному принять участие во вторжении в Россию, с трудом удавалось балансировать между Францией и Россией. Он понимал, что полная победа одной из сторон не может не означать катастрофу для Габсбургов, и очень боялся националистического подъёма, который Штейн и его сторонники пытались возбудить по всей Центральной Европе. При таких обстоятельствах единственной надеждой представлялось достижение какого-то компромиссного мира, а поскольку курс на это создавал перспективу восстановления престижа и независимости Австрии, канцлер воздерживался от союза с Францией и предлагал услуги Австрии в качестве посредника. Более того, когда Пруссия вступила в войну, стало ещё больше причин, чтобы добиваться урегулирования, поскольку условия этого сделали ясным, что ей будут предложены новые территории в Германии, из чего следовал вывод, что Австрия находится в реальной стратегической опасности (потенциальной «жертвой» была не только Саксония, но Фридрих-Вильгельм был в то время жёстко связан с Александром очевидным корыстолюбием). Хотя Александр предлагал Меттерниху очень выгодные условия вступления в войну, последний поэтому сохранил нейтралитет Австрии и предпринял согласованную попытку убедить противостоящие стороны начать переговоры, а между тем мобилизовал австрийскую армию и изо всех сил старался, насколько возможно, обеспечить защиту тем небольшим государствам, которые, как Баварию и Саксонию, в то время запугивала Пруссия.
Для достижения своих целей Меттерних хотел организовать всеобщую мирную конференцию, но в данном случае ему пришлось пойти на личные переговоры сначала с Александром, а потом с Наполеоном[305]. Результаты его переговоров с союзниками, скреплённые подписанной 27 июня в Рейхенбахе (Дзержонев) конвенцией, заключались в следующем: если Наполеон не согласится отказаться от Иллирийских провинций в пользу Австрии, признать независимость государств Рейнского союза, вернуть территории, захваченные в 1806 г. у Пруссии, и ликвидировать Великое Герцогство Варшавское, Австрия 20 июля вступит в войну. Наполеон, столкнувшийся с этими условиями в Дрездене, отмёл попытки Меттерниха представить их в благоприятном свете и поклялся, что продолжит войну. Но император, стремившийся выиграть время, чтобы подтянуть как можно больше подкреплений и улучшить подготовку своих неопытных армий, всё-таки согласился принять участие в конференции в Праге, вследствие чего Меттерних, по-прежнему стремившийся к миру, в одностороннем порядке продлил перемирие до 10 августа. Однако, хотя канцлер даже предлагал отказаться от австрийских притязаний на Иллирийские провинции, вскоре стало ясно, что Наполеон не намерен отступать, и 12 августа Меттерниху оставалось только объявить войну.
Даже самому Наполеону, встретившемуся с таким перевесом, с которым он тогда столкнулся, было бы трудно уцелеть. Учитывая войска оставшихся союзников, он мог поставить в строй на главном театре военных действий, в Саксонии, примерно 335.000 человек. Однако ему противостояли армии союзников численностью 515.000 человек. Тем не менее эти силы не являлись плодом какой-то военной революции. В Пруссии, как мы уже видели, была введена всеобщая воинская повинность, но даже тогда регулярная армия оставалась главной опорой боевых операций, поскольку более половины ландвера никогда не занималась ничем, кроме гарнизонной службы, а большая часть ландштурма так и не была мобилизована. В России воинская повинность, безусловно, имела суровый характер, но набор в армию производился в традиционной манере и никоим образом не являлся настоящей мобилизацией нации, к тому же в русской армии, так же как и раньше, процветала жестокость и по-прежнему применялись телесные наказания. Швецию же и Австрию военная реформа вообще едва ли затронула. Несмотря на то, что Бернадот перекроил систему воинской повинности на французский манер, армии, которую он в марте 1813 г. высадил в Штральзунде, пришлось задержаться для пополнения за счёт многочисленных немцев из прежнего аванпоста Швеции в Померании. Между тем, в Австрии мобилизация проводилась всецело с опорой на действующее законодательство, причём она вновь относительно мало коснулась Венгрии, а ландвер 1809 г. был расформирован и втиснут в регулярную армию по два батальона в каждый строевой полк. Да ничего большего и нельзя было ожидать от Меттерниха, который присоединился к коалиции главным образом для того, чтобы идеи национальной революции не вышли из-под контроля: он, право, был настолько далёк от поддержки позиций такого рода, что в марте разрушил планы заговора, направленного на организацию нового восстания в Тироле, к тому же были отданы указания о том, чтобы официальная пропаганда не содержала ничего, «что напоминает о свободе Германии в том смысле, в каком эту фразу используют члены Тугендбунда»[306].
Перемены в характере европейских армий сильно преувеличивают, но даже их численность была ненамного выше, чем раньше. Учитывая всех людей, которыми они располагали, Пруссия могла выставить для участия в данной кампании примерно 272.000 человек, Россия — 296.000, Австрия — 250.000, а Швеция не более 50.000; эти цифры фактически не очень сильно отличаются от цифр 1805–1807 гг. Если разница и была, то она заключалась в том, что армии, противостоявшие Наполеону в 1813 г., состояли главным образом из солдат, лишь недавно взятых на военную службу или получивших минимум военной подготовки перед увольнением в запас, что было особенно распространено в Австрии. К тому же солдаты перестали выглядеть как застёгнутые на все пуговицы и аккуратно причёсанные манекены, а прусская армия, в частности, шла на войну в пёстрой мешанине
