Три метра над небом. Я хочу тебя - Федерико Моччиа

— Навсегда? Знаешь, я передумал. По-моему, во Вьетнаме тоже есть таблетка на следующий день. Давай пойдем, поищем ее!

Я быстро наклоняюсь под стол, потому что в меня летит остаток пива Джин. На этот раз оно в меня не попадает. Вьетнамцы смеются и хлопают в ладоши. Они поняли нашу игру. Более-менее. Я раскланиваюсь. Они нестройным хором поют:

— Я тебя люблю… я тебя люблю… я тебя люблю.

Произношение смешное, но, главное, они правильно все поняли. Я не успеваю встать. Пиво выплескивается мне в живот.

— Ай!

На этот раз раскланялась Джин, и вьетнамские женщины радостно кричат. Не знаю, будет ли у нас ребенок. Но зато ясно другое: если у нас будут проблемы с работой, мы всегда сможем давать спектакли нашей маленькой труппой.

Малайзия. Перхентиан. Тиоман.

Загорелые, отдохнувшие, слегка обгоревшие на солнце, которое не оставляло нас ни на минуту, мы идем рядом. Полдень. Такой же, как всегда. Как всегда в те дни, когда у тебя отпуск. Мы останавливаемся около художника, сидящего в тени пальмы, и, не раздумывая, выбираем.

— Вот эту!

На песке в ряд лежат картины, как огромные разноцветные раковины, оставленные сохнуть на солнце. Мы выбираем одну и ту же картину, нам смешно, нас зацепила одна и та же вещь.

— Видишь, какие мы симбиотичные?

— Да уж.

Я плачу пять долларов, художник нам ее заворачивает, мы забираем картину и медленно идем к нашему бунгало.

— Я беспокоюсь.

— Из-за чего? Из-за своего живота? Еще рано.

— Дурак! Мне кажется странным, что за десять дней мы ни разу не поссорились! Ни разу. Все дни вместе и ни одной ссоры.

— Уж лучше скажи: все ночи вместе, и мы всегда занимались…

Джин резко поворачивается ко мне, лицо у нее жесткое.

— Всегда занимались любовью! Не сердись, пожалуйста, не надо так на меня смотреть. Именно это я и собирался сказать. Все ночи вместе, и всегда занимались любовью.

— Да, да, конечно.

— Хотя… Извини меня, Джин. Мы все время трахались, это лучше передает суть.

Я убегаю.

— Кретин, значит, ты все же хочешь поссориться!

Джин бежит за мной. Я быстро открываю дверь бунгало и заскакиваю внутрь. Скоро вбегает и она.

— Так ты хочешь поссориться.

— Нет, смотри… — я указываю на окно. — Уже темно. Уже поздно — если мы собрались ссориться, то давай завтра днем, — я притягиваю ее к себе. — Потому что ночью…

— Ночью? — повторяет за мной Джин.

— Мы занимаемся любовью. Будем называть это так, как ты хочешь.

— Ну, хорошо.

Джин улыбается. Я целую ее. Она очень красивая. Я немного отстраняюсь от ее лица. И тоже улыбаюсь.

— Но зато сейчас мы будем трахаться!

Она снова бьет меня. Но тут же мы погружаемся в свежие простыни, пахнущие морем. И, трахаясь, занимаемся любовью.

63

Мы провели несколько дней на острове. И это правда — ни разу не поссорились. Даже наоборот. Здорово повеселились. Я и представить себе не мог — с такой как она… Позавчера вечером я качался один на морских волнах. Они казались мне сладкими, настолько они были мягкими и теплыми в этом тихом мелководье. А может быть, так казалось из-за красоты и простоты того поцелуя, которым мы перед этим обменялись. И так, молча, глядя друг другу в глаза, обнявшись, мы лежали под луной, ничего дальше не предпринимая. Мы смеялись, болтали, обнимались. Что самое приятное в островах, подобных этому, это то, что у тебя нет никаких обязательств. Все, что ты делаешь, ты делаешь только потому, что тебе этого хочется, а не потому, что ты должен это сделать. Каждый день мы ужинаем в одном и том же ресторане. Он сделан из дерева, и стоит прямо над морем: спускаешься на три ступеньки — и ты уже в воде. Мы читаем меню, не особенно понимая, что там написано. В конце концов, мы всегда просим разъяснений. Все, кто там работает, очень милы и всегда улыбаются. Выслушав их более или менее понятные объяснения, сопровождаемые жестами и смехом, мы каждый раз берем новое блюдо. Может быть, потому что нам хочется попробовать всего понемножку, потому что мы надеемся, что какое-нибудь рано или поздно нам как-то особенно понравится. Но в основном — потому что нам хорошо.

— И пожалуйста, без странных соусов, ничего сверху. Nothing, nothing…

Те в ответ кивают. Всегда. Даже когда мы говорим явные глупости. В конце концов, мы никогда не знаем, что нам принесут на самом деле. Иногда это было вкусно, иногда нет. Я пытаюсь дать Джин совет:

— Ты никогда не ошибешься, если возьмешь жареную «pescado».

Она смеется.

— Боже, ты как старичок. Интересно же все попробовать.

Оглядываюсь вокруг. На этом острове довольно пустынно. За столиком, стоящем в глубине, обедает еще одна пара. Они старше и молчаливее нас. Наверное, это в порядке вещей, что с возрастом у людей становится меньше тем для обсуждений? Не знаю, и знать ничего не хочу об этом. Я не спешу. Все само откроется со временем. А вот Джин болтает напропалую — обо всем понемногу, рассказывает смешные или любопытные вещи. Она посвящает меня в разные детали своей жизни, и я становлюсь их участником, потому что воспринимаю все через призму ее взгляда. И потом, у нее масса неожиданных предложений.

— Слушай, у меня прекрасная идея. Давай завтра поедем вон на тот остров. Нет, лучше возьмем лодку и будем ловить рыбу. Нет, нет, лучше давай исследуем наш остров… Что скажешь?

Я улыбаюсь. Не буду говорить ей, что остров-то в километр диаметром.

— Конечно, чудная идея.

— Да какая же именно? Я тебе три предложила.

— Все три прекрасные.

— Иногда мне кажется, что ты надо мной смеешься.

— Почему ты так говоришь? Ты очень красивая.

— Вот видишь, ты смеешься надо мной.

Я придвигаюсь ближе и целую ее. Поцелуй долгий-долгий. С закрытыми глазами. Это совершенно свободный поцелуй. Ветер пытается проскочить меж нашими губами, нашими щеками, волосами… И ничего у него не получается, ему не пройти. Мы — одно целое. Только слышно, как под нами разбиваются небольшие волны — это дыхание моря, эхом отзывающееся на наше дыхание, пропитанное солью… И на какой-то миг мне становится страшно. А если я снова захочу полностью раствориться? И что потом? Но пока я растворяюсь в этом поцелуе. Потому что этот страх нравится мне, он здоровый. Джин неожиданно отстраняется и смотрит на меня в упор.

— Эй, что это ты так смотришь на меня? О чем думаешь?

Я собираю ее волосы, которые уносит ветер. Аккуратно собираю их в руке. И отвожу их назад, убираю с прекрасного лица.

— Я хочу заниматься любовью с тобой.

Джин встает. Берет пиджак. На какую-то минуту мне кажется, что она рассердилась. Но она оборачивается и дарит мне чудесную улыбку.