Три метра над небом. Я хочу тебя - Федерико Моччиа

Мы просыпаемся на пляже. И нам кажется, что нам это все еще снится. Это море, эта кристально чистая и теплая вода, это солнце и эти закаты.

Тайланд, остров Самуи.

— Ты видел, Стэп, все это похоже на рекламные открытки. Я всегда думала, что какой-то мошенник изготавливает их на компьютере.

Джин стоит в воде.

— Даже если бы я сильно поработал, я не смог бы такого себе представить.

— Конечно, такая фантазия есть только у Бога. Причем, непонятно откуда: вряд ли у Него были примеры для подражания… Великий художник…

С этими словами она выходит из воды, оставив меня одного среди тысячи разноцветных рыбок и без ответа. Но тут мне кое-что приходит в голову.

— Эй, но все же можно еще и Романи спасибо сказать.

Она смеется и идет в сторону бунгало. Без парео. Безмятежная и спокойная. Нарочно игриво покачивая бедрами. По пути она здоровается с маленькой тайландской девчушкой, которая назвала ее по имени: они уже подружились, и Джин подарила ей майку.

Вьетнам. Пхукок.

Мы снова в воде: то обнимаемся, то брызгаемся, то устраиваем короткую битву на песке, под веселыми взглядами ребятишек, глазеющих на двух странных туристов, которые сначала дерутся, а потом целуются! А мы не перестаем целоваться: целуемся, убаюканные солнцем, купаясь в желании, и, прежде чем любопытство этих детей становится наглостью, возвращаемся в бунгало. Душ. Опущенные занавески танцуют на ветру, хлопают по стеклу.

Волны бьются о рифы, и мы попадаем в их ритм.

— Эй, да ты чудо природы… ты стала просто молодец.

— Нахал!

Она слегка бьет меня кулачком и попадает в живот.

— Я все время забываю, что у тебя третий дан.

— Теперь я хочу вести.

— Не забудь тот раз, когда ты хотела вести мой мотоцикл… у светофора мы чуть не завалились.

— Вот кретин. Но потом-то все нормально было, правда? Доверься мне.

— Хорошо, я готов довериться.

Она выскальзывает из-под меня, оказывается сверху, попутно запечатлев на моих губах долгий поцелуй. Садится на меня сверху, берет его в руку и вводит его в себя, мягко и решительно. Уверенно. И продолжает целовать меня. Согнувшись надо мной, она держит мои раскинутые руки и делает сильные движения тазом, погружая меня в самую свою глубину. Я правильно сделал, что доверился ей. Она сильно сжимает мои запястья и на миг перестает меня целовать. Открыв рот, только касается моих губ и, несколько раз глубоко вздохнув, произносит это фантастическое слово:

— Я кончаю.

Она говорит это влажным голосом, медленно, тихо-тихо. Это звучит так эротически… и через секунду я тоже кончаю. Джин отбрасывает волосы назад, еще два-три раза двигается и останавливается. Открывает глаза. Фшшш. Как будто она вдруг вынырнула. И она снова сияет радостью.

— А ты тоже кончил?

— Конечно! Что же я, посередине дороги остановлюсь?

— Ты сумасшедший, — смеется она. — Ты настоящий сумасшедший!

Джин подползает ко мне, подпирает подбородок локтем и весело смотрит на меня.

— То есть ты кончил в меня?

— Ну а в кого же еще? Нас здесь двое: ты и я.

— Но извини, я ничего не принимаю. Я не пью таблетки.

— О Боже! Правда? Разве это не ты принимаешь таблетки. Или нет… я перепутал! Я принял тебя за другую!

— Вот кретин, дурачок!

Она наскакивает на меня и начинает бить.

— Ай-а, Джин, хватит, я пошутил!

Она успокаивается.

— Я поняла. Ты шутил, когда говорил, что тоже кончил?

— Нет, тогда я не шутил. Конечно, нет.

— Что значит — конечно нет?

— Это был такой прекрасный момент, такой необыкновенный, такой фантастический, что мне показалось глупо прерывать его. Так сказать, не ко времени…

Джин придвигается ко мне и выдыхает в подушку:

— Ты с ума сошел! И что нам теперь делать?

— Ну, я сейчас отдышусь и, если хочешь, можем начать все с начала. Ты снова ведешь?

— Да нет же, я говорю — что нам делать, что нам делать, слушай! Ты понимаешь? Что ты шутишь все время… где мы здесь, во Вьетнаме, найдем таблетку, которую можно принять на следующий день? Это невозможно, мы никогда не найдем!

— Ну, так и не будем ее искать.

— Как это?

— Ну, если ее невозможно найти, зачем же ее искать?

Я целую ее. Она на минуту застывает. А потом даст себя поцеловать. Правда, сама ответного участия не принимает. Я чуть отклоняюсь и смотрю на нее.

— Так как же? — у нее забавное выражение лица: удивленное и смущенное одновременно. — Твои рассуждения логичны, но все же как быть…

— А так, как я уже сказал: не будем ее искать. Я переведу дух и начнем все с начала.

Джин качает головой и улыбается, и в порыве страсти тоже целует меня. Дух я перевожу быстро. И я решаю вести сам — без спешки, не перегазовывая, понемногу ускоряя темп. И пока закат все еще играет в прятки, мы снова кончаем — на этот раз сознательно, слившись в одно целое, как только что перед этим. Мы окончательно сошли с ума. Сошли с ума от любви. И от всего того, что будет потом.

Чуть позже. В каком-то странном пабе, названном ироничными вьетнамскими хозяевами «Апокалипсис сейчас», мы пьем пиво. Джин вовсю строчит что-то в своем дневнике.

— Эй, можно узнать, что за «Божественную комедию» ты сочиняешь? С тех пор, как мы сюда пришли, ты только и делаешь, что пишешь, а говорить когда будем? Двое должны вести диалог, разве не так?

— Ш-ш-ш! Я описываю один момент, — Джин быстро записывает последнюю фразу и закрывает дневник. — Есть! Круче, чем Бриджет Джонс. Это будет мировой бестселлер!

— Что ты написала?

— То, что мы сделали.

— И ты так долго описываешь трахание?

— Нахал!

В следующую секунду Джин выплескивает на меня свое пиво. Несколько вьетнамцев оборачиваются. Сначала смеются, потом застывают, не зная, чего ожидать дальше. Я смахиваю пиво с лица и вытираюсь, насколько это возможно, майкой. И смеюсь успокаивающе.

— Все в порядке… уж такая она! Всякий раз, когда она хочет сказать «я тебя люблю» и не может, она выплескивает пиво.

Вьетнамцы ничего не понимают, но улыбаются. Джин тоже изображает милую улыбку, очень ненатуральную. Делает еще глоток.

— Хочешь знать, что я написала? Все! Не только как мы занимались любовью, но еще то, что случилось. Это кусочек нашей судьбы. Может быть, благодаря этой секунде у нас будет ребенок. И мы будем вместе навсегда.

— Навсегда? Знаешь, я передумал. По-моему, во Вьетнаме тоже есть таблетка на следующий день. Давай пойдем, поищем ее!

Я быстро наклоняюсь под стол, потому что в меня летит остаток пива Джин. На этот раз оно в меня не попадает. Вьетнамцы смеются и хлопают в ладоши. Они поняли нашу игру. Более-менее. Я раскланиваюсь. Они нестройным хором поют: