Суть тантры - Бхагаван Раджниш

Я достаточно одинок...

Но где-то, в глубине вашего разума, вы, должно быть, слишком привязаны к вещам. Когда вы формулируете вопрос, он многое говорит о вас. Вопрос — это не только вопрос, он также весьма символичен.

Несколько мужчин в курительной комнате спорили о том, кто самый великий изобретатель. Один настаивал на Стивенсоне, который изобрел железную дорогу, другой — на Маркони, третий — на братьях Райт. Наконец один из них обратился к маленькому человеку, который слушал, но ничего не говорил.

— А что вы думаете, мистер Мэн?

— Что ж, — последовал ответ с многозначительной улыбкой — человек, который изобрел “интерес”, был не таким уж дураком.

Еврей скрыт в каждом из нас: еврей постоянно думает о деньгах, интересе, вещах... обладании.

Первое: переместите центр вашего внимания с обладания на бытие. Вы можете обладать целым миром, но это не поможет вам; вы останетесь нищим. Но это не значит, что я призываю отречься от мира. Не впадайте в противоположную крайность. Я говорю о том, что вы можете иметь весь мир, но не будете иметь ничего: это все, что я говорю. Я не говорю о том, чтобы отвергать это. Потому что разум тех, кто отрекается, остается сконцентрированным на обладании. Вы считаете деньги, они тоже считают деньги. Вы говорите: “Я получил эти тысячи долларов"; они говорят: “Я отрекся от этих тысяч долларов”, — но счет продолжается. Вы — бухгалтеры, и они тоже — бухгалтеры. А бухгалтерия — это мир.

Узнать то, кто ты есть — это значит стать императором. Быть — это быть императором, иметь — это быть бедным.

В мире существует две категории бедных людей: это те, кто имеет и те, кто не имеет. Но и те, и другие бедны, потому что те, кто имеет, не имеют ничего. А у тех, кто не имеет, конечно же, нет ничего; и те, и другие бедны. Те, кто имеет, озадачены: “Что теперь с этим делать?" Для них это удар. Они потратили всю свою жизнь для того, чтобы иметь это. Теперь у них есть это, но они не знают, что с ним делать. Это не приносит никакого удовлетворения, это не приносит наполненности, это не приносит никакого расцвета. Они еще не пришли к тому, чтобы праздновать жизнь. Посредством этого они не приходят Богу. Он никогда не проявляется через обладание.

Вы спрашиваете: “Что есть у вас такого, чего нет у меня?..”

Если вы настаиваете на разговоре в понятиях обладания, тогда вы получили больше, чем получил я. Вы получили бесконечно больше: жадность, гнев, похоть, тщеславие, эгоизм — тысячу и одну вещь.

Что я получил? Совсем ничего — вот именно, совсем ничего. Если вы мыслите с точки зрения обладания, тогда я — самый бедный человек, потому что у меня совсем ничего нет. Но если вы думаете с точки зрения бытия, тогда я — самый богатый человек. Потому что, утратив однажды свое эго, вы ничего не теряете, вы теряете только болезнь. Когда вы утрачиваете жадность, вы не теряете ничего, вы теряете только болезнь. Когда вы утрачиваете гнев, вы не теряете ничего, вы приобретаете. Каждый раз, когда вы утрачиваете вещи такого рода, которыми вы обладаете, вы становитесь богаче.

Когда жадность исчезает, в ваше существование приходит щедрость. Когда гнев исчезает, в ваше существование приходит сострадание. Когда исчезают ненависть, ревность, чувство собственности, тогда в бытие приходит любовь.

У меня есть только я сам. Но это мое я выражается во многих измерениях — в щедрости, в любви, в сострадании. Поэтому я могу сказать, что вы имеете больше, намного больше. И все же я скажу, что вы еще не состоялись. Я — да, а вы — нет.

Четвертый вопрос:

Возлюбленный Ошо, что вы имеете в виду, когда говорите, что человек — это машина?..

Что человек — это машина! Три сцены — первая:

— Привет, Берни, старый дружище, — приветствовал немного подвыпивший Чарли.

— Давай пойдем в бар и отпразднуем то, что мы курим.

— О чем ты говоришь? — спросил Берни.

— Послушай, — продолжал Чарли, — моя жена хотела, чтобы я бросил курить. А ее система состоит в следующем: когда мне захочется закурить сигару, вместо этого я беру леденец “О’Генри”.

— И ты делал это? — спросил Берни.

— Да, и вот поэтому я праздную. Я снова начал курить. Эта идея с леденцами не работает. Поверь мне. Я пытался. Каждый раз, когда я хотел выкурить сигару, я покупал леденец “О’Генри”. Но знаешь: я не смог его раскурить!

Когда я говорю, что человек — это машина, я имею в виду, что он действует посредством привычек, а не посредством осознанности. Когда я говорю, что человек — это машина, я имею в виду, что он действует посредством своего прошлого, а не через свою спонтанность.

Вторая сцена...

Человек, всегда работающий в ночную смену, решил отращивать свои усы и бороду до тех пор, пока его любимая бейсбольная команда не завоюет приз, к большому неудовольствию своей молодой и хорошенькой жены.

Однажды его команда завоевала приз. Он отложил работу, побрился, пришел домой рано и лег в постель. В темноте он взял руку своей жены и провел ею по своему гладко выбритому лицу.

Пока ее пальцы скользили по его свежевыбритому подбородку, она немного повернулась к нему и сказала: “Давай быстрее, парень. Старый бородач может прийти домой в любую минуту".

Когда я говорю, что человек — это машина, я имею в виду, что человек не видит сути, что человек не обращает внимания на настоящий момент, не несет ответственности за реальность. Человек продолжает жить старыми идеями, человек живет посредством своих привычек.

Третья сцена...

Однажды Мулла Насреддин прочитал в журнале небольшое стихотворение. Оно ему понравилось. Стихотворение было следующим:

Сэр, почему бы вам не купить два букетика

Прекрасных весенних цветов?

И принести их в один из унылых дней домой,

Но нести их бережно;

Отдать их вашей жене и сказать:

“Сегодня в городе я думал о тебе”.

Мулла Насреддин сделал точно так же. Он купил цветы, но вместо того, чтобы, как обычно, войти в дом, он постучал. И когда его жена открыла дверь, он просто вручил ей цветы.

К его великому удивлению жена разразилась криком.

— Почему, что случилось? — спросил он.

— О! — ответила она — у меня был ужасный день: я разбила чайник, ребенок все время плакал, кухарка ушла, а теперь еще ты пришел домой пьяным.

Вот что я имею в виду, когда говорю, что человек — это машина. И вы не осознаете этого, потому что как может машина осознавать? Вам нужно, чтобы кто-то вас постоянно бил по голове в надежде, что когда-нибудь молоток действительно попадет в цель, выбьет вас из своих привычек, и на мгновение вы пробудитесь.

Вот в чем заключается цель Мастера: продолжать бить вас с одной стороны, с другой стороны, со всех сторон; и продолжать менять методы, ситуации, схемы — так, чтобы в один прекрасный день вы поймали себя на том, что вы неосознанны.

Даже если на один момент вы станете осознанным, вы узнаете, что все ваше прошлое было механическим прошлым. Только тогда вы узнаете — но не с моих слов — что человек — это машина. Вы поймете это только тогда, когда испытаете хотя бы один миг осознанности. Тогда вся ваша жизнь будет просто познана, понята, распознана как механическая. Потому что для того, чтобы узнать, что она была механической, вам надо иметь что-то, с чем можно ее сравнить. У вас нет ничего, с чем бы ее можно было сравнить.

И вы живете среди машин. Ваш отец — это машина, ваша мать — это машина, ваша жена — это машина, ваши друзья, ваш начальник — вы живете среди машин. Вы — машина. Как же стать осознанным?

Однажды жена Муллы Насреддина сказала мне, что она не знала, что ее муж пьет, до тех пор, пока однажды ночью он не пришел домой трезвым. Если человек постоянно пьет, очень трудно узнать, что он пьет. Вы привыкаете видеть его в таком виде.

Вы — машина. Это ранит — вот в чем цель того, чтобы назвать вас машиной. Пусть это ранит. Если это не ранит, значит, вы неизлечимы. Если это ранит, значит, есть возможность. Если это ранит, то это значит, что где-то глубоко в подсознании вы тоже чувствуете это: да, это так.

Живете ли вы в настоящем моменте? Узнаете ли вы вещи такими, какими они есть прямо сейчас? Или вы продолжаете смотреть на них старыми глазами, старым умом... памятью? Неужели у вас нет стереотипов? Вы немедленно раскладываете вещи по определенным ящичкам, уже готовым ящичкам. Например, если вы относитесь к индуистам и встречаете человека, и начинаете испытывать к нему большой интерес... человек выглядит симпатичным и очень милым, вам нравится его вибрация. Когда вы просите рассказать его о себе, он говорит: “Я — мусульманин". Все кончено. Всей этой хорошей вибрации больше нет; вы уклоняетесь от общения с ним. У вас есть ящичек, определенный ящичек, что мусульманин — это плохо. Вы — индуист, мусульмане — плохие. Вы немедленно относите его к определенной категории, вы кладете его в ящичек. Теперь вас больше не интересует реальность этого человека. Реальность говорит нечто другое, но это идет вразрез с вашими твердыми категориями и теориями.