Суть тантры - Бхагаван Раджниш

У индийских статуй нет больших животов, потому что индийская йога не настаивает на дыхании животом: живот должен быть втянут. Это тоже имеет определенную причину. Если вы хотите, чтобы ваша сексуальная энергия перемещалась вверх, лучше животом не дышать. Когда живот втянут, энергия легче оттягивается вверх — это разные способы.

Дыхание животом также полезно для медитирующего — это очень расслабляет. Но тогда энергия не может перемещаться тем же путем, каким она движется, когда живот втянут. У индийских статуй Будд — маленькие животы, их практически нет. Никто не знает, как в точности выглядел Будда. Статуи очень женственны, очень округлы; они не выглядят мужественными.

Вы когда-нибудь видели статую с усами и бородой? Нет, люди, которые рисовали Христа, были более реалистичны. Людей, которые изображали Будду, не беспокоила реальность, их интересовала конечная истина. Их не беспокоило, как выглядит Будда, их интересовало то, как он должен выглядеть. Акцент был сделан не на Будде, а на людях, которые будут смотреть на эти статуи — как эти статуи будут помогать этим людям.

Поэтому Будду не изображают старым. Он, должно быть, состарился, ему было восемьдесят два года. Он был очень старым — конечно, очень старым и больным — врач должен был постоянно наблюдать за ним. Но ни одна статуя не изображала его старым, так как цель заключалась не в этом. Нас не интересует физическое тело Будды, нас интересует его внутренняя геометрия. Внутреннее качество Будды всегда молодо, оно никогда не старится. И оно никогда не болеет, оно всегда в хорошем состоянии, по своей природе оно не может быть больным. Тело может быть молодым, тело может быть старым, тело может быть искалечено, тело может умереть. Будда никогда не рождается и никогда не умирает: Будда остается вечно молодым. Когда вы глядите на молодую статую, что-то молодое просыпается и в вас, и вы чувствуете свежесть.

Индийцы никогда бы не стали рисовать, изображать, лепить скульптуру Иисуса на кресте. Это уродливо, это грустно. Даже если это исторический факт, не стоит вспоминать об этом, поскольку, если вы думаете о том, что случилось, вы поможете случиться этому снова. Нет никаких обязательств перед фактами: мы ничего не должны прошлому, нам не надо помнить прошлое таким, каким оно было. В наших руках выбор прошлого — выбирая прошлое таким образом, можно создать лучшее будущее.

Да, Иисус был распят, но если бы он был распят в Индии, мы никогда бы не изображали этого. Даже на кресте мы бы изобразили совершенно другое. Западные изображения Христа в страдании, в грусти естественны: ведь его убивали. Когда вы смотрите, когда вы концентрируете внимание, медитируете на Христа, вы чувствуете грусть.

Не случайно христиане говорили, что Иисус никогда не смеялся. И не случайно в церкви не разрешается танцевать, смеяться и веселиться. Церковь — это серьезное дело: вы должны быть очень серьезными... с вытянутыми лицами. Действительно, когда Иисус распят там, на алтаре, как вы можете смеяться и петь? В Индии вы можете петь, смеяться и наслаждаться. Религия — это веселье, праздник.

Дело в том, что западный разум историчен, а восточный разум — экзистенциален. Запад уделяет слишком много внимания мирским фактам, Восток никогда не уделяет никакого внимания истории. Вы будете удивлены, узнав, что, пока западные люди не пришли в Индию, Индия не знала ничего подобного истории. Мы никогда не писали историю, нас она никогда не беспокоила. Поэтому мы не знаем точно, когда родился Будда и когда он умер, мы никогда не отдавали дани уважения фактам. Факты — это мирское! Какое это имеет значение, родился ли он в понедельник, вторник или четверг? Какое это имеет значение? Как это может иметь значение? На самом деле, это не имеет никакого значения — подойдет любой день, подойдет любой год. Не в этом суть. Суть в том, кто родился? Кем был тот человек по своей сокровенной сути?

История думает о периферии, миф думает о сокровенной сути. Индия написала мифологию, но не историю. У нас есть Пураны. Пураны — это мифология, это не история. Они представляют собой поэтическое, мистическое представление о том, какими должны быть вещи, а не о том, какие они есть. Это представление о конечной сути. И Будда — это представление о конечном самадхи.

Те статуи Будды, которые вы видели в музее Франкфурта — это выражение состояния внутренней тишины. Когда человек абсолютно спокоен, он будет находиться в этом состоянии. Когда все замерло, тихо и спокойно внутри — ни движения мысли, ни малейшего дуновения; когда все остановилось, время остановилось — тогда вы тоже почувствуете себя сидящим как Будда. Что-то в такой же форме случится и с вами. Это есть объективное искусство — менее заинтересованное реальностью Будды, более заинтересованно теми людьми, которые будут приходить и искать состояния Будды. Акцент поставлен на другом; что произойдет с теми, кто созерцает эти статуи, кто преклонит перед ними колени и будет медитировать на эти статуи.

В Индии есть храмы типа Каджурахо, где в скульптуре изображены все виды сексуальных поз. Многие позы до того абсурдны, что даже маркиз де Сад или фон Захер-Мазох не могли бы себе их вообразить. Даже самый извращенный человек не мог бы вообразить их. Например, мужчина и женщина занимаются любовью, стоя на головах — вряд ли кто-либо станет попробовать или представлять себе это. Почему они изобразили эти картины? Это пример объективного искусства.

Эти храмы Каджурахо — необычные храмы. Это что-то вроде терапии: они существуют для лечения. Когда кто-то страдал от сексуального извращения, его посылали в Каджурахо. Он должен был смотреть и медитировать на эти ненормальные, эксцентричные вещи. В его разуме было что-то извращено; это извращение было в подсознании. Что делает психоанализ? Он пытается перенести вещи из подсознания в сознание. И психоанализ говорит, что коль скоро нечто однажды перешло из подсознания в сознание, оно высвобождается: вы свободны от этого.

Этот Каджурахо — великий психоаналитик. Привели ненормального извращенного человека. Он подавлял свои извращения: иногда они проявлялись, но он продолжал их подавлять. Он знает, что это что-то вроде раны, но он никогда не мог посмотреть этому в лицо. Его привели в Каджурахо. Он движется медленно, медитируя на каждую статую, на каждую нелепую позу. И вдруг, однажды, он сталкивается с позой, соответствующей его внутреннему извращению. Вдруг, из подсознания извращение всплывает на поверхность сознания — и он освобождается от него безо всякого Фрейда, или Юнга, или Адлера — один только храм делает это. Его оставляют в храме. Он может оставаться там в течение нескольких недель. В то время для каждого медитирующего, кто действительно хотел войти в глубокую медитацию, полезно было посетить храм типа Каджурахо.

Все стены храма в этих статуях — таких ненормальных, таких безумных, таких извращенных. Внутри храма нет сексуальных изображений, совсем нет сексуальных статуй, вообще нет сексуальности. Внутри — ни статуи Будды, ни статуи Шивы, ни статуи Кришны.

В чем значение этого? Почему секс на стенах только снаружи, а внутри секса нет? Это — метод. Сначала вы должны двигаться по периферии, чтобы стать свободным от секса. Когда человек чувствует, что эти сексуальные статуи совсем его не привлекают; когда он продолжает сидеть перед ними — и ничего внутри него не происходит, он остается спокойным и тихим, без сексуального подъема, без возбуждения, — он ждет неделями, и когда не остается никакой сексуальности, тогда он способен войти в храм.

Это символично. Теперь его сексуальность может выйти за пределы. Эти храмы были храмами Тантры: один из величайших экспериментов, проведенных когда-либо. Они не непристойны, они не порнографичны, они — духовны: великий эксперимент духовности, великий эксперимент по перемещению человеческой энергии на более высокие уровни.

Но сначала энергия должна быть высвобождена с нижнего уровня. И есть только один путь высвободить ее: сделать ее абсолютно сознательной, перенести все фантазии из подсознания в сознание. Когда подсознание полностью освобождено от бремени, вы свободны. Тогда у вас нет никаких препятствий. Тогда вы можете двигаться вовнутрь. Тогда вы можете войти в храм. Тогда вы можете медитировать на Будду, Шиву или Кришну.

Это не воображение, Самагра, это было объективное искусство, с которым вы столкнулись, не зная этого.

Третий вопрос:

Возлюбленный Ошо, что есть у вас такого, чего нет у меня? (И я не говорю об ашраме, автомобиле, секретарше и всей этой чепухе.)

Вы должны говорить обо "всей этой чепухе", иначе почему вы вообще упоминаете об этом? Само упоминание об этом указывает на ум. Вы, должно быть, испугались, вам, должно быть, пришла в голову идея... и у меня нет никакого ашрама, и у меня нет никакого автомобиля, и у меня нет никакой секретарши. На самом деле, у меня нет ничего. Суть не в том, чтобы иметь, а в том, чтобы быть. Я просто нахожусь здесь. Бытие — это мое богатство, не обладание. Если здесь есть ашрам, то для вас, а не для меня. Если здесь есть секретарь, это для вас, а не для меня. Все, что существует здесь — это для вас. Это не имело и не имеет ко мне никакого отношения.