ОНО - Стивен Кинг

Резкая боль в глазах оборвала мысли. Коротко вскрикнув, он поднес руки к лицу. Единственный похожий случай приключился в колледже, но тогда сверлящая боль под контактной линзой пронзила один глаз. Теперь прострелило оба…

Боль так же внезапно отпустила; Ричи не успел даже прикоснуться к лицу.

Руки безвольно упали вдоль туловища. Ричи задумчиво смотрел на дорогу № 7. У него имелись веские причины не проезжать дорожный указатель на Этна-Хейвен, стоявший на пути семейства Тозье, когда родители Ричи решили попытать счастья на Среднем Западе. Да, мимо Этна-Хейвен быстрее, но он там не поедет.

И он повернул на спящие улочки Хейвена по 9-й и, лишь проехав его, вырулил на 7-ю. День только занимался.

Ох уж этот знак! Таких сотен шесть на дорогах Мэна — обозначающих городки и деревеньки, но он единственный из всех вызывает стеснение в груди:

ГРАФСТВО

ПЕНОБСКОТ

Д

Е

Р

Р

И

штат Мэн

Затем потянулись чисто внутренние указатели: промелькнул поворот к бизнес-клубу и стенд с надписью: «ЛЬВЫ» ДЕРРИ ИЩУТ СПОНСОРА». После этого щита Ричи вернулся на дорогу № 7 с ухоженной обочиной; через ветровик доносилось благоухание сосен. Серо-голубая дымка пробуждавшегося дня окутывала сонно застывшие деревья при полном штиле как на фото.

«Дерри, — думал Ричи. — Боже, помоги мне. Дай мне сил вынести это».

Вот он и на 7-й. Через пять миль, если не произойдет что-либо экстраординарное, покажется ферма Рулина, где мать покупала яйца и овощи. А еще через две мили должна быть Уитчем-род, переходящая в Уитчем-стрит (Боже, дай мне сил. Аминь!). Он должен проехать мимо участков Бауэрса и Хэнлона. Через милю от усадьбы Хэнлонов он увидит гладь Кендаскейга и его ядовито-зеленую пойму. Низина, по неизвестным причинам именуемая «Барренс».

«Не знаю, как мы встретимся, — думал Ричи. — Будем справедливы: не знаю, хватит ли у меня сил».

Вся предыдущая его ночь была пропитана тревожной лихорадкой возврата в прошлое. Отмеряя милю за милей, он грезил. Лишь после дорожного указателя это прошло: грезы обретали реальные очертания. Дерри стал очевидностью.

Казалось, поток воспоминаний неудержим; он сводил с ума. Ричи сжал губы и сцепил кисти, будто из боязни быть унесенным в воронку памяти. Но боязнь действительно была: он боялся того, что скоро может случиться. Все его существо сопротивлялось, охваченное тревогой за будущее, и лишь из потаенного уголка сознания что-то с сумасшедшинкой нашептывало: «будь что будет». Он…

На этот раз мысли прервал выбежавший на дорогу лось. Ричи явственно слышал стук копыт по бетону.

Он затаил дыхание и тупо уставился на лося, будто видел такое впервые. Вот уж поистине ради этого стоило выбраться в родные места.

Это была самка («самка, лосиха» — тупо долбил пожелавший остаться неизвестным Голос в голове Ричи). Выйдя из леса, она чуть задержалась на середине дороги — прямо на разделительной полосе. Темные глаза внимательно ощупали Ричи Тозье — с интересом, но без страха.

И он воззрился на самку как на своего рода предзнаменование, всецело погруженный в свои воспоминания. Его память в тот момент совершенно неожиданно вытолкнула из своих глубин мистера Нелла. Ну и задал же он жару им, не врубившимся с ходу в ситуацию после страшных рассказов Билла, Эдди и Бена! С каким трудом они тогда возвращались к действительности…

И вот, глядя на лосиху, Ричи задышал наконец полной грудью и заговорил (привычное дело) — впервые за двадцать пять лет — голосом ирландского копа, вклинившегося в их компанию в тот памятный день. Голос Ричи разорвал утреннюю тишину неожиданно громко даже для самого Ричи: «Мать пресвятая Богородица, какие тут девахи разгуливают! Бо-о-о-же праведный! Не забыть рассказать, как приеду, отцу О’Стэггеру».

Но еще до того, как затихло эхо от его слов, до того, как минутное замешательство сменилось хриплой имитацией голоса ирландского копа, лосиха, показав Ричи зад, растворилась в очертаниях елей по другую сторону дороги, оставив, правда, тридцатисемилетнему Ричи Тозье — Великому Чревовещателю, в память о себе горсть катышков.

Ричи рассмеялся над самим собой — мужчиной, вспугнувшим в 34 милях от дома голосом ирландского полицейского лосиху. Его хихиканье перешло в повизгиванье, и вскоре он уже хохотал как сумасшедший, едва справляясь с управлением из-за застилавших глаза слез и конвульсивных движений. Ему пришло в голову: «Так ведь и штаны можно намочить». Проводив взглядом лосиные экскременты, Ричи успокоился: смех дал необходимую разрядку.

Не в силах избавиться от судорог совершенно, он все же занял прежнее положение на водительском сиденье. Промелькнул грузовик «Оринко» с удобрениями. Разминувшись с ним, Ричи вернулся мыслями в Дерри. Встреча с лосихой развлекла его, но очередные мили дороги вернули к давним событиям…

Это касалось мистера Нелла и дня постройки их запруды. Мистер Нелл поинтересовался, кто же автор этой задумки. Пятеро ребят переглядывались, пока вперед не выступил сильно побледневший и потупившийся Бен, лицо которого выражало сиюминутную готовность разреветься. Наверное, он полагал, что его ожидают 5-10 лет тюрьмы в Шоушэнке, и заранее покорился этому. Его поступок как-то сам собой заставил остальных отойти… Да, они оказались плохими друзьями. А ведь у их любимых киногероев трусость отсутствовала начисто. Но именно она-то и сплотила их. Именно это связало их судьбы в последние двадцать семь лет. И вот — цепь событий прошлого как костяшки домино: одна ложится к другой, в результате — ты здесь…

Когда же, думал Ричи, стало поздно что-либо изменить? Когда появились они со Стэном, с ходу включившись в работу? Когда Билл рассказал всем про фото из школьного альбома своего брата, с которого тот, повернув голову, подмигнул Биллу? Может быть… Однако Ричи считал, что кости легли должным образом, когда выступил вперед Бен Хэнском, признавшийся: «Я показал им…»

2

— …как надо строить. Это моя вина.