Зора (СИ) - "1ex0"

За то время, пока занимался рассвет нового толнора, мы успели завладеть оставшейся частью Па’ноктикума. Ни один из жителей этого города не бежал – все были обращены во тьму некрополиса. И только лишь центральная часть была пока что ещё оставлена живым. И вот, когда дневное светило оторвалось от горизонта, двери казарм раскрылись. 23 стражника, вооружённых мечами и щитами, неуверенно выбрались наружу. Стояла напряжённая тишина, как будто бы никого из живых, кроме них, больше не осталось. Они глянули на северную главную дорогу. Она уходила вдаль, где уже клубилась тьма некрополиса. Один из них судорожно сглотнул и, понизив голос, заговорил всякие слова, которые подрывали общий дух. Но другой, пытаясь, не допустить морального разложения, принялся в полный голос подбадривать всех окружающих, как вдруг издалека до них донёсся приглушённый предсмертный крик. Когда все услышали это, их объял непомерный страх. Они боялись даже шевельнуться. Но воодушевляющие речи продолжились. Все слушали его и наполнялись решимостью покарать жутких захватчиков. Пока всё это так продолжалось, из западной части города к ним надвигалось полчище бессмертных, возглавляемых некромантами. Кто-то заметил это и пытался дозваться до остальных, но его голос потонул в пламенной речи оратора. И только когда Владимис, который всё время наблюдал за это тирадой с крыши их казармы, спрыгнул перед ними, все речи остановились. Он безмолвно глядел на них своими блистающими силой смерти глазами. Они, будучи не в силах понять, кто это, пялились на него. Какое-то время сохранялось молчание, которое всё-таки разорвал тот самый оратор, что пришёл в себя: «Кто ты? И что тебе надо?» Менг лишь вытянул руку в сторону запада. И тогда-то все увидели, что сюда стягивается всё бессмертное воинство.

Это было жалкое зрелище. Те, кто полнились решимостью во что бы то ни стало отстоять свою свободу, на деле оказались только лишь кучкой трясущихся людей, которые принялись слёзно умолять не отнимать у них жизнь. В общем, к середине толнора Па’ноктикум обратился некрополисом. Но это лишь начало. Как и было предсказано Бэйном, осуждён за своё нечестие был весь этот мир. А потому следом за этим городом должны пасть и другие поселения. Всё воинство бессмертных, порождённых из тех, кто населяли этот город, осталось тут. А пятеро мрачных чародеев, ведомые богом Пустоты, двинулись дальше на север, чтобы обратить в некрополис все деревни, что стоят на пути к руинам Ик’халима. Да, цель этого пути – явиться к Вехойтису, третьему зоралисту и даровать ему покровительство Бэйна.

По мере того, как Па’ноктикум разрастался во все стороны, деревня Тира, которая и так находилась близко к городу, расширялась на юг, как раз в ту сторону, где находился город. Так что эту деревню можно уже называть пригородом Па’ноктикума. Начал опускаться вечер, когда пятеро зордалодов стали входить в распахнутые врата. Стражник, который был поставлен тут для того, чтобы не позволять кому бы то ни было входить в Тиру, сначала не понял, кто к нему надвигается. А, когда его разум всё-таки смог принять мысль, что мимо него шагают те самые зразеры, которые были объявлены врагами всех живых и в отношении которых было чётко сказано убивать на месте, он оробел настолько, что не был способен даже как-то оповестить их о том, что им тут не рады, и всем пятерым лучше уходить восвояси. Но нет, Мэ́йдас был робким человеком. Да и вообще он не был нечестивцем, так что некроманты прошли мимо него, даже ничего не сделав. Лишь Влад, замыкающий процессию, бросил на него мгновение своего сверкающего взора, сделав его ещё менее уверенным в себе, из-за чего стражник так и остался стоять рядом с деревянной створкой врат своего поселения. Некромантам уже не нужно было никаких указаний, ведь они и сами понимали, что им делать тут. Своими взорами, перед которыми обнажались все человеческие души, они прозревали помыслы, воспоминания, намерения и дела всех, кто населяли это пригород. Первым, кто попал под их оценивающий взор, оказался седовласый старик, который запрягал свою повозку. Его дух хранит множество воспоминаний о пороках, которые он свершил во времена своей молодости. В прошлом он был очень скверным человеком. Занимался обманом, вымогательством, угрозами и даже расправой. Ради материальных благ он не пожалеет чужие жизни. Однажды он даже ввязался в довольно крупную авантюру, из-за которой чуть было сам не поплатился жизнью. Однако из-за связей с начальником казарм ему удалось избежать наказания, но из-за этого ему пришлось сменить место жительства, сбежав из богатого Лордиалеха сюда, в эту деревню. Но выбор был невелик: либо жизнь тут, либо смерть там. И, конечно же, он выбрал жизнь. Разумеется, деревенский труд не был лёгким, и ему совсем не по нраву было заниматься такими делами. Однако он быстро понял, что местные девушки весьма легкомысленны, а потому их с лёгкостью можно совратить. Как итог, вся Тира уже побывала в его постели. Конечно, сейчас к нему пришла старость. Однако он нисколько не сожалеет о содеянном. А потому этот нечестивец стал первым из многочисленных жителей этого пригорода, кто поплатился за свой скверный образ жизни. Из руки Лукаса вырвалось зелёное пламя и поглотило его дух, тут же обращая в бессмертного менга. Все, кто это видели, обомлели от ужаса и даже какое-то время не смели пошевелиться. Но взоры остальных четверых вестников конца были прикованы уже к ним, а потому следом за стариком сила зора настигала и других людей, которые были повинны в некоторых грехах, из-за чего они все становились нечистыми. И вот тут как раз началась паника. Люди стали разбегаться по своим домам, предполагая, что стены и запертые двери защитят их от поступи смерти. Зордалоды неспеша двигались по главной дороге вперёд, вглубь Тиры, когда как трое бессмертных, которых они уже смогли обратить из местных жителей, тенями двинулись по всему этому пригороду, чтобы применить свою силу и не позволить кому бы то ни было уйти отсюда живым. Частокол, а также первые и вторые врата деревни тут же были объяты зелёным пламенем смерти. Поэтому всякий, кто попытается войти или, наоборот, выйти за пределы деревни, будет убит – зелёное пламя, словно бездонный омут, целиком поглотит живого, оставив от него только душу. А после того, как Тира превратится в некрополис, кто-нибудь настигнет эту душу, вложит в неё силу смерти, после чего она станет бессмертным существом. Целый вечер и всю последующую за ним ночь тишину разрывали дикие крики ужаса, которые обрывались смертью. Стражник, который не был заряжён нечестием, набрался-таки смелости и, представ перед пятью владыками смерти, выпалил в их адрес своим не совсем уверенным голосом, чтобы они сдавались и прекратили свои злодеяния. Влад снова одарил его своим сверкающих взглядом, но на этот раз не мгновением – пока четверо братьев и сестёр продолжали нести смерть, он отделился от них и двинулся к нему. Робость снова охватила мужчину, из-за чего он выглядел уже не так уверенно. Страх сковал его, и он лишь беспомощно продолжал глядеть на то, как на него надвигается смерть во плоти. Влад остановился в нескольких шагах и продолжал свои сумрачным взором, переполненным силой смерти, взирать на него. Стражнику сделалось совсем не по себе от этого, но он не мог ничего поделать, кроме как ожидать, что произойдёт дальше. И он надеялся, что это будет не смерть. Голос Влада был тихим, однако его тёмная сущность доносила каждое слово до ушей смертного: «Мэйдас, уроженец Па’ноктикума, человек, решивший для себя не вовлекаться в нечестие этого мира, ты не в силах остановить этот процесс. Весь мир заражён чумой скверны. Да ты и сам это видишь. Все твои попытки хоть как-то вразумить окружающих никогда не имели успеха. Но не потому, что ты был недостаточно усерден или красноречив. А потому, что никто не захотел противиться этому. Они решили идти по тому пути, который избрали, ведь легче вовлечься в этот круговорот пороков и скверны, чтобы стать, как все, чем идти наперекор большинства и ловить на себе недоумевающие или откровенно презренные взгляды. У тех, кто так решил, ещё была возможность вернуться назад, в отличие от тех, кто пришёл после них, в отличие от их потомков, которые были научены нечестию и которые даже не понимают, что такой образ жизни ничтожен. У них даже нет шанса вернуться обратно. Они стали новым поколением, которое породит потомков, даже ещё хуже, чем они сами. Я вижу, что ты пытаешься это представить, и получается один сплошной ужас. Это верно. Именно так всё и будет. Человек готов убить человека ради богатства? Позднее убийство станет чем-то обыденным. Друг обманывает друга с целью получить от этого выгоду? Позднее ложь станет их сущностью, без неё не будет обходиться не один разговор. Она будет говориться просто так, просто потому что они по-другому уже не могут. Сквернословие считается признаком плохого воспитания? Позднее она станет нормой, и все будут использоваться только лишь неприличными словами, изредка разбавляя их междометиями и союзами. Где-то общество уже потонуло в этом болоте нечестия. Где-то пока что ещё продолжает удерживаться на плаву. Но весь мир уже начинает портиться, начинает гнить и покрываться плесенью. Грех достиг такой глубины, что нет им оправдания. И только лишь смерть стирает их нечестие. Умерев, человек перестаёт совершать свои мерзости, его душа очищается. И мы даруем им второй шанс. Но, если скверное существо погибло, то, восстав, оно непременно продолжит своё деяние. Ведь такова человеческая сущность. Она отравлена. Поэтому мы даём нечто иное – мы обращаем грешное существо в праведное. Из смертного появляется бессмертный. Из трупа неправедного восстанет очищенное существо. Ты же в очищении не нуждаешься. И я отпускаю тебя. Ты можешь продолжить свою жизнь. Мы позволяем тебе рассказывать о нас, потому что видим, что ты понял всё правильно» Договорив эти слова, Влад примкнул к остальным в том, чтобы уничтожать нечестие. Мэйдас ещё какое-то время посмотрел за тем, как происходит возведение некрополиса, за тем, как очищенные от живых постройки обращаются в чёрные монументы, двинулся прочь из этой деревни. В его сердце рядом с трепетом и страхом поселилось также облегчение. Он доказал самому себе, что ещё может быть смелым, но помимо этого он получил возможность остаться в живых. Сила бессмертных расступилась перед ним, чтобы он миновал деревенские врата без вреда для себя, а после ринулся на юг, в Па’ноктикум, даже не подозревая, что там уже некрополис.