Время игры - Василий Звягинцев

По реке мы поднимались вверх больше двух часов, а когда увидели вдалеке, на пологой возвышенности, громадную эвкалиптовую рощу, под кронами которой гостеприимно краснели крыши аккуратных и вполне зажиточных на вид коттеджей, спрятали лодку в густых прибрежных зарослях и километра четыре прошли пешком по классическому бушу. Красноватая земля, редкие купы колючих кустарников, палящее солнце и горячий, почти неподвижный воздух.

Первая встреча с населением Земли Обетованной оказалась волнующей эмоционально, но только лично для меня. Роботу на сей торжественный миг было наплевать, да и аборигенам тоже.

Пряча на всякий случай пистолеты в кобурах под просторными бледно-зелеными френчами, надвинув на глаза широкополые стетсоновские фетровые шляпы, мы вошли в ограду придорожного кемпинга, отделенного от собственно поселка примерно милей пустынного шоссе.

«Кемпинг Марри-Бридж» значилось на вывеске, исполненной без всяких вполне здесь ожидаемых новомодных штучек. Обыкновенной флюоресцентной краской на обыкновенном листе кремового пластика в металлической окантовке.

И внутри ограды ничего столь уж экзотического. На пыльной бетонированной площадке, напротив очень похожей на наши бензоколонки (только на белой табличке ясно обозначено «Hidrogen-mikst», водородная смесь по-нашему) одиноко грелся на солнце автомобиль тоже почти традиционного вида — 4 колеса, светло-синий кузов-купе, ну, может, образующие линии, выштамповки капота и крыльев слегка непривычны, да, заглянув в окно, я вместо рулевого колеса увидел нечто вроде штурвала бомбардировщика: слегка изогнутую поперечину на рулевой колонке и два коротких отростка на концах.

Невелик прогресс для семидесяти прошедших лет. Правда, неизвестно, что там за движок под капотом, может, размером в кулак и в триста лошадей мощности. Опять же, судя по топливу, атмосферу не загрязняет, на выхлопе вместо CO и прочих пакостей — обычный водяной пар.

Об эвкалиптах и прочих деревьях и кустарниках, окружающих стоянку, я не распространяюсь, поскольку флора не меняется миллионы лет, а я настолько слаб в ботанике, что не заметил бы особой разницы даже по сравнению с мезозойским периодом.

Конечно, я бы хотел, чтобы мои записки несли в себе такой же информационный и эмоциональный заряд, как, скажем, очерки Солона о посещении Атлантиды, но увы… Пока что ничего экстраординарного вокруг не наблюдалось.

Совершенно так, как в любом придорожном кафе вдоль Панамериканской магистрали в 1979, скажем, году, за стойкой боролся с дремотой бармен или лично хозяин заведения, типичный до нарочитости.

Мужик лет сильно за пятьдесят, загорелый, кряжистый, полуседой, не слишком бритый, в кремовой рубашке с пятнами пота на груди и под мышками.

В легком здании с настежь открытыми окнами кондиционер смысла не имел, а вполне традиционный вентилятор под потолком только бессмысленно перемешивал вязкий и теплый, как кисель, воздух.

Вот телевизор, или то, что его здесь заменяло, был действительно хорош. Справа от стойки висел в воздухе куб не куб, сфера не сфера, а нечто среднее, короче, абсолютно трехмерное изображение, обойдя которое можно было увидеть персонажей какого-то приключенческого фильма и сбоку, и сзади. Они бегали, стреляли, разговаривали, скакали на конях, и совершенно невозможно было вообразить, как это сделано.

Ну, представьте себе «Великолепную семерку», одновременно демонстрируемую и с точки зрения ковбоев Криса, и бандитов Калверы…

Увидев нас, бармен (назовем его пока так) лениво оживился:

— Добрый день, джентльмены. Желаете обедать или просто выпить? Сок, кофе, виски?

То, что мы пришли пешком, его словно совершенно не удивило.

Впрочем, англосаксы всегда славились демонстративным безразличием к чужим проблемам и причудам. Угодно бродить пешком по сорокаградусной жаре — ваше дело.

Я посмотрел на часы. Да, 13.08. Вполне время обеда.

Бармен тоже посмотрел. С интересом.

— Что это у вас?

— Где?

— Да вот, на руке, — он указал на мой золотой «Лонжин» с репетицией, двумя секундомерами и прочими причиндалами, купленный в прошлом году в Париже.

— Часы. Что, не приходилось видеть?

— Приходилось. В музее, в Мельбурне. Видать, вы сильно богатый человек.

— Как вам сказать, — заскромничал я. — Не бедный. А это память деда. Он всем своим внукам на память подарил нечто этакое. Мне вот — часы.

— Хорошо иметь такого деда, — с долей зависти сказал бармен. — А что вам все-таки подать? Из свежего можно бифштекс или яичницу с беконом. Консервы — какие угодно.

— Пусть будет яичница, — согласился я. — Виски все тот же дед велел пить только после захода солнца. Поэтому или пиво, если есть холодное, или холодный же сок. Потом — кофе.

— Всего по два? — чисто механически уточнил бармен.

— Одно, — для убедительности я поднял вверх указательный палец.

— А он? — Бармен посмотрел на Джонсона с легким недоумением.

— Он — кришнаит. Ест только пророщенный рис, да и то раз в сутки. Смешно, правда?

— Кому что нравится, — пожал тяжелыми плечами бармен. — У нас тут неподалеку живет иудей, так тот не употребляет ни кенгурятину, ни кроликов, зато тащится от фаршированной щуки, которую выписывает из самого Тайлем-Бенда. У нас ее нет, а в озере Александрина хорошо на блесну ловится…

— Вот и я о том же… — Похоже, хоть на кулинарной почве, но контакт начал устанавливаться.

Минут через десять сам же бармен, а скорее всего и хозяин тоже, не имеющий в штате ни официантки, ни даже жены или дочки, поставил передо мной скромный обед.

Но проблема оставалась, и ее надо было решать.

— Может быть, все же выпить стаканчик виски? — разглядывая ассортимент бара, спросил я тоном борющегося с искушением, недавно завязавшего алкоголика.

— Отчего же и не выпить? — согласился бармен, имени которого я пока не удосужился узнать. Но, по законам психологии, время для этого еще не пришло.

— Одному неудобно. Составите компанию? За мой счет, разумеется.

Бармен, очевидно, лицемерить не умел, но придерживался одних со мной принципов.

Если бы он пил в одиночку в своем заброшенном у черта на рогах заведении, то спился бы давным-давно. Но выпить ему все равно хотелось, я понял это по тяжелой грации, с которой он швырнул на стойку стаканы и плеснул в них куда больше стандартной западной порции. Но и не сто пятьдесят, конечно, как налил бы аналогичный русский буфетчик. Где-то граммов по девяносто он налил. Зато и не водки, а виски градусов под шестьдесят.

Выпили не чокаясь, разумеется, и без тоста, а так, понимающе подмигнув друг другу.