Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена - Олег Борисов

Набросив на голову пушистый капюшон, Фискара возвращался домой, изредка помогая собакам, спрыгивая с легких саней и толкая отполированную высокую спинку перед собой. Преодолев очередной снежный горб, мужчина вставал на длинные концы широких лыж, и собаки волокли охотника с добычей дальше. Солнце еще лишь тронуло багровым краем безбрежное белое покрывало, а упряжка уже вкатилась в широко раскинувшийся лагерь вольных охотников.

Со времени, как первые лорды стали делить земли на свои и пока чужие, обычные крестьяне вынуждены были поступиться частью родовых свобод. В обмен деревни получили защиту от набегов, спокойную жизнь и налоговое ярмо. Кто не смирился с новыми законами, ушел чуть дальше от обжитых земель. Но аппетиты дружин и вождей все росли, и воинственные кланы двигались шаг за шагом вслед за беглецами. И с каждым годом будущее королевство все ближе подбиралось к высоким горам, выдавливая остатки вольных людей или в болота и солончаки, или в холодную степь у Далекого моря. Если триста лет тому назад рядом с Эльгсенваттеном появлялись лишь редкие бродячие ватаги промысловиков, то буквально сто лет спустя на побережье уже жило больше полусотни крошечных кланов, отчаянно сражавшихся с восточными соседями за свою независимость.

Скудная и опасная жизнь на широкой полосе промерзлой лесостепи породила необычное общество, разбитое на мелкие, постоянно кочующие общины, зачастую меняющие свой состав в течение двух-трех лет. Дети и женщины проводили большую часть лета в нескольких крупных поселениях, вытянутых, подобно рассыпанным бусам, вдоль берега моря. Мужчины вместе с подростками ватагами разбредались по заросшей высокой травой степи, заготавливая припасы на зиму и проходя иногда за недолгое лето обжитые земли из конца в конец. Мясо и рыба складировались в укрытых от чужого взгляда ледниках и кормили потом вольные кланы долгими зимними месяцами. Ближе к холодам кланы уходили к отрогам гор, где прятались от колючих метелей между холмов или среди редких лесных буреломов и высоких кустарников, вставших стеной вдоль мелководных рек.

Морская охота начиналась со слабыми морозами, когда первые стаи нагулявших жир зверей приближались к опасным берегам. Вслед за мигрирующей добычей появлялись зубастые хищники, с яростью атакующие лодки. Угроза погибнуть от неожиданного удара из глубины, стремительные снежные бураны, ледяная вода и короткий зимний день — все вместе превращало охоту в чрезвычайно опасное дело, жестоко отбирая настоящих мастеров своего дела среди попытавшихся рискнуть собственной головой и жизнями товарищей. Но постоянный спрос на шкуры, мясо и жир одьюров[53] заставлял смельчаков спускать на воду крутобокие лодки и отправляться в море. Один убитый зверь мог обеспечить ватагу мясом на месяц, одеждой для десятерых взрослых мужчин, а за целебный жир и резные поделки из костей купцы платили не скупясь. Да и можно ли считать настоящим охотником того, кто ни разу не сумел загарпунить стремительного пепельно-серого самца, чья шкура покрыта многочисленными шрамами?

Некоторые ватаги охотников почти не меняли состав, превратившись в сплоченные семьи и вместе разделяя и радости, и горести тяжелой жизни на краю земли. Новых членов принимали только на вечевом собрании, где единственный голос против мог закрыть дорогу честолюбивому юноше к славе и праву носить тотемные знаки на предплечье. Зачастую можно было легко породниться с кланом, вобравшим в себя три-четыре команды лучших бойцов в округе, но так и не попасть в слаженный отряд, способный одной лодкой выйти против страшного в своей ярости ваттендьера.[54]

Такой сплоченной ватагой и был отряд Фискара — лучшего воина Траск-лады, вереницы прибрежных болот, вобравших в себя реки со всех южных отрогов перевала Лэгпасс. Тридцать сорвиголов, способных прогуляться в гости к Дэйстеру и подергать старика за бороду. Больше половины охотников давно обзавелись семьями, но продолжали каждое лето совершать далекие походы, обеспечивая клану безбедное существование зимой.

К сожалению, одним появлением зеленых недомерков проблемы не закончились. Лорд Дейста приказал увеличить торговые поборы с местных рыбаков на треть против прежних лет. Вслед за хозяином потянулись и купцы, задравшие цены до неприличия. Чужие лавки обложили новыми податями, и народ подался по домам, поближе к родным хегтигдемам. На торгах у крепости за лето не продали ни куска железа, никакого оружия или доспехов. Слухи о возможной войне набирали силу, на вольные кланы ратники уже смотрели как на врагов. И если крестьяне и пастухи не желали портить отношения с дальней родней, то дружинники и квартировавшие наемники лишь подсчитывали, сколько добра и рабов можно будет взять в пустой степи. В начале холодов лорд увел войско на восток, оставив лишь небольшой гарнизон. Но даже несмышленый мальчишка из подпасков понимал, что Дейста вернется и не один. И тогда степь не укроет от острой стали, болота выдадут ищейкам тайные тропы, ватаги охотников заплатят жизнями за право оставаться свободными. Гудернар и Кэйрри исполнят свою страшную пляску среди пылающих рыбацких лагерей. Смерть задремала у засыпанного снегом перевала. Задремала, чтобы с первыми весенними ручьями отправиться на запад, к Далекому морю…

Остановив сани рядом с расписанным синей краской шатром, Фискара снял упряжь с собак и повел их к навесу. Внимательно осмотрев лапы верных помощников, мужчина потрепал по загривку вожака и обернулся на скрип снега за спиной.

— Вечер добрый, фабра![55] — озорно улыбнулась маленькая девчушка, закутанная в пушистую шубку.

Командир ватажников улыбнулся в ответ. Расторопная Южус, младшая дочка сестры, была его любимицей. Сам Фискара как-то не успел обзавестись семьей. Женщины у него были, некоторые уже не один раз пытались завести разговор о детях, но отчаянный охотник лишь сердито хмурил брови в ответ. И всю свою любовь к маленьким озорникам дарил крохотуле, выросшей на его руках. Даже шубку заказывал портному сам, добыв для племянницы шкуры двух отличных волков.

— Добрый, добрый, моя хорошая! Что дома не сидится?

— Папа тебя увидел, послал помочь… Сам хумбру[56] на огонь ставит.

— Хембру ставит, хембру, Южус… Хотя рано тебе пока такие слова знать…

Пушистый пес требовательно ткнулся носом в девчачью ладошку. Зверь прекрасно понимал, что любимица хозяина прибежала не с пустыми руками. И пока остальные собаки жадно повизгивают за спиной, надо успеть стребовать свое. Вожак он или нет?

Оставив весело напевающую что-то девочку возиться под навесом, Фискара прошел в шатер, где жарко горел костер и курился дымок над котлом с ужином. Поздоровавшись с друзьями, мужчина бросил на лавку задубевшую от мороза куртку и сел поближе к огню.