Миссия: соблазнить ректора - Ефимия Летова

просто хочу продемонстрировать девушке кое-что… Кое-что куда более выдающееся, чем демонстрировал ты! Тебе-то уже не впечатлить её подобным образом, бедолага… А вдруг от увиденного у неё и дагара исчезнет?!

Я ожидала, что Миар не допустит этого стихийного стриптиза, но он неожиданно протестовать не стал. Только сжал мою руку крепче. А я…

А я, вытаращив глаза до состояния полной лупоглазости, смотрела на алые кожистые крылья Эстея, распахнувшиеся с лёгким шелестом. Огромные, плотные, треугольные с острыми торчащими вверх кончиками, тёмными выпуклыми прожилками — как у гигантской летучей мыши. Совершенно настоящие, не иллюзорные — если верить лёгкому ветерку, коснувшемуся щеки.

Дагара не исчезла — чего нельзя было сказать о моём бедном рассудке. Довольный произведённым эффектом, Эстей сложил крылья.

— Да, папаша взял и улетел. Мэйри, тебе уже наплевать, а я скучаю по небу!

— А внешность — иллюзия? На самом деле вы выглядите… по-другому? — я не узнала свой собственный ровный голос.

— Конечно. Но истинную внешность не покажу, хорошенького понемножку. Мэйри, кстати, что ты сделал с настоящим Лестарисом? Прикопал или утопил?

— Его прирезали собутыльники во время карточной игры, — ответил Миар, очевидно, адресуя свои слова мне, а не Эстею. — Я никого не убивал, в отличие от тебя. Мне просто повезло.

— Что поделать, на везение не стоит полагаться. Принимать обличие живого существа довольно трудно, да и вообще — это на редкость трудоёмкая работа, с мертвецами проще. И я предпочитаю самому выбирать подходящее тело.

— Что ж, — я закивала головой, как детская игрушка-неваляшка, не желая продолжать разговор о телах и мертвецах. — Ладно. Допустим. А что там с проклятием невесты?

— А вот это — один из самых любопытных и важных моментов беседы, в частности, потому, что касается непосредственно тебя, дорогая Ари, — Эстей уже застегнул рубашку до конца и снова небрежно опустился на кровать. — Бедная брошенная Нэйди была так зла, так зла! Она всегда отличалась такой изобретательной злокозненностью, уверен — они с мамочкой прекрасно бы поладили, или поубивали бы друг друга, что ещё лучше. Но увы… Одним словом, наш дорогой друг был очень хитроумно проклят. Дело в том, что если у него появится новая невеста из другого мира — не из Айганы — она в самое ближайшее время после подтверждения союза непременно умрёт. Братец об этом знал, но помалкивал, тихо избегал юных непорочных девиц, для дагары — самый вожделенный материал. Впрочем, порочные, но юные тоже в зоне риска, хотя риск этот куда меньше. И вот теперь всё сошлось. Неужели ты ещё и вслух признал, что хочешь жениться на ней, Мэй?! Дагара чувствительна к таким вещам, следовало лучше держать себя в руках. Или ты думал, что заклятие Нэйди не выдержит каких-то там жалких шести десятков лет? Не стоило так недооценивать её… — внезапно дурашливая улыбка почти что полностью сошла с его красивого, но совершенно отвратительного в данный момент лица. — Я предлагаю сделку, братец. Ты отдаёшь мне Ключ, и я возвращаюсь домой, в Айгану, а взамен я спасаю жизнь этой глупой человеческой девки. Как тебе моё бесценное предложение? Только поторопись. Кто знает, сколько времени ей осталось.

Глава 46

— А я не верю в проклятия! — нарочито бодро сказала я. — Глупости это. Если честно, то и во все эти метки, нерушимые союзы и прочее — тоже не верю. Я за свободу выбора. И вообще, мне кажется, мальчики, что в моём присутствии здесь больше нет никакой необходимости…

Миар покачал головой и посмотрел на меня так, что я вдруг поняла — не отпустит. Выглядил он непривычно притихшим, поблекшим, словно человек, потерявший разом всё самое важное.

— Не переживай, я уверен — Мэйри сделает правильный выбор! — Эстей с широкой улыбкой глянул на моего ректора. — Ты всего лишь человек, Ари, тебе не понять, что это значит — обрести спутницу с дагарой. Это как божественная святыня, которую при этом можно и нужно потрогать руками… Понимаю твой юношеский скепсис, но я нисколько не шучу, я видел айганцев, погибавших от проклятия, гниющих изнутри, точно надкусанные фрукты, попавшие в тёплую навозную кучу. Видел их искажённые ужасом лица, скрюченные от невыносимой муки пальцы, зудящую располосованную когтями кожу. Посмотри на лицо любовничка, если не веришь. На нём же всё огромными буквами написано!

Мне даже смотреть было не нужно. Шутка или не шутка, Миар — я всё же продолжала называть его так — в этот мистический бред однозначно верил.

— Эй! — я потрясла его за рукав, пытаясь сохранять самообладание. — А у тебя тоже такие есть? За спиной? А где вы их прячете, такие здоровенные? Я же тебя сто раз по спине гладила — и ничего не чувствовала…

— Прячем, наша природа и магия всё придумали за нас, — весело отозвался Эстей. — Они совсем другой структуры, нежели ваши тяжёлые и неуклюжие тела… Хочешь потрогать?

— Ты не будешь трогать его крылья! — Миар очнулся, сверкнул глазами и поднялся с колен, а я встала рядом, стараясь убедить себя, что бояться мне нечего.

Подумаешь — сто девятнадцать лет. Подумаешь — человек, пахнет дымом и немного пеплом, а ещё и с крыльями. Хорошо хоть, только с крыльями.

— Тогда покажи свои, и я их потрогаю, иначе никак не смогу поверить… Главное, что у тебя нет хвоста, рогов и копыт. Или есть? И этот человекоподобный образ — тоже только иллюзия?! Скажи сразу, потому что в данный момент я уже просто ничему не способна удивляться.

— Крыльев у меня нет.

Признаться, я даже растерялась.

— Почему?

— Потому что когда воруешь семейный артефакт, неплохо бы ещё научиться им предварительно пользоваться! — ехидно заявил Эстей. Его отличное настроение, кажется, было несокрушимо, и моя гипотетическая скорая кончина никак этому не препятствовала. — А братец торопился и был феноменально самонадеян… Так что в процессе перехода крылья ему надломило, а у нас это неизлечимо. Самая прекрасная и уязвимая часть тела айганца… Думаю, брат испытал весь спектр отмеренной нам боли, несмотря на то, что айганцы куда выносливее человеческого племени. А потом, Мэй? Что ты сделал с ними потом? Дорубил самостоятельно, отрезая себе возможность вернуться?

— Покажи! — попросила я Миара. — Пожалуйста…

— Нечего показывать. Он прав.

Только бы не представлять эту душераздирающую картину.

— Было бы нечего, ты бы снимал рубашку. А он, — я кивнула в сторону Эстея, — не врёт про проклятие?

— Не врёт.

— Оно действительно может меня коснуться?

— Да. Я… я не должен был. Думал, всё обойдётся, думал, что дагара — нечто ушедшее в прошлое, невозможное для нас