Императрица эпохи авантюристов. Взятие Берлина и Прусская губерния - Валерий Евгеньевич Шамбаров

человеком. Замкнутым, задумчивым. Исчезли самоуверенная наглость, цинизм, едкие остроты. Кстати, в Восточную Пруссию он больше не приезжал ни разу в жизни – помня о том, как местное население принесло присягу царице и было русскими подданными.

Ну а Семилетняя война завершалась без России. Как только Петр III заключил мир с Пруссией, сразу посыпались и союзники. Замириться поспешили шведы, так ничего и не отвоевавшие. Следом и Франция отказалась от всех обязательств перед Австрией, тоже вышла из войны с Фридрихом. Решила сосредоточить все силы против Англии, вовлекла в союз против нее Испанию. Однако испанцы жадно накинулись захватывать колонии у нейтральной Португалии, а британцы с португальцами их побили. Что же касается Пруссии, то против нее остались только австрийцы с «имперцами». Фридрих расколотил тех и других, и охота продолжать у Марии Терезии отпала.

В феврале 1763 г. собрались два мирных конгресса. В Париже – Франция, Англия, Испания. В Губертусберге – Пруссия, Австрия, Саксония. Война, еще невиданная по масштабам, по сути «самая первая мировая», унесла до 2 млн жизней. Больше всех потеряла Австрия, 400 тыс. военных, вдвое больше мирных жителей (Россия – около 60 тыс. солдат и офицеров). А выиграла только Британия. Отобрала у французов и индийские владения, и часть Карибских островов, в Америке Канаду и Восточную Луизиану. Западную Луизиану Франция по договору уступала Испании, а та взамен отдала британцам Флориду. Львиная доля североамериканского континента стала уже не французской, а английской. Прочие участники не приобрели ничего. Фридрих вернул Саксонию Августу III, а за это австрийцы возвратили те части Силезии, которые сумели отбить за 7 лет. Но итогом войны стал и рост влияния России на европейскую политику. Она показала себя самой мощной державой.

А Екатерина кардинально изменила доктрину отечественной политики: «Нужно быть в дружбе со всеми державами, чтобы всегда сохранять возможность стать на сторону более слабого… сохранять себе свободные руки… ни за кем хвостом не тащиться» [117, с. 361]. И на самом-то деле именно она вернулась к линии, которую выбрал Петр I после Полтавы. Не пристраиваться в схемы европейских союзов. Выбирать то, что выгодно самой России. Политика императрицы стала не проавстрийской, пробританской, профранцузской – а русской.

Плоды такого поворота сказались быстро. На престоле Курляндии Екатерина мудро восстановила старика Бирона. За это он заключил соглашение, обязавшись пропускать через свою территорию русские войска, не вступать ни в какие сношения с врагами России, построить в Курляндии храм для православных и уравнять их в правах с лютеранами. Карлу Саксонскому, которого неосторожно пустила туда Елизавета в угоду союзникам, предложили поискать какую-нибудь компенсацию в Германии. Он отказывался. Но тогда в Курляндию вошли несколько русских полков. Правительство Карла из купцов и евреев сразу разбежалось. Он с 40 поляками засел в митавском дворце, кричал об обороне. А его никто не штурмовал, просто игнорировали.

В феврале 1763 г. в Митаву торжественно въехал Бирон, местные дворяне присягали ему. Карл проторчал в «осаде» еще два месяца. По ночам его слуги выходили в город, покупали продукты. Но помочь ему было некому. Тут-то и сказалось налаживание отношений с Фридрихом, он поддержал русских. А при таком раскладе ни саксонцам, ни Польше вмешиваться не захотелось. Наконец, и Август III прислал сыну приказ уезжать, не дразнить соседей. Бирон смог поселиться в своих дворцах, построенных еще Анной Иоанновной. И теперь-то ни у кого не возникало сомнений, кому принадлежит Курляндия. Де-факто – России.

Альянс с Пруссией оказался полезным и в Польше. Вскоре умер Август III, там закрутилась очередная свистопляска. Назревала и война с Османской империей. А ее поддерживала Франция. Но и наша партнерша Австрия не желала выхода России к Черному морю, продвижения к Балканам. Однако в начале 1764 г. Екатерина заключила оборонительный союз с Фридрихом. С его помощью одолели французского и саксонского кандидатов на польский трон, возвели на него бывшего фаворита государыни Понятовского. Этот союз предупредил и Вену от опрометчивых шагов в будущем.

Да, в жилах Екатерины не было ни капли русской крови. Но все-таки она сумела стать настоящей русской царицей. Не по происхождению, а по духу – в таком качестве ее признали и знать, и военные, и народ. И очень многому она научилась у Елизаветы. Отнюдь не копировала внешние приемы, а старалась понять и вобрать некие национальные особенности властительницы. Уж она-то венчанием на Царство не пренебрегала, короновалась в Успенском соборе без промедлений, 22 сентября 1762 г. А государство ей досталось совсем не в лучшем состоянии.

Она вспоминала: «Финансы были истощены. Армия не получала жалованья за 3 месяца. Торговля находилась в упадке, ибо многие её отрасли были отданы в монополию. Не было правильной системы в государственном хозяйстве. Военное ведомство было погружено в долги; морское едва держалось, находясь в крайнем пренебрежении. Духовенство было недовольно отнятием у него земель. Правосудие продавалось с торгу, и законами руководствовались только в тех случаях, когда они благоприятствовали лицу сильному». Но Екатерина сохранила и черты, которые принято считать «немецкими», – аккуратность, трудолюбие. Добросовестно взялась за работу, разгребая образовавшиеся завалы. Был у нее и редкий дар, замечать талантливых людей. Императрица смело выдвигала, опекала их.

Многие накопившиеся вопросы были очень сложными, запутанными. Однако и для них императрица искала выверенные решения. Манифест Петра III о конфискации церковной собственности она отменила сразу же. Но в историческую литературу внедрился штамп, будто Екатерина, обвинив мужа в гонениях на Православие и играя на популярность, вернула Церкви ее владения, а в 1764 г., утвердившись у власти, все равно отобрала их. Это ошибка (или подтасовка). На самом-то деле проблема была старой и болезненной. Ее подняла еще богобоязненная Елизавета, признав, что Церковь не способна управлять своими разросшимися владениями, и поручив разработать реформы, которые за болезнью государыни спустились на тормозах.

Екатерина возобновила ее повеление и решила разобраться в положении дел. Создала для этого совместную комиссию из архиереев Синода и правительственных сановников во главе с митрополитом Новгородским Дмитрием (Сеченовым), очень ревностным борцом за интересы Православия (именно он в свое время вызвал восстание иноверцев в Поволжье). Подтвердилась картина совершенно ненормальная. Провели перепись и насчитали в России 954 монастыря. В них подвизалось 11 тыс. монахов и монахинь. А обслуживали их… более 2 млн крепостных! [118] По 200 работников на каждого монаха!

И получилось так, что при постепенном ужесточении в России крепостного права (напомню – явочным порядком, без каких-либо юридических актов) были нарушены основные церковные законы Номоканона. Они допускали, что монастыри могут владеть землями, обрабатывать их – но безусловно отрицали церковное рабовладение. Впрочем, до монахов прибыли от разросшейся собственности и не доходили. Их расходовали неведомо куда епархиальные и