Описание земли Камчатки - Степан Крашенинников

У женщин есть особливый танец: они становятся двумя рядами, женщина против женщины, и кладут обе руки на брюхо и, поднимаясь на носках, поводят плечами, не шевеля руками и не сходя со своего места.

Третий род пляски состоит в том, что все мужчины по разным углам прячутся, и, невзначай выскочив, сперва один, как бешеный, бьет в ладоши, после в груди, по бедрам, поднимает руки кверху и делает диковинные телодвижения; после того выбегают другой, третий и четвертый и представляют такие ж действия, а все кругом вертятся.

Четвертый род пляски, что они, стоя на коленях, как лягушки, в круг прыгают, плещая руками и представляя странные фигуры. И сия пляска одним человеком начинается, а другие из углов припрыгивают к нему после.

Камчадалы имеют еще старинные и как бы собственные свои танцы, которые от южных называются хаютеля, а от северных – кузелькинга.

Главнейший танец, когда девки и бабы садятся в круг, после одна встает и, запев песню, машет руками, а в руках на средних пальцах имеет тоншич, движет всеми членами столь проворно, что надивиться тому довольно нельзя, и кричит голосами различных зверей и птиц столь хитро, что в одном голосе три разные слышатся. Есть же у них и круговой танец, только и Стеллеру, и мне видеть его не случалось.

Что касается до пения, то можно сказать, что оное не неприятно: ибо в нем ничего дикого не примечается, как можно видеть из сообщенных ниже сего некоторых песен в нотах; но в материи песен нет никаких замыслов, токмо одни простые понятия о вещах, которые им странными кажутся, или смешными, или достойными удивления.

Во всякой почти песне употребляют слова «ганика» и «баюн», так же как казаки – «здунай», а якуты – «нага», которые, разделяя по членам, иногда сокращают, иногда продолжают, как того голос песни требует.

В любовных песнях изъявляют они склонность к своим любовникам, печаль, надежду и другие обстоятельства; а все песни сочиняют наибольше девки и бабы, которые имеют весьма чистые и приятные голоса. Из чего видеть можно, что сей народ имеет к музыке великую склонность, токмо то удивительно, что сей народ никакого инструмента не выдумал, кроме дудок дягильных, на которых, однако же, песен не может наигрывать.

Майора коказол таалагек кирхул куэкарет тамбезен.Ежели бы я был майорский повар, то б снял с огня котел с кушаньем.Прапорщик коказол теелезик кисгарулилель кукарет там-я-бе-зе-н.Ежели бы я был прапорщиков повар, то б всегда снимал котел в перчатках.Павлоцка кеницег теелезик тикало галстугал кинингизик.Ежели бы я был Павлуцкий, то бы повязался белым галстуком.Павлоцка иваннель теелезик чачало чулкил кинингизик.Ежели бы я был Павлуцкого Иван, то бы носил чулки красные.Студенталь теелезик битель читеть киллизин.Ежели бы я был студент, то б описал всех девок.Студенталь кеницех теелезик ерагут киллизин.Ежели бы я был студент, то бы описал быка-рыбу.Студенталь теелезик битель адонот киллизин.Ежели бы я был студент, то бы описал всех морских чаек.Студенталь теелезик битель силлеги иирет тамбезен.Ежели бы я был студент, то бы поснимал все орлиные гнезда.Студенталь теелезик битель питгатец кавъечав киллизин.Ежели бы я был студент, то бы описал горячие ключи.Студенталь теелезик битель ензит киллизин.Ежели бы я студент был, то б описал все горы.Студенталь теелезик битель дечум кулец киллизин.Ежели бы я студент был, то б описал всех птиц.Студенталь теелезик иеницег игскуеигн енчубец киллизин.Ежели бы я студент был, то б описал всех морских рыб.

Таким образом все их песни составлены, в которых упоминаются токмо некоторые действия или другие какие обстоятельства, без всякого склада.

Другая песня, называемая «аангич», сложена на голос морской утки, аангич называемой. И хотя подведенные слова с нотами несходны, однако камчадалы дополняют и исправляют оные прибавлением некиих, ничего не значащих слогов, которые при сем подчеркнутыми литерами означены.

1. Гнакоеде олосконга ворока а хитец знитес бине зотес комчул белоон.

2. Капанинача угарен бине зотес комчул беллон.

Весь смысл песни состоит в том: я потерял жену свою и душу, с печали пойду в лес, буду сдирать кору с дерева и есть, после того встану поутру, погоню утку аангич с земли на море и на все стороны поглядывать стану, не найду ли где любезного моего сердца.

Не последняя ж их забава – представлять других людей точно, как кто говорит, ходит, как что делает – словом, по всем приемам.

Как скоро кто на Камчатку приедет, то, во-первых, дают ему новое имя на своем языке, потом высматривают все его действия и при таких весельях представляют точно, а притом не забывают табак курить, сказывать сказки; и все такие веселья больше ночью, нежели днем у них бывают. Сверх того, есть у них и шуты, которые забавляют других своими проказами, но оные столь скверны, что и упоминать гнусно и непристойно.

Глава 15. О сведении дружбы и о потчивании гостей партикулярно [413]

Когда один с другим подружиться желает, то зовет будущего своего друга в гости, и топит для него юрту весьма жарко, и готовит всякого кушанья, какое у них за лучшее почитается, так много, что десятерых удовольствовать можно.

По вступлении гостя в юрту и гость, и хозяин раздеваются донага. Хозяин, скутав юрту, потчивает его приготовленным кушаньем, наливает щербу в превеликую чашу, а между тем как гость щербу пьет или хлебает, хозяин поливает воду на лежащее на очаге каленое каменье, чтоб был несносный жар.

Гость старается все, что у хозяина пристряпано, съесть и жар его вытерпеть, а хозяин старается принудить, чтоб гость взмолился и просил бы свободы от пищи и жара. В противном случае сколько гостю то за удовольствие, столько хозяину за скупость и бесчестие причитается.

Хозяин в то время ничего не ест и из юрты выходить волен. Но гость до тех пор не выпускается, пока побежденным себя признает. Во время еды рвет его раз до десяти, отчего после того потчиванья дня по три не токмо есть, но и глядеть на пищу без движения не может.

Как гость из силы выйдет, так что ни жара терпеть, ни есть ему не можно будет, то откупается от того собаками, платьем или что хозяину нравно и таким образом получает свободу. Напротив того, получает от хозяина вместо хорошего своего платья обноски, вместо добрых собак – худеньких сученок, которые о себе почти ходить не могут.

Однако же, оное за обиду не почитается, но за знак дружества, когда в том с обеих сторон равным образом поступается. Ежели же тот, который друга своего помянутым образом выберет, а сам к нему не будет в гости, то выбранный приезжает вторично в гости, однако же не с тем, чтоб есть, но чтоб за свое получить отдарки.