Через розовые очки - Нина Матвеевна Соротокина

Наталья Мироновна очень болезненно относилась к изменениям в характере внучки. В отличие от отца, она замечала все, видела, как по капельке, по пылинке создается новый образ. Вначале поменялись разговоры, потом одежда и наконец взгляд. Глаза оставались такими же ясными, словно росой умытыми, а взгляд стал невидящим. Смотрит на своих близких и не замечает их, будто они тени, снуют в доме, суетятся, а толку от их возни никакого.

Мать бранилась с дочерью, замучила ее придирками, вопросами, увещеваниями, а Наталья Мироновна ничего этого не делала, понимая — бесполезно. Равнодушие, как болезнь, этим надо переболеть, а лекарство — одно. Когда жизнь по тебе шарахнет из всех орудий, так про родных и вспомнишь. А пока она старалась говорить с внучкой на нейтральные темы — про маленькую пенсию, про дороговизну, погоду, про ужасы Чечни и прочей современной жизни. Хоть телевизор не включай. А журналистам мало реальных неприятностей, для них каждая новая беда — хлеб. И пугают, и пугают… Раньше "Итоги" такая хорошая передача была. А теперь Киселев соберет главных партийцев, сейчас этих партий, что колючек на лопухах, и начинают с этими фруктами прямо с экрана крушить все подряд. И так передача закручена, словно Киселев со товарищи прямо на твоих глазах переустраивает мир, и опять в худшую сторону. И до того договорятся, что хочется к окну подойти и посмотреть — держится ли там Ельцынская власть или уже начались вселенские беспорядки. Также фильмы… очень они нервируют пожилых людей. Кнопку нажмешь на НТВ — он в тебя целится, переключишь на другой канал, а он уже выстрелил и теперь норовит зрителя ножом достать. Варя всегда поддерживала видимость беседы, со всем соглашалась, но при этом сама никогда вопросов не задавала, так только — поудивляется для виду, и нет ее.

Правда, однажды внучка вопрос задала, и настолько странный, что Наталья Мироновна сразу и не поняла, о чем она толкует. Разговор, помнится, шел о киллерах. Оказывается, после 17 августа, Татьяна Петровна из двенадцатой квартиры об этом точно говорила, услуги киллеров очень подешевели. Сейчас убить человека стоит всего двести долларов. " Ты представь, — негодовала старушка, — это цена холодильника!"

Вот тут Варя и задала свой вопрос:

— Ты не знаешь, я в Ярославле родилась или где‑то в другом месте?

— В Ярославле, у тети Кати. А где же еще? — удивилась Наталья Мироновна и продолжила тему. — И был бы холодильник хороший, а то ведь Минск с маленькой холодильной камерой. Мясо в нем, конечно, можно хранить, но уже ягоды, клюкву, например, в нем не заморозишь.

— Ба, не отвлекайся на всякий вздор! Какое тебе дело до киллеров? Вспомни, может мама до тети Кати не доехала?

— А я почем знаю, доехала она или нет. Я тогда в Твери была. И зачем Марине говорить, что ты не в Ярославле родилась, если ты родилась в Ярославле. А метрики на тебя получали уже в Москве. Знамо дело, хотели тебя москвичкой записать. А если тебе так нужны эти подробности, то лучше об этом у матери спросить.

— Ничего я у нее спрашивать не буду.

— Ну и не спрашивай. Так я что говорю‑то… Получается, если я накоплю двести долларов, то уже могу нанять убийцу?

— Не накопишь, баб. Так и помрешь честным человеком.

На этом разговор и увял.

Потом произошел скандал с Виктором Игоревичем. Здесь уже и Наталья Мироновна закусила губу, перестала разговаривать с внучкой о чем бы то ни было. А той все нипочем. Но ведь гибнет девчонка на глазах. А точное место рождения ей нужно для каких‑нибудь астральных гаданий — не иначе. Сейчас все на этих гаданиях помешались, и ведь не проверишь — врут или правду говорят.

Телефон экстросенса–целительницы принесла опять же Татьяна Петровна. Подумать только, два высших образования у человека, Цветаеву наизусть читает, на старости лет крестилась — и на тебе, предлагает идти к шаману в девятом поколении снимать сглаз.

Хотя, если вдуматься, магия всегда была. Игорь, ученый–умник, читает немыслимую книгу под названием "Маятник Фуко". И увлечен, между прочим. Вечерами цитирует. Наталья Мироновна заглянула как‑то вечером в этот толстенький фолиант и тут же под пальцем обнаружила фразу: "Средневековье — это время, когда границы между магией и наукой были зыбкими".

Можно подумать, что они сейчас не зыбкие. К третьему тысячелетию подошли, и вдруг все стали верующими. Причиной тому суровая жизнь общества и еще, конечно, экран телевизора, потакавший суеверной части человечества. Слаб человек, ему подпорка нужна. Ну ладно, службу на Пасху транслируют, хочешь смотри, хочешь спать ложись. Но зачем после двенадцати показывать всякую мухоморину с мистикой? С телеэкрана проповедуют, обещают и клянутся облегчить жизнь экстрасенсы, колдуны и гадалки всех мастей. И все они очень убедительно и доходчиво рассказывают, какое сейчас темное время на дворе. И, дескать, только они в состоянии защитить людей от напастей. В одной из этих передач Татьяна Петровна, добрая душа, и услышала про сглаз и тут же с экрана переписала номер телефона.

— Там все про Варю точно сказано. Другой человек. Не улыбается — раз, не огорчается — два, родных ненавидит — три… Адрес я узнала. Это на Пироговке. Осталось только в список вас внести.

Надо сказать, что инициатива Татьяны Петровны совпала с окончательным уходом Вари из дома. Вначале внучка отказывалась съезжать, но, видно, семейная атмосфера давила на нее, и она стала исчезать — то три дня ее дома нет, то неделю. Каждый раз вежливо предупреждала, мол, меня столько‑то времени не будет, так что нечего больницы и морги обзванивать. А потом заявила — все, ухожу. Куда, к кому — не удостоила ответом. Хоть адрес оставь! Пальтишко надела, чемодан в руки, мать чмокнула в щеку, потом бабушку. "Я позвоню", — и исчезла.

Через десять дней Марина не выдержала, и хоть это было ей строжайше запрещено, позвонила в Банк. Вежливый и безучастный, словно автомат, мужской голос сообщил, что Соткина Варвара уже полгода там не работает. Банк, видите ли, испытывает финансовые затруднения, и всех сотрудников сократили.

— Как — не работает? — потрясенно спросила Марина. — На что же она живет?

— Об этом вам лучше узнать у самой Соткиной, — посоветовал автомат–паршивец и ту–ту–ту…

На следующий день Наталья Мироновна поехала на Пироговку. Обычная квартира, сколько в ней комнат — не разберешь, но коридор солидный