Дураки - Евгений Будинас

Катин побледнел, потом посерел, потом стал пунцово-красным.

— Мы же не так договаривались! — воскликнул он. — Мы же условились, что, пока я гребу в столице, вы здесь снимаете их дурацкие санкции.

— Пока не очень выходит... Не снимаются... Вот если бы ваш влиятельный родственник выдал сюда хотя бы звонок...

— Вы с ума сошли! Как можно! С этой ерундой — на такой уровень! Да за кого они нас примут?.. Нет уж, давайте как-нибудь сами.

Дудинскас понимал, что Катин прав.

Но душевный подъем он все же испытал и назавтра отправился в Службу контроля к Главному Экзекутору Республики Николаю Николаевичу Дромашкину.

Копия письма с резолюцией всемогущего главы соседнего государства придала ему если не уверенности, то решимости.

В Службе контроля ему повезло, как бывает только, если вступаешь в полосу удач. В народе говорят: деньги к деньгам.

Пришел к Дромашкину он, разумеется, не просто — пришел, чтобы тот, по личной просьбе их общего друга Макса Кутовского, «посмотрел ему в глаза». Такая просьба профессора вдруг подействовала. Неизвестно, что именно Николай Николаевич увидел в глазах Виктора Евгеньевича, но свою долю штрафных санкций в размере двух с половиной миллиардов он легко снял, как стряхнул пылинку.

Правда, прежде чем решиться, Главный Экзекутор сначала довольно долго изучал копию письма с московской резолюцией, даже к свету ее подносил, рассматривая подпись, недоверчиво хмыкал, сопел, покашливал и, наконец, вопросительно поднял усталую голову.

И в ту же секунду Дудинскас понял, как с ним нужно говорить.

— По крайней мере десять влиятельных людей нашего государства сейчас переживают за результат моего визита к вам, — сказал он, глядя в упор.

— Кто конкретно? — сурово спросил Дромашкин. — Назовите хотя бы трех.

Виктор Евгеньевич назвал пять фамилий.

Дромашкин тут же переговорил по телефону с премьером Лонгом и Главным Консультантом Федей Капитуловым. Оба оказались на месте. Оба обрадованно подтвердили, что за результат переживают. Федя Капитулов на правах «общего друга» даже взмолился:

— Ну хочешь, я на колени перед тобой встану, чтобы вы от них отцепились[111].

Масть пошла. Третий из названных Дудинскасом, а это был Павел Павлович Федорович, позвонил сам. И тоже подтвердил, что за судьбу «Артефакта» он, оказывается, переживает больше, чем за свою. А иностранным дипломатам не надо давать лишний повод.

Едва дослушав, Дромашкин вызвал сразу всех своих замов:

— Похоже, что здесь мы напортачили...

— Дайте мне официальную бумагу, — клянчил у него, не стыдясь, Дудинскас, — напишите хоть что-нибудь. Я покажу налоговикам, они же на нас не сами, а из-за вас наехали. Увидев, что вы отступились, они отступятся тоже. Ведь если они не отступятся, фирму все равно грохнут. Какая разница, сколько отрубать, если рубите шею.

— Ничего я тебе (вам?) писать не буду. Все, что надо, они и сами поймут, — сказал Дромашкин.

Получить от Лонга ли, от Дромашкина или Месникова, тем более из Главного Управления Безопасности хотя бы строчку официального ответа Дудинскасу было очень нужно.

Тут бы он ее Главному Инспектору Дворчуку и предъявил. Как вещественное доказательство, нет, не своей правоты и не того даже, что ему сочувствуют на всех этажах, что его историей занимаются, пытаясь найти выход. В этом Анатолий Анатольевич Дворчук и сам не сильно сомневался. А того доказательство, что кто-то из сочувствующих хоть на одну строчку готов здесь засветиться.

Но ни от Месникова, ни от Лонга — лично ли, официально ли, — ни даже от любого их клерка ни одной строчки официального ответа (кроме ответов КГБ) Виктор Евгеньевич не получил.

Как, впрочем, и вообще ниоткуда. Ни на одно письмо, ни на один призыв к здравому смыслу, ни на один вопль о помощи ни одной строчки в ответ.

При общем и всеми выражаемом сочувствии государственный аппарат исправно принимал его письма, как заглатывает жетоны «однорукий бандит» в казино, некоторое время урчал, потом что-то в нем то ли не срабатывало, то ли, наоборот, срабатывало, снова урчало, ухало, вздыхало, потом отключалось. И наступала безответная тишина.

Вот пришла очередь вздыхать, беспомощно разводя руками и Николаю Афанасьевичу Горбику, профессору и офицеру.

На столе перед заместителем Генерального Секретаря ГЛУПБЕЗа Николая Афанасьевича Горбика лежал никем не востребованный отчет комиссии. Все санкции, все штрафы, все нарекания признаны незаконными, работа комиссии Службы контроля — предвзятой, а инициатива «Артефакта» по разработке таможенной марки — заслуживающей поощрения и поддержки. В чем Горбик и всегда был уверен...

— Что же теперь с этим делать? — развел он руками так искренне, что даже не привстал, забыв, что, сидя за столом, разводить руками не очень удобно.

Случай беспрецедентный. Ни разу и никогда раньше ему не приходилось получать положительные результаты проверки. И что с ними теперь делать, он не знал. Хоть удавись! Кого-то поддерживать, тем более поощрять — совсем не их профиль.

— Ну хорошо, — Виктор Евгеньевич решил с помощью наводящих вопросов помочь хорошему человеку, — а что вы бы делали, окажись результаты проверки отрицательными?

— Направили бы в инстанции, — оживился Горбик, — на реагирование. Там бы сразу поняли, что с вами делать.

— Так и направьте. В Налоговую инспекцию, таможенникам, в Спецзнак. Даже не на реагирование отошлите, а просто для сведения. Они поймут.

Горбик несколько раз кивнул, как бы соглашаясь, но ничего не ответил.

— Тогда иначе, — не унимался Дудинскас. — Тогда не про нас пишите справку, а про тех, кто нам мешает и тем самым вредит государству.

Горбик вздохнул.

— Вы не совсем понимаете нашу специфику — сказал он. — И, наверное, думаете, что мы вот так и можем на кого хочешь наехать?

— Работаете только по наводке?

— Никаких наводок. Только по указанию сверху, то есть выборочно. Вы не понимаете логики? Что ж тут непонятного! Если все нарушают, а ты наезжаешь именно на этого, то почему?

Горбик снова вздохнул.

— Давайте я сам пойду к вашему шефу, — предложил Дудинскас.

Горбик от такой наглости испуганно отмахнулся:

— Это невозможно! За все время работы Владимир Витальевич Шхермук ни разу не допустил личного контакта с частными структурами. Совесть руководителя должна быть незапятнанной, а руки — чистыми.

— Ну да, — согласился Дудинскас, — как у хирурга.

Горбик снова хотел вздохнуть, но тут спасительно вспомнил:

— У нас ведь, вообще говоря, «совещательный» орган, в развитых странах аналогичные структуры даже и называются: Совет безопасности.

И вздохнул, но уже с облегчением.

Ну не мог, да и права не имел ничего, абсолютно ничего положительного сделать Николай Афанасьевич Горбик, кроме как молча сочувственно посмотреть и молча же развести руками.

Володя Хайкин слово в слово повторил Горбика:

— Почему, если все нарушают, наехали именно на вас? В этом мире, где все такие воры... Тебе пора уже о многом подумать, но больше всего об этом. Назовем такие раздумья красивым словом «анализ». Начинать анализ всегда лучше с самого начала, даже если в самом начале ты об этом и не подумал.

Володя понимал, что противник у Дудинскаса сильный, намного сильнее его, но тем не менее выхода у него нет. Не у Дудинскаса — у тех, кто на него наезжал. Они и наезжали-то в поисках выхода. Не давая ему делать марку и не собираясь ее делать сами, они спасали тем самым себя.

— Ведь что ты им предложил, придумав свою марку? Такую остроумную штуку, которой можно регулировать движение грузов через границу. Так вот, такие вещи обычно называют кран. Ты придумал, как закрывать или немножечко прикрывать этот кран, чтобы денежки с этих грузов потекли не мимо государства, а прямо в казну. Но разве ты не знаешь — ты знаешь, но только забыл, — что, если есть кран, всегда есть кто-то, кто хотел бы им манипулировать, пусть тебе и не нравится это иностранное слово. Этот кто-то бывает всегда, и всегда он совсем не хочет меняться с государством местами. Наверное, ты даже догадываешься, кого я теперь имею в виду...

Володя Хайкин помолчал.

— То, что ты так долго не мог понять, по ошибке забыв про анализ, твои «большие ребята» угадали сразу. Они сразу уловили, что твоя марка им не нужна, потому что она им совсем не по масштабу. Они очень хорошо знают, что совсем не так сильны, как это тебе иногда кажется. Во всяком случае, они не сильнее тех, кто их умнее, но они знают, что умнее всех всегда тот, кто на самом верху.