Таежный Робинзон - Олег Николаевич Логвинов

Поэтому все руки работали не «покладаясь». Земли почти хватало, надо было только её обрабатывать.

Сажали, в основном, картошку, рожь и маленькую делянку пшеницы специально для пасхи.

В год выращивали одну свинью, которую осенью забивали и ели всю зиму свинину и сало. Конечно, не считая домашней птицы.

Перед тем, как испечь свою картофелину, Никита вспомнил рассказы деда о том, как они в его детстве «жарили» картошку: на всю ораву. Доверху насыпался большой чугун, укладывался туда кусочек сала (сала с одной свиньи должно было хватить на всю зиму) подливалась вода, чугунок заталкивался в чрево русской печи и картофель «жарился». Блюдо в то время должно было быть очень вкусным.

Потом был чай. Его иногда пили с сахаром. О способе питья и количестве сахара на один рот можно только догадываться, сопоставляя расстояние деревни от источника сахара и существовавшие в то время транспортные средства. А также требовавшаяся лавочнику прибыль.

Проснувшись, Никита попытался определить количество сахара, приходившегося на один рот. Просмотрел в уме все существующие и фантастические способы чаепития с сахаром, так как он вместе с солью был одним из самых желательных сейчас продуктов.

– Существует несколько способов питья чая или другого напитка с сахаром: – начал он – самый знакомый и, пожалуй, самый популярный – внакладку. Затем вприкуску, вприлизку, когда можно просто держать около себя единственный маленький кусочек и лизать его перед глотком жидкости. Если кусочек один, а людей много, можно подвесить его на нитке и раскачивать, передавая «пасы» кому пожелаешь, после того как в полете удалось лизнуть самому. Есть еще два способа, названия которых говорят сами за себя – вприглядку, когда сахар лежит на виду и впридумку, когда его нет даже поблизости. Все эти способы, в зависимости от количества продукта, и фантазии индивидуума в определенной – различной – степени улучшают вкус чая или другого принимаемого напитка, который заваривается любой травой.

Никита сейчас мог использовать предпоследний способ, так как оставил при болезни три кусочка рафинада. Их боялся даже лизать так как рисковал когда-то лишиться их и перейти на последний способ чаепития.

Проведя инвентаризацию, Никита задал для себя продолжительный отдых, который, однако, нарушил уже во второй половине следующего дня, разрубив на поленья одно толстое сухое бревно и уложив его аккуратно в поленицу под крышу дровяного склада.

Проснувшись на следующий день, Никита вспомнил свои молодые годы, когда он даже не мог помыслить, что когда-то очутится один в дебрях далёкой тайги.

Он родился и вырос в маленьком европейском городке. Там учился, в 1979 г окончил школу. Еще в школе увлекся техникой, научился водить машину, получил права. И не просто научился водить, а вникал в устройство двигателя, принцип действия и постепенно сделал для себя технику основным занятием в жизни. Пожелав стать механиком, поехал поступать московский институт. Не добрал баллов и возвратился домой.

В это время отец вел переговоры о переезде в большой южный город и еще до новогоднего праздника они перебрались на новое место, заняв большую благоустроенную трехкомнатную квартиру в зарождавшемся микрорайоне.

В оставшееся время Никита устроился в один из механических заводов, продолжая готовиться к поступлению все в тот же институт. Но на следующий год попытка тоже не удалась. Никита расстроившись, вернулся на завод, собираясь готовиться к поступлению в третий раз.

Но планы поломались – через два месяца его призвали в армию. Это было очень неприятно, но ничего не поделаешь – не надо было рваться в Москву.

Однако время службы даром не потерял. Использовал его для того, чтобы изучать оружие, уставы и всё, что полагалось в учебке, куда его сразу и направили. Через полгода получил звание сержанта, кое-что усвоил из теории армейской специальности, научился чистить автомат и даже несколько раз стрелял из него, к тому же довольно неплохо. Сумел полюбить армейский порядок. Вначале все, что надо чистил, мыл, ремонтировал, а потом требовал этого от других, участвуя в ремонте и поисках причин поломок. Привык к регулярной физической зарядке по утрам, приему пищи по расписанию, воинскому общению с людьми.

Два года пролетели, и Никита вернулся домой с приобретенными навыками и твердым решением делать третью попытку поступления всё в тот же институт…

Обдумывая способы доставки стволов деревьев, подходящих для дров или строительства, Никита снова вспомнил родителей. Пока он «тянул лямку», они купили «дачу» – садовый участок в 6 соток и Никита, возвратившись, принял деятельное участие в ее обживании преимущественно в выходные дни, так как, отдохнув пару недель после службы, вернулся на старый завод.

Садовый участок был недалеко от остановки автобуса, и за 10-15 минут пешком удавалось преодолевать это «недалеко».

Сначала общими силами за каких-то две недели возвели в дальнем углу участка «времянку» – «двоюродного брата» его теперешнего шалаша. Собрали деревянный каркас размером 2х3 метра, чтобы поперек можно было поставить старый диван на случай вынужденной ночевки или затяжного дождя.

Материала, чтобы хорошо закрыть стены еще не было, и они использовали подручный материал – различные доски, тонкие дощечки от ящиков, обрезки фанеры. Накрыли крышу рубероидом. Чтобы это сооружение не нервировало проходящих дачников, а главное, чтобы защититься от дождя и ветра, обтянули рубероидом этот каркас по периметру.

В такой "времянке" можно было безбедно перебиться до строительства приличного дачного домика. Однако, ночевки там не получались, но от дождя она спасала не раз. Да и вообще там можно было с относительным комфортом отдохнуть, переждать жару, пообедать во время непогоды…

В свободное от физической работы время Никита решил привести в порядок свои записи. Описание этапов и периодов было сделано раньше. Теперь настала очередь описания изученной площади и, в первую очередь, магистралей. При этом магистрали восточная, южная и северная от кедра Никиту интересовать перестали. Главная и единственная теперь магистраль та, которая связывает поселение с кедром.

Он предполагал еще минимум один раз побывать у кедра, и прежде всего по этой дороге сходить к участку. Может быть, на этом походе все мытарства и закончатся.

Писать еще можно пастой – пока не высохла, а позже переходить на карандаши – их хватит надолго они не замерзнут и не засохнут..

Однако, описание «по памяти» с использованием отрывистых набросков, написанных для экономии бумаги, мелко, очень сильно будет затруднять точное воспроизведение пути.

Зимой, непосредственно после составления набросков, было темно, холодно и вообще неудобно заниматься описанием, а летом, когда, наконец, появились очень благоприятные возможности – стало светло, тепло и очень хотелось отделаться от постоянно висевшей заботы, – вклинился главный фактор – недостаток, вернее, полное отсутствие свободного времени.

В то время, когда оно иногда появлялось, вспыхивало нежелание заниматься чем-либо неучтенным в плане. Осенью,