Колесный путь - Алим Сапарович Аджиев

Алим Аджиев

Колесный путь

Начало пути

1

"Они никогда не кончатся, — сказал Инженер. Слова его были обращены к Аспиранту, молодому человеку, лежащему рядом с ним среди травы и глядящему на птиц, то и дело пролетающих по одной в предрассветной дымке. — Во вчерашней колонии уже собрали подсолнух, а там, куда они летят, наверное, только начали, вот они и меняют дислокацию". Эти двое так давно были знакомы и связаны работой, что часто легко угадывали и понимали мысли друг друга. Как, впрочем, иногда и других членов команды Станции. Они спали в этот раз на грунте, забравшись под платформу Станции, как под навес и прислонившись к ее гигантскому колесу от ветра. Ни радар, ни анализы грунта не показали вчера в этих местах хотя бы какой-то опасности. К тому же, один из охранников ночью всегда нес вахту, и потому тут сон среди травы и цветов был вполне безопасен. Еще одним преимуществом сна на грунте была тишина. Там, наверху, всегда, хотя и тихо, тарахтел генератор собственных нужд. Он питал главный компьютер, дежурное освещение и термостаты нескольких приборов, рабочее вещество которых требовало постоянной заданной температуры. Главный распределительный щит тягача был обесточен, его огромный и прожорливый дизель молчал, а потому здесь, под платформой, у ножей грунтопробника, был слышен даже шорох травы и пение птиц.

Солнце еще не взошло, но было уже светло, и рядом уже давно были слышны шаги и редкие реплики водителя тягача и начальника Станции, дежурно осматривающих матчасть перед началом рабочего дня. Прямо над головой Аспиранта Водитель постучал небольшой кувалдой по гигантской шине, проверяя ее состояние. Жесткая и упрочненная резина больше напоминавшая на ощупь кусок скалы, отозвалась лишь едва заметным эхом. "Доброе утро, Сержант! как спалось? — донесся его смеющийся голос. Фоном к нему уже хихикал Механик. — Щелкни там рубильничек на щите, пожалуйста!.. Вот, спасибо! Доброго утра тебе! Теперь можешь спать!" Сержант, один из охранников, должен был дежурить всю ночь, не смыкая глаз, на задней "веранде" тягача по левому борту, и главный распределительный щит был как раз у него за спиной. На тягаче зажглись ходовые огни, загудели масляные насосы. Тяжело поворочавшись и гулко сотрясая землю, неспешно застучал главный дизель, поставленный на прогрев. По давно укоренившейся привычке именно этот звук переключал мозги членов команды с мечтательно-лирического настроя на рабочий. Аспирант с Инженером медленно встали и поднялись на платформу Станции по откидной лестнице, спущенной с ее дышла, прицепленного к тягачу.

— Командир, что у нас сегодня? Опять косогор, или болото? — голос водителя звучал уже с тягача.

— Сейчас выйдем из холмов, пара километров, а дальше только каменистая степь. Вечером должны быть у развалин асфальтового завода — прозвучал ответ.

Поднявшийся за ними, Командир (так обычно называли начальника Станции по его прошлой профессии) убрал лестницу — теперь все было готово к движению. Инженер, как всегда, обошел всю платформу вдоль поручней, чтобы убедиться, что ничего не забыли на грунте. На кабинете Командира замигал голубой фонарь — "все по местам!" Аспирант уже колдовал над пультом. Взревел дизель, засвистев турбиной — антенна начала забирать мощность. Ее мачта тяжело двинулась и начала вращаться, а на пульте Аспиранта открылся радар. Никаких изменений за ночь на местности не произошло, и это был хороший знак. "Все готовы?… Стартуем…" — долетел голос из кабинета, и фонарь снова замигал, но уже редко. Звуковая сигнализация на Станции не использовалась — ее все равно заглушал дизель и лязг грунтопробника. Вместо нее использовался яркий голубой фонарь на козырьке кабинета Командира.

Легкий толчок, дизель и турбина нарастили обороты, и платформа привычно поплыла, как палуба сухопутного корабля, среди бескрайнего моря унылых пейзажей постапокалиптического мира, иногда такого родного и уютного, что хочется прыгнуть через поручень вниз, в это море листвы и трав, и бесконечно вдыхать его ароматы вместо запаха солярки, масла и ядовитых реактивов, а иногда пугающего и опасного, когда на радаре совсем рядом проступают зеленые пятна скоплений чужеродной и смертоносной плоти, в воздухе стоит ее специфический ядовитый запах, и даже уже под самыми колесами Станции, кажется в сумерках, что шевелится и извивается зеленая смерть. В такие часы команда отходит подальше от краев платформы, как от страшной границы потустороннего мира — никому не хочется смотреть вниз. Кажется, смерть стоит рядом, она слева и справа по борту, прямо по курсу и за кормой, и лишь круглая труба поручня отделяет их освещенную фонарями палубу от бушующего вокруг моря бесформенного ужаса. Аспирант жмет и жмет дрожащими пальцами красную кнопку, посылая импульсы выжигающего излучения и заставляя дизель тягача реветь на полную мощность, пока не загорится над его головой красный фонарь, говорящий об опасности перегрева аппаратуры, а Командир, мрачно смотря в свой монитор, передает отснятые карты в Центр. Сюда теперь обязательно приедут Чистильщики, как можно скорее, как только смогут! У них есть пара огнеметных машин и много цистерн с напалмом, и тогда здесь останется лишь серо-черная дымящаяся пустыня, которая уже через пару лет начнет покрываться редкой травой.

Но сейчас ничего не предвещало опасности, и Командир смотрел и смотрел из окна своего кабинета на четкую шахматную дорожку, бесконечною лентой выбегающую ему навстречу из под левого колеса тягача под монотонный рев дизеля и свист турбины. Так продолжалось уже 14 месяцев, но, как ему казалось, целую вечность: бесконечная дорожка с шахматным следом из под левого колеса, рев дизеля, свист турбины, карты с отметками на мониторе, бесконечные план-графики, отчеты в Центр и монотонный безлюдный и безрадостный пейзаж, плывущий вокруг. Тяжелый сон под шуршание генератора и скудный завтрак на коленях. А ведь ребятам на открытой платформе, конечно, еще тяжелее, под палящим солнцем и в проливной дождь стоящим за пультами управления и штурвалами грунтопробника. И далеко не все они были привычны до этого к такой жизни, как он сам. Но в постапокалиптическом мире это была работа мечты, поскольку давала стабильный и неплохой доход, да еще и деньгами, а не едой или каким еще продуктом, который надо было еще как-то продать в нерабочее время. Хотя, тратить эти деньги им было, как правило, некогда и негде, ибо постройка новых станций задерживалась, и их Станция так и оставалась единственной в своем роде, в то время как Центру нужны были отчеты о выполненной работе за вложенные средства, отчего