Корнеслов - Дмитрий Вилорьевич Шелег
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но уже в 1571 году, обходя русские крепости и сбивая малочисленные боярские заслоны, Девлет-Гирей довел до Москвы сто тысяч всадников, поджег город и вернулся назад.
В Стамбуле потирали руки – разведка боем показала, что русские не умеют сражаться, предпочитая отсиживаться за крепостными стенами. Но если легкая татарская конница не способна брать укрепления, то опытные янычары очень даже хорошо умели брать крепости. Московию было решено покорять, для чего Девлет-Гирею передавалось семь тысяч янычар и пушкари с несколькими десятками артиллерийских стволов – брать города.
Заранее назначались мурзы в пока еще русские города, наместники в еще не покоренные княжества, делилась земля, купцы получали разрешение на беспошлинную торговлю. Осваивать новые земли собрались все мужчины Крыма от мала до велика, а это было уже более ста тысяч человек.
* * *
Марфа прикрыла рот рукой, на ее глаза навернулись слезы, но она продолжала зачарованно слушать рассказ доктора:
– 6 июля 1572 года Девлет-Гирей дошел до Оки, где наткнулся на пятидесятитысячную русскую армию под командованием князя Михаила Воротынского. Смеясь над глупостью русских, крымский хан повернул вверх вдоль реки, где без труда разогнал отряд из двухсот бояр, защищавших брод, и, переправившись, двинулся к Москве по Серпуховской дороге.
Тихомир спросил:
– А что же Воротынский?
Доктор хитро прищурился:
– Воротынский поспешил следом.
Так с невиданной в Европе скоростью на русских просторах перемещались огромные конные массы. Обе армии передвигались налегке, верхом, не отягощенные обозами.
Тихомир пока еще не мог понять хитрость русских и внимательно слушал доктора дальше:
– Опричник Дмитрий Хворостинин крался по пятам за татарами во главе пятитысячного отряда из бояр и казаков. 30 июля 1572 года он получил разрешение атаковать врага. Ринувшись вперед, он втоптал в дорожную пыль татарский арьергард и, помчавшись дальше, врезался у реки Пахры в основные силы. Слегка удивившиеся подобной наглости, татары развернулись и бросились на небольшой отряд всеми своими силами. Русские кинулись наутек – враги устремились за ними, преследуя опричников до самой деревни Молоди.
Марфа охнула:
– Всего-то пять тысяч против цельного войска!
Доктор улыбнулся, чтобы успокоить ее:
– Тут татар поджидал неожиданный сюрприз – «обманутая» на Оке русская армия стояла, ожидая неприятеля. И не просто стояла, а успела соорудить гуляй-город – передвижное укрепление из толстых деревянных щитов. Из щелей между щитами по татарской коннице громыхнули пушки, из прорубленных в бревенчатых стенках бойниц ударили пищали, поверх укрепления хлынул ливень стрел. Дружный залп смел передовые татарские отряды, словно огромная рука смахнула со стола ненужные крошки. Татары смешались.
Воспользовавшись суматохой, Хворостинин развернул свой отряд и снова ринулся в атаку.
Подходившие по дороге конные татарские тысячи одна за другой попадали в жестокую бойню.
Уставшие бояре и казаки то отходили за щиты гуляй-города, под прикрытие плотного огня, то бросались во все новые и новые атаки.
Османы, торопясь уничтожить неведомо откуда взявшуюся странную крепость, кидались на штурм волна за волной, обильно заливая русскую землю своею кровью, и только опустившаяся тьма остановила бесконечное смертоубийство.
* * *
Марфа спешно перекрестилась.
Доктор, уже сам вошедший в азарт рассказчика, продолжал:
– Утром османской армии открылась истина во всей ее ужасающей неприглядности: захватчики поняли, что угодили в ловушку. Впереди стояли прочные стены Москвы, позади пути в степь отгораживали закованные в железо опричники и стрельцы. Теперь для незваных гостей речь шла уже не о покорении Руси, а о том, чтобы выбраться назад живыми.
Последующие два дня прошли в попытках спугнуть перегородивших дорогу русских – татары осыпали гуляй-город стрелами, ядрами, кидались на него в верховые атаки, надеясь прорваться в оставленные для прохода боярской конницы щели. Однако к третьему дню стало ясно, что русские скорее умрут на месте, чем позволят незваным гостям убраться восвояси.
2 августа 1572 года Девлет-Гирей приказал своим воинам спешиться и атаковать русских вместе с янычарами.
Татары прекрасно понимали, что на сей раз идут не грабить, а спасают свою шкуру, и дрались как бешеные. Накал битвы достиг высочайшего напряжения. Доходило до того, что крымчане пытались разломать ненавистные щиты руками, а янычары грызли их зубами и рубили ятаганами. Но русские не собирались выпускать извечных грабителей на волю, дать им возможность отдышаться и вернуться снова. Кровь лилась весь день – но к вечеру гуляй-город продолжал все так же стоять на своем месте.
В русском стане лютовал голод – ведь гнавшись за врагом, воины думали об оружии, а не о еде, попросту бросив обоз с припасами продовольствия и питья. Как отмечалось, «в полках учал быть голод людям и лошадям великий».
Татары пребывали в бешенстве. Они привыкли не драться с русскими, а гнать их в рабство. Османским мурзам, собравшимся править новыми землями, а не умирать на них, тоже было не до смеха. Все с нетерпением ждали рассвета, чтобы нанести завершающий удар и наконец-то разбить хрупкое с виду укрепление.
С наступлением сумерек воевода Воротынский взял с собой часть воинов, по лощине обошел вражеский лагерь и затаился там. А ранним утром, когда после дружного залпа по атакующим османам навстречу им устремились бояре во главе с Хворостининым и завязали жестокую сечу, воевода Воротынский неожиданно ударил врагам в спину. И то, что начиналось как битва, мгновенно превратилось в избиение.
* * *
Доктор отдышался после эмоционального рассказа.
Марфа и Тихомир слушали его, широко раскрыв глаза.
Тихомир спросил:
– Поэтому в этой битве погибло больше ста тысяч человек?
Доктор кивнул:
– На поле у деревни Молоди защитники Москвы полностью уничтожили всех янычар и османских мурз, на нем погибло почти все мужское население Крыма. И не только простые воины – под русскими саблями полегли сын, внук и зять самого Девлет-Гирея. Имея втрое меньше сил, нежели у врага, русские воины навсегда устранили исходящую из Крыма опасность. Живыми удалось вернуться не больше чем двадцати тысячам из отправившихся в поход – и больше уже никогда Крым не смог восстановить своих сил.
Это было первое крупное поражение за всю историю Османской империи.
Потеряв на русских
