Тень Чужого - Георгий Левин

В начале 1991 года в одной из газет я прочёл статью. Там один журналист описывал жизнь партийных лидеров и их детей. Бесконечные пиры, элитные школы, машины возящие жён по рынкам и магазинам. В общем, такая богемная жизнь.

Я вырос в этой среде. Сам принадлежу к партийно-государственной службе. За всех говорить не буду. Люди есть люди. Со своими слабостями и амбициями. Но я помню человека приютившего меня. Он стал видным членом ЦК. Работал с Косыгиным. Я сейчас работаю с президентом. И вижу совсем другую жизнь.

Рабочий день по 12–14 часов без выходных. Отпуск заключается только в смене места работы. Рядом семья жена, дети на них нет времени. Наспех проглоченная еда. Без ощущения вкуса. Досадные приставания врачей работа даже при постельном режиме. Если голова может соображать. И остальные прелести. Жизнь на виду не очень радостна. Человек, приютивший и вырастивший меня, умер за письменным столом. Не выдержало сердце. И он был не один такой.

Обливать их грязью считаю не достойным людей. Недаром на Руси всегда была пословица. «Об умерших людях говорят или хорошо, или ничего». И это народная мудрость. Но не всем она понятна. Жаль!

С тех пор газет не читаю. Так проще. Оправдываться? Глупо.

Вернусь в то время.

В 1950 мне шёл 15 год. Была зима. После занятий я возвращался из школы. У нас было комсомольское собрание. Поэтому возвращался поздно. Детвора каталась с горки. Саней тогда особо не было. Катались просто. На ногах или оседлав кусок фанеры или картона. Горка находилась у проезжей дороги. Периодически взрослые гонял детей с этого опасного места. Было несколько несчастных случаев. Но дети всегда были детьми. Запретный плод был сладок. Вот и возвращались всегда на эту горку. Этот день не был исключением. Я шёл спокойно смотрел по сторонам. Вот и заметил. Три девочки 4–5 лет и мальчик лет 7 оседлали кусок фанеры. Оттолкнулись и помчали по льду раскатанной горки. Все радостно визжали от восторга. А на дорогу выезжал самосвал. Дети неслись прямо под колёса самосвала. Раздумывать было некогда. Я бросился вперед. В падении дотянулся до детей и сбил их в снег. Стукнулся душевно. В больнице меня обработали. Замазали раны и царапины. Взяли в гипс руку. Перелом был серьёзный. Три дня меня продержали в больнице. Изводили вопросами:

— Голова не болит? Не кружится? Тебя не тошнит? В глазах не темнеет?

В конце концов, отпустили. Я гордо таскал свой гипс. Как медаль и награду за доблесть. В школу всё равно ходил. В этом отношении мои опекуны мне и своим дочерям спуску не давали. Однажды утром меня встретил невысокий худой человек. Наш дворник. Он убирал снег с тротуара. Увидел меня. Оставил свою работу и подошёл ко мне.

— Здравствуй! Меня зовут Идрис! Это моих детей ты спас. Спасибо! Человек я простой. Добро умею помнить. Возьми! Это чётки моего деда. Когда-то он был имамом. Если тебе когда-либо понадобиться помощь моего народа? Ты только покажи эти чётки любому чеченцу. Он тебе поможет. Если он чеченец!

И он протянул мне вот эти чётки.

Хозяин квартиры положил на стол около меня чётки. Старые, потёртые из прозрачного, золотистого камня они имели какие-то обозначения на боках шариков. Я взяла чётки и рассматривала их.

Иван Иванович уже давно принёс кофе мне и себе. Он сидел с бесстрастным лицом. В нашей беседе не участвовал. Хозяин квартиры пригубил чашку с чаем. Положила чётки на стол и тоже пригубила свой кофе.

Хозяин квартиры поставил свою чашку и продолжил рассказ:

— Нравы и культуру чеченцев я, знал. Отказаться от подарка? Значило обидеть этого человека. Поблагодарил его. Взял подарок. Эти чётки и храню с тех пор. Пока мы жили в Грозном я часто встречал того человека. При встречах всегда уважительно здоровался с ним. Жизнь нас развела. С момента отъезда из Грозного я там никогда не бывал. Дальнейшей судьбы этого человека и его семьи не знаю.

После окончания школы попытался поступить в училище пограничников. Хотел, как и отец охранять рубежи Родины. Это была моя заветная мечта. Оказалось не судьба! Медицинскую комиссию не прошёл. Военное детство наградило меня разными болезнями. Вот и остался со своей не осуществлённой мечтой. После этого провала очень переживал. Год отработал на ремонтном заводе. Это был 1953 год. Горевал о смерти Сталина. Как и многие другие. Сейчас об этом не принято говорить. Но это страница моей жизни. Вырвать? Забыть её? Я не могу! А врать не хочу.

В августе 1954 года я поступил в институт народного хозяйства имени Плеханова. На факультет планирования. Поселился в общежитии. Но прожил в нём не долго. Моего опекуна перевели в Москву в ЦК.

В декабре 1954 года вся семья переехала в Москву в трёхкомнатную квартиру на Шаболовке. Туда я и переехал. Там мы и жили все вместе три года. Потом опять переезд. В четырёх комнатную квартиру в «сталинской» высотке. Мой опекун стал начальником организационного отдела ЦК.

Так протекала моя жизнь. Старшая дочь моего опекуна поступила ещё в Грозном. В университет. После переезда в Москву она перевелась в институт имени Плеханова. Там учился и я. Но она перевелась на факультет управления предприятий народного хозяйства. Младшая дочь поступила в МГИМО. Московский Государственный институт международных отношений. Шли годы.

Закончил институт. Поступил в аспирантуру. Успешно закончил её. Защитился. Стал кандидатом экономических наук.

Мне предложили выбор. Остаться на кафедре преподавателем. Или идти работать в Министерство экономики. Я выбрал второе.

В Министерство пришёл не с пустыми руками. Имел ряд работ признанными специалистами. Людьми с громкими именами.

Дальше была обычная жизнь чиновника. Вернее не жизнь, а работа. Она была на первом месте. Ей было отдано всё. В 31 год уже был начальником отдела. Консультировал первых лиц государства. С моим мнением считались. На личную жизнь не оставалось ни времени, ни сил. Младшая дочь моего опекуна заканчивала МГИМО. Вышла замуж за своего однокурсника. Он получил назначение в наше посольство в Италии. Она уехала с ним. Старшая дочь работала. Также как и я. Мы жили в одной квартире. Разговоры и сплетни гуляли за нашими спинами. Что бы их прекратить нашли выход. Сыграли скромную свадьбу. В этом браке не было любви. Просто два замотанных человека создали семью и продолжали работать. Не было у нас и детей. Так и жили.

В моём отделе появилась девушка. Она была моим референтом. Работать ей приходилось, как работал я со всеми вытекающими прелестями. Что она чувствовала или придумала себе? Так и не знаю. На эту тему мы никогда не говорили. Но случилось, как случилось. Мне было 32 года. Молодость я уже пропустил. В душе был измотанным стариком. Она не была красавицей. Обычная девушка 24 лет.