Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика - Федор Раззаков

Когда мы поодиночке и по двое подтягивались к аэропорту, за каждым из нас следовали по 4–5 явных гэбэшников. Потом стало известно, что в рамках этой операции была стянута к аэропорту целая пограничная часть. Начальник 5-го управления КГБ по борьбе с диссидентами генерал Бобков прибыл из Москвы, чтобы лично руководить операцией захвата. Гэбэшники ждали возможности проявить себя, предвкушая получить за это внеочередные «звездочки».

После того как мы после регистрации вышли на поле, на нас со всех сторон ринулись люди. Человек двадцать огромных лоботрясов выскочили из самолета. И пошла молотьба. Вместе с нами сбили с ног какую-то толстую, пригородного типа тетку, по ошибке прибившуюся к нашей группе. Мы-то барахтались молча, понимая, за что нас вяжут. А она, бедная, решила, что ее сейчас, прямо среди поля, изнасилуют. Помню задранную юбку, красные трусы, мелькавшие окорока ног. И ее истошный визг…»

Именно эта история стала поводом к тому, чтобы Толстикова сняли с поста спустя три месяца после случившегося. Новым хозяином Ленинграда стал многолетний помощник смещенного – 47-летний 2-й секретарь Ленинградского обкома КПСС (с 1963 года) Григорий Романов. Отметим, что в планах Брежнева было усадить в это кресло другого человека – 1-го секретаря Ленинградского горкома партии Попова. Но группа Михаила Суслова – Алексея Косыгина (членов так называемой «русской партии») сумела отстоять кандидатуру своего человека – Григория Романова, которого также поддержали члены бюро обкома КПСС. Брежнев обиду проглотил, но только временно – в перспективе он рассчитывал Романова с этой должности сместить. Но судьбе угодно будет распорядиться иначе: Романов окажется настолько лояльным к генсеку, что тот впоследствии задумает даже отдать… бразды правления страной в его руки. Впрочем, об этом мы поговорим чуть позже, а пока вернемся к событиям 1970 года.

Назначение Романова Райкин встретил с опаской, поскольку хорошо знал этого человека, причем не с лучшей стороны. Романов, будучи «вторым» в обкоме, курировал идеологию и частенько «наезжал» на райкинский театр. Особенно эти наезды усилились после чехословацких событий 1968 года, где, как мы помним, ведущую скрипку среди «бархатных революционеров» играли тамошние евреи. Опасаясь, что их примеру последуют евреи советские, было решено их приструнить. Так, в Москве был разгромлен (февраль 1970-го) проеврейский журнал «Новый мир» (с поста главного редактора был удален Александр Твардовский и почти все члены редколлегии из числа евреев), смещен с поста председателя Гостелерадио СССР симпатизант либералов Николай Месяцев, а вместо него посажен симпатизант «русской партии» Сергей Лапин (апрель 1970-го).

В Ленинграде «наезду» подверглась киностудия «Ленфильм» – оплот питерского либерального истеблишмента: там был приостановлен выпуск фильма режиссера-еврея Алексея Германа «Проверка на дорогах». Что касается Аркадия Райкина, то ему создали такие условия, что, выпустив спектакль «Плюс – минус», он решил оставить Театр миниатюр и перебраться в Москву, где ему несколько лет назад столичные власти выделили прекрасную квартиру в Благовещенском переулке, на углу улицы Горького (таким образом у актера было сразу две прописки: ленинградская и московская, что дозволялось не всякому). В столице сатирик намеревался открыть мини-театр трех актеров (в его труппу должны были войти сам Райкин и его дети – Екатерина и Константин Райкины). Под это дело еще в августе 1970 года Райкин уговорил своего соплеменника – известного драматурга Леонида Зорина (они вместе отдыхали в Юрмале) написать пьесу для трех актеров. Кстати, буквально за два месяца до этого тот же Зорин написал комедию для двух знаменитых юмористов – Александра Менакера и Марии Мироновой под названием «Мужчина и женщина», о чем Райкин наверняка знал. Тот спектакль ставил Борис Львов-Анохин, а Райкин выбрал для своей постановки другого известного театрального режиссера – Валерия Фокина. Отметим, что это хоть и была комедия, но уже совершенно иного порядка – к прежнему райкинскому театру она имела отдаленное отношение. Что ясно говорило о том, что наш герой собирался не только покинуть Ленинград, но и сменить амплуа – вернуться на драматическую сцену.

Пока Зорин корпел над сюжетом будущей комедии, Райкин со своим Театром миниатюр продолжал навлекать на себя громы и молнии начальственных особ в связи со спектаклем «Плюс – минус». В октябре 1970 года гром грянул в Москве. И в этом скандале сошлись воедино сразу несколько причин, о ряде которых мы уже говорили выше: желание вороватой номенклатуры осадить сатирика, интриги «русской партии», но также и действия столичных чиновников, которые вовсе не горели желанием, чтобы Райкин переезжал на постоянное жительство в столицу. Ведь одно дело, когда великий сатирик приезжал сюда жить на время гастролей (то есть на несколько месяцев в году), и совсем иное дело – насовсем, да еще и с перспективой открытия здесь нового театра. Для тех чиновников, кто в начале 70-х вновь стал поднимать вопрос о засилии евреев в культуре, подобный вариант был неприемлем.

Первые представления райкинцев прошли в Театре эстрады 3–4 октября при полных аншлагах. На одном из них в числе зрителей оказался и секретарь Волгоградского обкома партии. Возмущенный услышанным и увиденным, он, согласно легенде, написал в ЦК КПСС докладную. На следующее представление в театр явилась высокая комиссия со Старой площади. Как вспоминал сам Райкин:

«Костюмы одинаковые, блокноты одинаковые, глаза одинаковые, лица непроницаемые… Все пишут, пишут… Какая тут, к черту, сатира? Какой юмор?..»

Спустя неделю Райкина вызвали на Старую площадь, где глава Отдела культуры ЦК КПСС Василий Шауро так стал отчитывать артиста, что у того случился… инфаркт. Прямо из кабинета большого начальника сатирика отправили в «кремлевку» – Центральную клиническую больницу. Вот как об этом чуть позже будет вспоминать сам артист:

«Прямо из кабинета на Старой площади меня увезли в больницу с тяжелым инфарктом. Приехала «Скорая помощь», уложили на носилки – никто не шелохнулся, не извинился. Только внизу гардеробщица, увидев носилки, сказала доброе слово.

Уже лежа в Кунцевской больнице, я получил письмо от главного редактора газеты «Правда» М. В. Зимянина. Он писал, что все образуется. Не обращайте внимания на эти обвинения, «держите хвост морковкой». Надо заметить, что с Зимяниным мы познакомились во время гастролей нашего театра в Чехословакии, где он был тогда послом. Получив его дружеское письмо, я воспрял духом. В тот момент оно меня очень поддержало…»

Заметим, что Шауро и Зимянин выходцы из белорусской партийной номенклатуры. Но как разительно отличались по своим идеологическим позициям. Если Шауро слыл державником, симпатизантом «русской партии» в верхах, то Зимянин был либералом, что наглядно подтвердила и его «чехословацкая эпопея»: когда он был послом в ЧССР (1960–1965), то симпатизировал тамошним реформаторам и даже предлагал советским руководителям взять некоторые из их начинаний на вооружение. За что, собственно, и был отозван Брежневым в Москву почти сразу после его воцарения на генсековском престоле. Правда, отзыв не привел к окончательной отставке – Зимянину доверили руководить главной газетой страны. Но и на этом посту он не изменил своим либеральным воззрениям. Кстати, и дочку свою, Наталью, Зимянин выдал за актера Александра Филиппенко, который приобрел известность как актер и режиссер (1964–1969) труппы эмгэушного театра «Наш дом» – как мы помним, сосредоточия либералов-евреев. Так что письмо Зимянина Райкину не было случайностью.