Елизаветинская Англия: Гид путешественника во времени - Ян Мортимер

Заключение

В разговорнике Питера Эронделла «Французский сад» молодая девушка слушает пение птицы, сидящей в клетке. «Я молю Бога, чтобы он подарил мне такую», — восклицает она. Ее учитель отвечает: «Что, мистрис? Неужели вы столь жестоки, что готовы лишить птицу свободы? О, милая свобода! Бог всегда сможет выпустить меня в поля: мне они понравятся больше, чем неволя даже в самой лучшей комнате с панелями или гобеленами». Поразительно симпатичный и современный взгляд — он так сильно отличается от мировоззрения хозяев бойцовых петухов, которые истекают кровью ради ставок, и медведей, облизывающих когти в клетках Саутуорка. Такой резкий контраст говорит о том, что в обществе серьезные разногласия, оно страдает от непоследовательности, полно одновременно жестокости и сочувствия. Но, пытаясь все это осмыслить, вы поймете, что не просто не можете как-то увязать между собой все эти противоречия — вам и не нужно этого делать. Именно приняв все нестыковки и несообразности общества, вы начнете его понимать.

Впрочем, понять общество, существовавшее в прошлом, непросто: многое вам покажется знакомым, а многое — не очень. Вы, возможно, узнаете приветствия, выкрики и оскорбления людей на улице. Наверное, поймете чувства, слезы и улыбки. Насладитесь смехом и музыкой в таверне, увидите смерть при тусклом свете свечей, почувствуете себя частью давно ушедшей страны. Но затем придет весть о католическом священнике, которого поймали и теперь выставят к позорному столбу, после чего повесят, и вы услышите гнев в голосах и увидите ненависть на лицах, освещенных горящими факелами. Или же увидите мальчишку в тряпье, лежащего на обочине, полуслепого и умирающего от голода. Вот сломанная дверь, держащаяся на единственной петле: внутри, в грязной комнате, живет целая дюжина людей, а запахи мгновенно вызовут у вас тошноту. Такая Англия покажется вам совершенно незнакомой. Иногда прошлое будет вдохновлять вас, иногда — доведет до слез.

Поэтому было бы большой глупостью назвать эпоху Елизаветы «золотым веком» и на этом остановиться. Да, во многих отношениях это действительно «золотой век»: например, с точки зрения драматургии, музыки, архитектуры, аристократической моды и мореходства; но в то же время это и «золотой век» (если можно так выразиться) религиозной ненависти, политической паники, суеверий, расизма, сексизма и классовых предрассудков. Вы увидите и темные, и светлые оттенки. Причем негативные черты — это не просто издержки современного восприятия: люди действительно страдают из-за них. Современные читатели, привыкшие ко многим общепринятым формам равенства, разочаруются, столкнувшись с трудностями и неравенством, господствовавшими в XVI веке; но не нужно закрывать на них глаза. Да и наши привилегии тоже не стоит принимать как должное. Те, кто считает, что женщины и мужчины с рождения обладают равными правами, посмотрят на XVI век с ужасом. Все, кому помогло более справедливое распределение благ и возможностей в современном мире, поймут, как сложно выжить и добиться успеха, когда подавляющему большинству людей эти блага и возможности недоступны.

Тем не менее наши предки и жили, и добивались успеха. Мы — потомки тех, кто выжил. Елизаветинские англичане — это не какой-то далекий, чуждый народ, а наши семьи (можно даже сказать «это мы»), и они показали нам, что способен пережить человек. Им пришлось иметь дело с чумой, низкой продолжительностью жизни, детской смертностью, жестокостью общества, суевериями, суровыми зимами и туго натянутой веревкой закона: человечество невероятно стойко. Более того, нашим предкам удалось не просто справиться с проблемами: они строили, собирали и создавали. Они страдают от голода, но тем не менее совершают кругосветное плавание и добираются до Арктики, смеются и поют, сажают фигурные сады и делают фигурки из сахара для банкетов. Они смотрят на звезды и устанавливают Земле новый курс вокруг Солнца. Они боятся, но в то же время возбуждены и влюблены.

Больше всего поражает то, что многих перемен в обществе люди добиваются в одиночку. В современном мире даже политик, избранный подавляющим большинством голосов, чаще всего не может серьезно изменить страну. Да, именно лидер держит руки на руле, но радикально сменить курс почти невозможно. Государственные служащие противятся ему. Демократический процесс ограничивает его возможности, а политическая партия, к которой он принадлежит, контролирует его. В XVI же веке отдельным людям удавалось изменить общество самостоятельно. Прежде всего, конечно, мы говорим о королеве. Переход к протестантству — инициатива Елизаветы, а новая английская религия, по сути, разработана ею лично. Она не только поворачивает руль, но и крепко его держит и отталкивает любую руку, которую пытаются положить ей на плечо. Кроме того, Елизавета достойна похвалы за то, что постоянно была на виду — даже после того, как папа отлучил ее от церкви и ее жизнь оказалась в опасности. Она запросто могла просто спрятаться за дворцовыми стенами, но тогда у нас не было бы Глорианы, царственного символа суверенитета и национальной гордости Англии. Народ — не весь, конечно, но большинство — обожает ее и считает настоящей богоизбранной правительницей. Она решает не выходить замуж, и, хотя с политической точки зрения решение было абсолютно правильным, ей пришлось принести большую личную жертву: в поздние годы она страдала от грусти и одиночества. На ее плечи возложено столько обязанностей, что ее невозможно представить во дворце в одиночестве, примеряющей очередной парик, не вспомнив слова Шекспира из «Генриха V»: «О, скольких благ, доступных каждому, лишен король! А много ль радостей ему доступно — таких, каких бы каждый не имел, коль царственную пышность исключить?»

Другие, менее выдающиеся личности тоже оказали немалое влияние на жизнь народа. Нельзя не упомянуть сэра Вильяма Сесила, лорда Бёрли, который возглавляет правительство и при этом находит время на развитие множества отраслей культуры: живописи, архитектуры, садоводства, математики, астрономии. А также героев и первопроходцев — Гренвилля, Кавендиша и, прежде всего, Дрейка. Были и первопроходцы иного сорта: Эмилия Ланьер выступала против женоненавистничества в обществе, Джон Леланд разжег огонь исторических исследований, а разум доктора Джона Ди был открыт и прошлому, и будущему. Нельзя не восхититься людьми, которым удалось подняться над трудностями и страхами того времени и посвятить себя познанию Вселенной или поискам новых земель, несмотря на огромный риск. Или не снять шляпу перед теми, кто поставил перед собой задачу улучшить общество и создал Закон о бедняках, который спас сотни тысяч жизней в следующих столетиях.

Наконец, нужно сказать и о гении, который со знанием дела говорил обо всех сторонах жизни: богатстве и бедности, юности и старости, любви и трауре. Шекспир озвучил многие наши чувства. Возможно, ни один англичанин не был столь влиятелен. Его влияние, впрочем, не военное и не государственное; никаких научных открытий он тоже не совершил. Просто его произведения — это, пожалуй, величайший из всех шагов, когда-либо сделанных к пониманию человеческой природы. Мы до сих пор идем по пути, проложенному им. Благодаря его пьесам мы понимаем, что наши предки не хуже нас; в них есть и утонченность, и изысканность, и изобретательность, и остроумие, и очарование. Шекспир показал нам, что творческий интеллект елизаветинского времени равен современному. Его стремление достичь таких высот легче понять, если знать, с какими предрассудками ему, сыну провинциального перчаточника, пришлось столкнуться. Благодаря силе воли и уму Шекспир завоевал себе место в обществе; он обращает не слишком много внимания на предрассудки аристократов и джентльменов, желая стать одним из них и в то же время прекрасно осознавая, что он не один из них — у него нет ни университетского образования, ни семейных связей, которыми можно воспользоваться. Но в конце концов его социальное преображение оказалось не менее поразительным, чем у Фрэнсиса Дрейка, а удар по современным ему предрассудкам он нанес едва ли не такой же сильный, как Эмилия Ланьер. Мы опять-таки видим, что понять общество можно только через его контрасты и противоречия. В случае с елизаветинской Англией нужно обязательно знать об исключениях из правил, общественных иерархиях и предрассудках.

История на самом деле посвящена не прошлому; ее главная задача — понять, как менялось человечество со временем. Простая, линейная история изменений и выживания содержит в себе тысячи контрастов, а внутри каждого из этих контрастов — целый набор переживаний, многие из которых вполне понятны и нам. Подобное многомерное восприятие человеческой расы намного глубже, чем картинка, которую мы представляем, читая современные газеты: если составлять впечатление обо всем человечестве, глядя в зеркало единственного момента, то оно выйдет довольно поверхностным. Только благодаря истории мы можем увидеть себя такими, какие мы есть. Недостаточно изучать прошлое только ради изучения фактов; прошлое нужно оценивать относительно себя. Иначе изучение прошлого превратится просто в учебное упражнение. Поймите меня правильно: подобные упражнения важны — без них мы заблудились бы в дымке неизвестности, уязвимые для дилетантов, которые «хотят как лучше», и субъективных трактовок исторических фактов; но упорядочение фактов — лишь первый шаг к пониманию того, как менялось человечество. Если мы хотим по-настоящему следовать древнему дельфийскому призыву — «Человек, познай себя», — то нужно посмотреть на себя на протяжении всей истории.