Елизаветинская Англия: Гид путешественника во времени - Ян Мортимер

Благодаря такому количеству драматургов выбор пьес очень обширен. В каждом театре за год ставят 20–30 спектаклей, меняя программу каждый день. В 1594–1595 годах «Слуги лорда-адмирала» исполняют 38 пьес, в том числе 21 новую. Каждый третий лондонец хотя бы раз в месяц ходит в театр. Все это создает настоящий вихрь творческой энергии, театральной подачи и личного соперничества. Но если вы поездите по Англии, то увидите, что театральная жизнь все больше сосредотачивается на Лондоне. В 50-х и 60-х годах несколько трупп постоянно гастролировали по стране, а вот к 1590 году ведущие актеры стараются не покидать Лондон. Население столицы растет, что обеспечивает им большие аудитории, особенно когда труппы обживаются в театрах: «Слуги лорда-адмирала» — в «Розе», а «Слуги лорда-камергера» — в «Глобусе». Только когда лондонские театры закрывают из-за чумы — в 1581/82, 1592/93 и 1603/04 годах, — столичные труппы снова отправляются на гастроли, от Бата до Ноттингема. По иронии судьбы власти Стратфорда запрещают странствующим актерам выступать в городе в 1602 году: когда Шекспир был молод, гастролеры часто заглядывали в Стратфорд.

Как решить, в какой театр пойти? Как и сейчас, вы, скорее всего, захотите увидеть лучших и самых прославленных актеров. Многие лондонцы собираются, чтобы посмотреть на клоунов. Ричард Тарльтон из «Слуг королевы», выступающий в «Занавесе», привлекает больше всего народу; он доводит людей до слез, просто выглядывая из-за занавеса и корча рожи. Уилл Кемп, сначала работавший со «Слугами лорда Лестера», переходит к «Слугам лорда-камергера» в амплуа клоуна, и ему дают комические роли в шекспировских пьесах — например, Клюквы или Фальстафа. Некоторые джентльмены и леди, которые считают театр грубым искусством (стоит подчеркнуть, что в глазах многих из них театры — это дикие места, полные разбойников, воров и проституток), ходят только на выступления трупп, составленных из мальчиков-хористов королевской часовни и Собора Святого Павла. Их общественное положение выше, а спектакли проходят под крышей, так что зрители не рискуют промокнуть. Да и репертуар у них неплох: им регулярно пишет Бен Джонсон. Впрочем, в первую очередь ваше внимание привлекут именно актеры двух ведущих компаний. В «Слугах лорда-камергера» выделяется Ричард Бэбидж, играющий главные роли во многих шекспировских пьесах. У «Слуг лорда-адмирала» есть Эдвард Аллейн, мощный и рослый актер, буквально выкрикивающий реплики. Имея таких актеров, драматург может писать пьесы с учетом их характерных особенностей. Если вы хотите увидеть по-настоящему звездный состав, сходите в «Занавес» в 1598 году на постановку пьесы Бена Джонсона «Всяк в своем нраве». Вильям Шекспир играет Всезнайку, в других ролях заняты ведущие актеры труппы лорда-камергера: Ричард Бэбидж, Августин Филипс, Джон Хемингс, Генри Конделл и Уилл Кемп.

Предположим, что вы собрались в один из театров на дневное выступление. Если вы хотите попасть в «Лебедя», «Розу» или «Елобус», то перейдите Лондонский мост или пересеките Темзу на ялике и направляйтесь в сторону Парижского сада. В ту же сторону будет идти толпа самых разных людей: группы рабочих, владельцы лавок, джентльмены, жены домовладельцев в сопровождении слуг или мужей, иностранные туристы, мальчики и девочки. Когда вы подойдете к театру, вам покажется, что здания круглые, но на самом деле они многоугольные: «Елобус» построен в виде двадцатиугольника, «Роза» — в виде четырнадцатиугольника. Какой бы вы театр ни избрали, вам придется отстоять очередь вместе с еще 2000 человек. Вы увидите мужчин в шляпах и с курительными трубками, женщин в сложных головных уборах; все болтают друг с другом, одновременно высматривая знакомых. Вход в театр стоит пенни; заплатив, вы попадаете во двор перед сценой, над которым нет крыши (для этого и нужна шляпа). Вокруг двора — три галереи, где можно разместиться сидя или стоя. Вход на стоячее место в галерее стоит еще пенни, а третий придется отдать, если захотите подняться на верхний ярус. Есть лишние деньги? Можете даже заказать себе ложу за 6 пенсов. Это лучшая возможность и увидеть сцену, и самим быть замеченными толпой.

После фанфар большинство зрителей замолкает в ожидании начала спектакля. Если вы сидите в галерее, то хорошо видите сцену в дальнем конце круглого двора. Ведущие актеры будут выходить на эту платформу и произносить монологи, обращаясь прямо к зрителям. Как и клоун вроде Уилла Кемпа, когда решит поимпровизировать и «скорчить гадкую мину». Две большие и красиво раскрашенные колонны поддерживают крышу, расположенную над задней частью сцены. За колоннами раздевалка (tiring house), где актеры переодеваются в сценические костюмы. Над раздевалкой галерея — она полезна, например, для сцены на балконе в «Ромео и Джульетте», но иногда места в ней продают зрителям, которые хотят, чтобы их увидели. Стоит отметить, насколько мало реквизита используется в постановках: хотя во «Сне в летнюю ночь» не обойтись без ослиной головы, а для «Тита Андроника» требуется большой пирог, большинство пьес Шекспира ставится вообще без реквизита. Костюмы, впрочем, великолепны; многие лорды и купцы дарят старую одежду слугам, но поскольку носить ее слугам запрещается законом, они часто продают ее в театры. В результате актеры обычно одеты лучше, чем публика. Во время пьесы временами слышны тихие разговоры: сквозь толпу пробираются женщины, торгующие яблоками, орехами и бутылками с пивом. Зрители постоянно осматриваются вокруг, опасаясь воров и карманников или выискивая кого-нибудь, с кем можно завести тайную интрижку. В отличие от современных театров, люди часто разговаривают друг с другом прямо во время спектакля. Некоторые монологи, впрочем, привлекают к себе всеобщее внимание, и воцаряется тишина. В других местах неожиданный хлопок пушечного выстрела или удар грома могут напугать вас, заставив подпрыгнуть. Громовые раскаты имитируют, катая ядра по крыше галереи.

Сидя на спектакле по Шекспиру, Джонсону или Марло, вы постепенно перестанете замечать зрителей вокруг. Вас поразит дикция. Некоторые слова или фразы вам покажутся несмешными, но публика от них расхохочется. Вы будете то вспоминать, то забывать значение шекспировских слов, видя и слыша актерскую игру и реакцию аудитории. Это по-своему странно — хорошо знать что-то, что не принадлежит вашему времени. В театре вы услышите настоящий голос, а не его очень отдаленное эхо. Не каждый актер играет идеально — сам Шекспир сказал об этом в «Гамлете», — но вы услышите голоса людей, для которых Шекспир писал свои самые знаменитые монологи. Современные драматические актеры умеют передавать либо ритм, либо смысл шекспировских слов, но даже величайшим из них не всегда удается передавать сразу и то и другое. Если они будут следовать ритму повествования, то могут смутить аудиторию, не очень знакомую со смыслом слов; если же будут делать паузы, чтобы подчеркнуть смысл, то собьются с ритма. Здесь же, на елизаветинской сцене, вы увидите гармонию исполнения и понимания, с которой уже никто и никогда не сравнится.

После долгого развития в елизаветинскую эпоху появилась культура драмы, которая по-прежнему остается актуальной и в современном мире. В отличие от предшественников, драматурги, творившие в поздний период правления Елизаветы, не стесняются рассматривать внутренний мир человека. В то же время они осознают, что мир изменился и стал совсем не таким, как в Средние века. Марло, Шекспир и Джонсон отлично понимали, что их искусство — новаторское. Устаревшая традиция «чудес» и унижение, связанное с сочинением пьес исключительно для богатых заказчиков, — не для них. Здесь, на «побережье» дивного нового мира в Бэнксайде, зарождается великая культурная волна, поднимая пену саркастического атеизма Марло и поэтических и философских размышлений Шекспира среди потока мадригалов и арий, научных и географических открытий, исторического чувства и идей Возрождения. В эпоху великих открытий эти писатели выражают мнение образованных горожан, которые совсем недавно и не подозревали, что это такое — иметь голос. А Шекспиру в наибольшей степени среди всех удалось выдержать испытание временем, поднеся к человечеству зеркало и показав людям, каковы они на самом деле — а не каковы они, по их же собственному мнению, в глазах Бога. Это действительно уникально, и именно поэтому шум в театре стихает, и зрители вникают в каждое слово великих монологов и речей, становясь тем самым чуть больше похожими на нас.

Заключение

В разговорнике Питера Эронделла «Французский сад» молодая девушка слушает пение птицы, сидящей в клетке. «Я молю Бога, чтобы он подарил мне такую», — восклицает она. Ее учитель отвечает: «Что, мистрис? Неужели вы столь жестоки, что готовы лишить птицу свободы? О, милая свобода! Бог всегда сможет выпустить меня в поля: мне они понравятся больше, чем неволя даже в самой лучшей комнате с панелями или гобеленами». Поразительно симпатичный и современный взгляд — он так сильно отличается от мировоззрения хозяев бойцовых петухов, которые истекают кровью ради ставок, и медведей, облизывающих когти в клетках Саутуорка. Такой резкий контраст говорит о том, что в обществе серьезные разногласия, оно страдает от непоследовательности, полно одновременно жестокости и сочувствия. Но, пытаясь все это осмыслить, вы поймете, что не просто не можете как-то увязать между собой все эти противоречия — вам и не нужно этого делать. Именно приняв все нестыковки и несообразности общества, вы начнете его понимать.