Путь на эшафот - Виктория Холт

Старуха стояла в дверях и кричала, пока они ее не услышали. Она была возмущена.

Она подошла к ним. Они тут же поднялись с пола и теперь стояли перед ней, как провинившиеся дети.

Герцогиня дрожала от возмущения и гнева. Ее внучка так ведет себя! Платье девушки было разорвано у ворота. Герцогиня не сомневалась, что это было сделано не случайно. Глаза ее сузились.

– Сейчас же покиньте нас, Дерхэм! – приказала герцогиня. – Вы еще услышите о моем решении.

Он посмотрел на Катерину и вышел.

Герцогиня схватила внучку за рукав и спустила платье с ее плеч.

– Ах ты, распутница! Как ты себя ведешь! И это в благодарность за мою заботу!

Она подняла свою палку из слоновой кости и хотела ударить Катерину по голове, но та увернулась. Герцогиня немного успокоилась, решив, что не стоит устраивать слишком шумную сцену.

Она загнала Катерину в угол, усадила на диван и спросила:

– Как далеко вы зашли?

– Между нами ничего не было, – ответила Катерина, беспокоясь за Дерхэма, да и за себя тоже. – Он просто выхватил у меня вышивание… Я пыталась забрать его. Вот и все. В это время вошли вы.

– Он обнял тебя за шею!

– Он пытался забрать у меня вышивание.

Герцогиня предпочла поверить, что это была обычная детская игра. Она не хотела скандала. Не хотела, чтобы думали, будто у нее в доме творятся безобразия, что доверенная ей молодежь ведет себя непристойно. Начнутся разговоры. И тогда она не сможет быть воспитательницей принцессы Елизаветы!

Об этом никто ничего не должен узнать, но ей придется втолковать Катерине, что очень опасно заводить дружеские отношения с молодыми людьми, живущими с ней под одной крышей.

– Если бы я думала, что ваши отношения с Дерхэмом зашли слишком далеко, я отправила бы его в Тауэр, и тебя тоже! А так я просто отлуплю тебя, Катерина Ховард!

Тут она в ужасе замолчала. В углу комнаты, вся дрожа от страха, сидела одна из ее прислужниц. Она наблюдала всю эту сцену.

Герцогиня отвернулась от Катерины и повернулась к девушке.

– Джейн Акворд! Ты все это время сидела здесь и позволила им так себя вести! Не думаешь ли ты, что в твои обязанности входит поощрять ухаживания молодых людей за моей внучкой Катериной Ховард?

– Ваша милость, – сказала девушка, вся дрожа от страха. – Ничего такого не было…

Герцогиня влепила ей пощечину, и девушка замолчала. А затем герцогиня стала ее избивать.

– Чтобы такого больше не было, иначе я отстегаю тебя плеткой! Катерина, идем в мои покои. Я накажу тебя там!

Герцогиня вышла из комнаты. Чувствовала она себя ужасно. Но как следует отлупив Катерину, которая при этом визжала и плакала, она почувствовала себя немного лучше. Она выполнила свой долг.

Покончив с Катериной, герцогиня позвала Маргариту Мортон.

– Я хочу поговорить с Фрэнсисом Дерхэмом. Немедленно пошлите его ко мне!

Он пришел. Она не знала, как наказать его. Она могла бы выгнать его из дома, но он ей всегда нравился. Он был самым очаровательным юношей в ее доме. Он, конечно, слишком много позволяет себе, но в этом есть что-то привлекательное. Смелость всегда нравится. Кроме того, он был ее дальним родственником. Поэтому она решила ограничиться предупреждением.

– Я хочу, чтобы вы знали – у вас нет никаких надежд! Вы не сможете жениться на моей внучке. Не забывайте о том, что вы служите в моем доме, Фрэнсис Дерхэм!

– Ваша милость, прошу извинить меня. Это была просто игра.

Игры юности, подумала герцогиня. Как это великолепно. Она вспомнила о своей юности и смягчилась. Пусть он остается! Она его предупредила. Он больше не осмелится вести себя подобным образом. Он такой красивый, вежливый и очаровательный мальчик!

С наступлением осени настроение Анны улучшилось – она поняла, что забеременела. Наконец-то! Король был вне себя от радости. Он верил, что если покажет народу своего наследника, мальчика, народ простит все его прегрешения.

Анна, думавшая о здоровье своего будущего ребенка, оставила развлечения и теперь подолгу проводила в постели. Она много читала, вспоминала о прошлом. Она не могла гордиться двумя годами своего пребывания на престоле. Казалось, все ее время было занято никому не нужными махинациями и грязными сплетнями. Ей было особенно стыдно за то, что произошло с Мэдж Шелтон. Но Бог простит ей все, если родится сын. Она больше ничего не будет требовать от жизни. Анна сидела со своими леди, вышивая гобелен, и спрашивала их, что происходит в Лондоне.

– Было бы лучше, если бы вместо того, чтобы заниматься гобеленом, мы шили рубахи для бедных лондонцев, – вдруг сказала она.

Было так странно, что она, которая столько времени уделяла своей одежде и учила портных, что делать с черным атласом и парчой, теперь заботится об одежде для бедных людей Лондона. Она очень изменилась, и это в значительной степени было связано с ее страхами, которые теперь, к счастью, рассеялись, – ведь король снова вернулся к ней, и она забеременела.

На ее настроение сильно повлиял Хью Латимер. Она заинтересовалась этим реформатором, как только о нем услышала. И когда Стокли, епископ Лондона, посадил Латимера в Тауэр, она использовала все свое влияние, чтобы освободить его. Король, будучи не в состоянии ей отказать, так как она опять привлекала его как женщина, согласился освободить Латимера, отсрочив таким образом на двадцать пять лет его мученический конец.

После того как его отпустили, Анна пожелала послушать его проповедь. К ее огромному удивлению, вместо того чтобы отблагодарить ее, Латимер прочитал ей лекцию о том, что не следует уделять слишком много внимания земным благам, что следует раскаяться и забыть о земных удовольствиях. После проповеди Анна встретилась с этим человеком и спросила его, в чем она ошибается. Не моргнув глазом он ответил ей, что она должна быть высоконравственной и набожной и подавать таким образом пример подданным. Его честный ответ произвел на нее сильное впечатление – она всегда ценила в людях честность, потому назначила Латимера одним из своих придворных священников и стала больше уделять внимания своей духовной жизни. Анна всегда была великодушна и теперь получала удовольствие, помогая тем людям, которые нуждались. Она и раньше это делала, когда к ней обращались, но теперь сама интересовалась страждущими.

Анна не была такой суеверной, как король, но тем не менее ею владели предрассудки. Занимаясь шитьем одежды для бедных, она спрашивала себя, не делает ли она это для того, чтобы у нее родился здоровый ребенок. Она, как и Генрих, пыталась таким образом склонить небеса на свою сторону. Возможно, она становилась все больше и больше похожей на Генриха. Временами ее охватывал страх. Способен ли Генрих зачать здорового ребенка, мальчика? Ведь он болен… Может, потому и Катарина не смогла родить ему здорового мальчика, да и она до сих пор тоже? Но следует попытаться задобрить судьбу.