Последний Катон - Матильде Асенси

— Точь-в-точь, профессор, — заявил он. — Посмотрите и сами увидите.

— Медуза позднего эллинистического стиля? Это довольно часто встречающийся мотив, Каспар!

— Да, но она точно такая же! Где находится этот рельеф?

— Дайте-ка взглянуть… Хм, в катакомбах Ком Эль-Шокафы, — изумлённо сказал он. — Интересно! Я не помнил…

— А тирса бога вина ты тоже не помнишь? — спросила я, поднимая журнал, открытый на странице с увеличенной репродукцией. — Потому что вот этот тирс точно такой же, как тот, что выходит из колец этого отвратительного животного, и он тоже находится в Ком Эль-Шокафе.

Капитан быстро поднялся со стула и вырвал журнал у меня из рук.

— Это он, без сомнений, — подтвердил он.

— Значит, это Ком Эль-Шокафа, — уверенно заявила я.

— Но это невозможно! — возмущённо возразил Фараг. — Испытание ставрофилахов не может проходить в этих катакомбах, потому что об этом месте захоронения ничего не было известно вплоть до 1900 года, когда земля вдруг провалилась под копытами бедного ослика, шедшего в тот момент по улице. Никто не знал о его существовании, а другого входа нигде не нашли! Это место было затеряно и забыто более пятнадцати веков.

— Как и мавзолей Константина, Фараг, — напомнила я.

Он внимательно посмотрел на меня из-за монитора. Он сидел откинувшись в кресле и с обиженным выражением лица покусывал кончик ручки. Он знал, что я права, но отказывался признать, что он ошибается.

— Что означает Ком Эль-Шокафа? — спросила я.

— Это название появилось, когда это место нашли в 1900 году. Оно означает «груда черепков».

— Ну и название! — усмехнулась я.

— Ком Эль-Шокафа — это подземные погребальные галереи, состоящие из трёх этажей, первый из которых использовался исключительно для поминальных банкетов. Их так назвали, потому что там нашли тысячи обломков посуды и тарелок.

— Послушайте, профессор, — сказал Кремень, возвращаясь на своё место, но так и не отдав мне «Национальный географический журнал», — можете говорить что хотите, но даже посуда и банкеты могут быть связаны с испытанием чревоугодием.

— Правда, — согласилась я.

— Я знаю эти катакомбы как свои пять пальцев и уверяю вас, что это не может быть то место, которое мы ищем. Подумайте только, что они вырублены в подземной скале и полностью исследованы. Совпадение с некоторыми деталями рисунка ничего не значит, потому что есть сотни скульптур, рисунков и рельефов в других местах. На втором этаже катакомб, к примеру, находятся большие изображения мёртвых, захороненных в нишах и саркофагах. Впечатляющее зрелище, уверяю вас.

— А на третьем этаже? — с любопытством поинтересовалась я, стараясь скрыть зевок.

— Там тоже захоронения. Проблема в том, что сейчас он частично затоплен подземными водами. В любом случае, говорю вам, там всё изучено вдоль и поперёк, и никаких сюрпризов там нет.

Капитан встал и посмотрел на часы.

— В котором часу начинаются экскурсии в катакомбы?

— Если мне не изменяет память, публику начинают пускать в полдесятого утра.

— Тогда идём отдыхать. Ровно в полдесятого мы должны быть там.

Фараг просительно посмотрел на меня.

— Оттавия, давай сейчас напишем твои письма в орден?

Я очень устала — наверняка от всех тех новых эмоций, которые принёс мне этот первый день июня месяца и моей новой жизни. Я грустно посмотрела на него и покачала головой:

— Завтра, Фараг. Мы напишем их завтра, когда будем лететь в Антакию.

Я не знала, что мы уже никогда не поднимемся на борт «Вествинда».

Ровно в полдесятого, как и сказал Глаузер-Рёйст, мы были у входа в катакомбы Ком Эль-Шокафы. Рядом с этим странным строением круглой формы с низкой крышей только что остановился автобус с японскими туристами. Мы были в Кармузе, крайне бедном районе, по узким улочкам которого сновали многочисленные тележки, запряжённые осликами. Стало быть, неудивительно, что именно одно из этих бедных животных стало открывателем такого важного памятника археологии. Мухи вились у нас над головами плотными гудящими тучами и с отвратительной настойчивостью садились на наши голые руки и лица. Японцев, похоже, телесный контакт с этими насекомыми совершенно не беспокоил, но меня они выводили из себя, и я с завистью наблюдала за тем, как ослики отпугивают их энергичными взмахами хвоста.

Опоздав на пятнадцать минут, к двери неторопливо подошёл старый муниципальный служащий, который, судя по возрасту, уже давно должен был наслаждаться заслуженным отдыхом. Он открыл дверь, словно не замечая стоявших у входа пятидесяти — шестидесяти человек, уселся на тростниковый стульчик за столом, на котором возвышалось несколько книжечек с отрывными билетами, и, бесстрастно пробормотав «Ахлан васахлан»[63], махнул нам рукой, чтобы мы подходили по одному. Экскурсовод японской группы попытался пролезть вперёд, но капитан, который был на полметра его выше, положил ему на плечо руку и сказал несколько вежливых слов по-английски, отчего тот встал как вкопанный.

Поскольку Фараг был египтянином, ему пришлось заплатить всего пятьдесят пиастров. Служащий не узнал его, хотя он проводил там исследования всего два года назад, и Фараг тоже не стал представляться. Мы с Глаузер-Рёйстом, будучи иностранцами, заплатили двенадцать египетских фунтов каждый.

Зайдя внутрь строения, мы сразу нашли дыру в полу, в которую спускалась вырезанная в скале длинная винтовая лестница, в середине которой оставалась опасная пустота. Осторожно нащупывая ступени, мы начали спуск.

— В конце II века, — пояснил Фараг, — когда в Ком Эль-Шокафе активно проводились захоронения, через это отверстие спускали вниз на верёвках тела.

Первый пролёт лестницы выходил в некое подобие вестибюля с прекрасно выровненным известняковым полом. Там были видны (не очень хорошо, потому что освещение было скудным) две вырезанные в стене скамьи, инкрустированные морскими раковинами. Этот вестибюль, в свою очередь, выходил к большой ротонде, в центре которой высились шесть колонн с капителями в форме листьев папируса. Как и говорил Фараг, повсюду виднелись странные рельефы, смесь египетских, греческих и римских мотивов, это поразительно напоминало странную «Мону Лизу» Дюшампа, Уорхола и Ботеро. Залов для поминальных пиршеств было так много, что они образовывали настоящий лабиринт из галерей. Я легко могла представить себе обычный день в этом месте где-нибудь в I веке нашей эры, когда все эти залы были заполнены семьями и друзьями, сидевшими при свете факелов на подушках, уложенных поверх каменных сидений, на пирах в честь своих мёртвых. Как сильно отличается языческое мировоззрение от христианского!

— В начале, — продолжал свой рассказ Фараг, — эти катакомбы, очевидно, принадлежали одной-единственной семье, но со временем их скорее всего приобрела какая-то община, которая превратила их в место массового захоронения. Это объясняет, почему здесь столько погребальных ниш и столько банкетных залов.

С одной стороны в скале виднелась щель, образовавшаяся в результате обвала.

— С другой стороны находится так называемый зал Каракаллы. В нём нашли человеческие кости вперемешку с костями лошадей. — Он хозяйским жестом провёл ладонью по краю трещины и продолжил: — В 215 году император Каракалла был в Александрии и без всякой видимой причины приказал провести набор сильных молодых людей. Проведя смотр своим новым войскам, он приказал убить и людей, и коней[64].

От ротонды на второй уровень вёл следующий отрезок винтовой лестницы. Если уже на первом этаже света было мало, на втором едва можно было разглядеть что-то, кроме кошмарных силуэтов статуй мёртвых в натуральную величину. Недолго думая Кремень вытащил из рюкзака фонарь и зажёг его. Мы были совершенно одни, толпа японских туристов осталась наверху. В новом вестибюле два огромных, увенчанных капителями с листьями папируса и лотосами столба стояли по обе стороны фриза, на котором виднелись два сокола, сопровождающих крылатое солнце. Со стены на нас пустыми глазами смотрели две вырезанные в натуральную величину фантасмагорические фигуры мужчины и женщины. Тело мужчины было таким же, как у фигур в Древнем Египте: застывшим и с двумя левыми ногами; однако его голова была выполнена в эллинистическом греческом стиле, а лицо было красиво и очень выразительно. Изображённое тоже по египетским канонам тело женщины венчала изящная римская причёска.

— Мы думаем, что это те, кто занимает те две ниши. — Фараг указал в глубину длинного коридора.

Похоронные залы были огромных размеров и поражали своей роскошью и необычным убранством. Слева от одной из дверей мы увидели бога Анубиса с головой шакала, а справа от неё находился бог-крокодил Себек, бог Нила, оба они были одеты в доспехи римских легионеров и держали короткие мечи, копья и щиты. Медальон с головой Медузы мы отыскали в зале, где стояли три гигантских саркофага, на боковой стороне одного из которых нашёлся посох Диониса. Вокруг этого зала вился полный ниш проход, и в каждую нишу, по словам Фарага, помещалось до трёх мумий.