Плексус - Генри Миллер

Вдруг Трикс говорит:

– Генри, пора рассказывать. Они давно должны быть в постели.

– Хорошо! – со стоном отвечаю я. – Налейте мне еще кофе, и я начну.

– Я начну! – кричит мальчишка.

– Нет, ты этого делать не будешь! – говорит Трикс. – Генри сам расскажет сказку, от начала до конца. Я хочу, чтобы вы внимательно слушали. А теперь заткнитесь!

Я торопливо отпил кофе, проглотил, поперхнулся и неуверенно начал:

– Жил на свете большой черный медведь…

– Она не так начинается, – пропищала девочка.

– Да, а как же?

– Жили-были…

– Конечно, как я мог забыть? Ладно, вы слушаете? Итак… Жили-были три медведя: полярный медведь, медведь гризли и плюшевый медвежонок…

(Хохот и насмешки детей.)

– У полярного медведя была длинная белая шерсть – чтобы не мерзнуть, конечно. У гризли…

– Мамочка, он неправильно рассказывает! – заверещала девчонка.

– Он все выдумывает, – сказал мальчишка.

– А ну, утихните! – прикрикнула Трикс.

– Слушай, Ген, – сказал Макгрегор, – не давай им смутить тебя. Не спеши. Главное, помни, – это спокойствие. Глотни коньячку, промочи горло.

Я закурил толстенную сигару, глотнул коньяку и попытался настроиться на продолжение. Неожиданно меня осенило: есть только один способ рассказать сказку – рассказать ее одним духом. Если задумаюсь и сделаю паузу, погиб.

– Слушайте, ребята, – сказал я, – я начну снова с самого начала. А вы больше не перебивайте, договорились? – Я подмигнул девчушке, а парню подбросил косточку, на которой еще оставалось мясо.

– Попал ты в переплет, и это с твоим-то воображением, – сказал Макгрегор. – История, верно, будет на сто долларов, учитывая, как ты готовишься. Уверен, что тебе не нужен аспирин?

– Это будет история на тыщу долларов, – ответил я, готовый показать все, на что способен. – Только не перебивайте!

– Давай начинай, хватит увиливать! Жили-были… – ухмыльнулся Макгрегор.

– Ладно… Жили-были… Да, так вот: жили-были три медведя: полярный, гризли и плюшевый…

– Ты уже это говорил, – вмешался мальчишка.

– Угомонись! – заорала Трикс.

– Полярный медведь был совсем голый, с длинной белой шерстью, достававшей до земли. Гризли был жесткий, как старый бифштекс, а на лапах между пальцами – куча сала. Плюшевый мишка был таким, как надо: ни жестким, ни мягким, ни горячим, ни холодным…

Дети захихикали.

– Полярный медведь ел один только лед, ледяной лед, только что из холодильника. Гризли обожал артишоки, потому что артишоки все в терниях и колючках…

– Мамочка, что такое тернии? – пропищала девочка.

– Тише! – сказала Трикс.

– Ну а плюшевый мишка, так тот пил только снятое молоко. Он, понимаете, был еще маленький и не нуждался в витаминах. Однажды гризли пошел в лес за дровами для печки. На нем ничего не было, кроме шкуры, и мухи так кусали его, что он бросился бежать и бежал без передышки, пока не оказался далеко-далеко в лесу. Вскоре он сел возле ручья и заснул…

– Мне не нравится, как он рассказывает, – проговорил мальчишка, – все у него перемешалось.

– Если не будешь сидеть тихо, отправлю в кровать!

– Неожиданно в лес вошла Златовласка. У нее была корзинка с завтраком, а в ней было полно всяких вкусных вещей, в том числе кетчуп «Синяя этикетка». Она искала маленький домик с зелеными ставнями. Вдруг она услышала, как кто-то храпит, храпит и приговаривает густым голосом: «Мне желудевый пирог! Мне желудевый пирог!» Златовласка посмотрела направо, потом посмотрела налево. Никого не видать. Тогда она достала компас и, повернув точно на запад, пошла вперед, никуда не сворачивая. Через час, а может, через час с четвертью она вышла на лесную поляну. И на поляне стоял маленький домик с серовато-оливковыми ставнями.

– С зелеными! – выкрикнул мальчишка.

– Правильно, с зелеными! И что, вы думаете, случилось дальше? Из лесу стремительно выскочил громадный лев, а за ним появился маленький человечек с луком и стрелами. Лев был очень застенчивый и игривый. Он сразу же запрыгнул на крышу и улегся там, свернувшись вокруг трубы. А человечек в шутовском колпаке встал на четвереньки и так пошел к двери. Там он встал, сплясал веселую джигу и юркнул в дверь…

– Не верю, – сказала маленькая девочка. – Такого не может быть.

– Нет, может, – ответил я, – а если не будешь внимательно слушать, накажу. – Тут я глубоко вздохнул, не зная, о чем рассказывать дальше. Сигара была выкурена, стакан пуст. Я решил ускорить события. – С этого момента все происходит очень быстро, – сказал я, возвращаясь к сказке.

– Не надо очень быстро, – попросил мальчишка, – я не хочу ничего пропустить.

– Ладно… Итак, Златовласка увидела, что в доме чисто и прибрано: все тарелки помыты и поставлены на полку, скатерть и занавески аккуратно заштопаны, картины – в рамках. На столе лежит атлас и полный словарь в двух томах. Кто-то в отсутствие плюшевого Мишутки переставил фигуры на шахматной доске. Это было очень плохо, потому что еще через восемь ходов был бы мат. Но Златовласка пришла в такой восторг от множества игрушек и всяких штучек, особенно от нового консервного ножа, что ей было не до шахмат. Она все утро учила тригонометрию, и ее маленькая головка слишком устала, чтобы еще решать всякие там гамбиты. Ей до смерти хотелось позвонить в колокольчик, какие надевают на шею корове, что висел над кухонной раковиной. Чтобы дотянуться до него, ей пришлось встать на стул. Первый стул был слишком низкий, второй – слишком высокий, а третий оказался в самый раз. Она позвонила в колокольчик, да так громко, что тарелки упали с полки. Златовласка сначала перепугалась, но потом решила, что это так весело, и снова зазвонила в колокольчик. На этот раз лев спрыгнул с крыши; его хвост был завязан в сорок узлов. Златовласка подумала, что это еще забавней, и зазвонила в третий раз. Из спальни выбежал маленький человечек в бумажном шутовском колпаке, весь дрожа, и, не говоря ни слова, принялся делать сальто в воздухе. Он вертелся прямо как старое тележное колесо, а потом исчез в лесу…

– Надеюсь, ты не теряешь нить? – спросил Макгрегор.

– Не перебивай! – завопила Трикс.

– Мамочка, я хочу в кроватку, – сказала девочка.

– Тише, ты! – прикрикнул на нее мальчишка. – Мне интересно.

– И в это время, – продолжал я, переведя дыхание, – вдруг загремел гром и засверкала молния. Хлынул дождь. Маленькая Златовласка по-настоящему испугалась. Она кубарем скатилась со стула, подвернув ногу и вывихнув руку. Ей хотелось спрятаться где-нибудь, пока гроза не кончится. «Нет ничего проще», – донесся тоненький голосок из дальнего угла комнаты, где стояла фигура крылатой богини победы. И тут же сама собой открылась дверь чулана. «Спрячусь там», – подумала Златовласка и помчалась к чулану. И так случилось, что в чулане были бутылки и кувшины, горы и горы бутылок и горы и горы кувшинов. Златовласка открыла маленькую бутылочку и помазала больную ногу арникой. Потом она взяла другую бутылочку, и что, вы думаете, оказалось в ней? «Мазь Слоуна»! «Вот так так!» – сказала она и, следуя инструкции на этикетке, наложила мазь на больную руку. Потом она нашла пузыречек йода, выпила его, не разбавляя, и запела песенку. Это была коротенькая веселая песенка о Братце Жаке. Она пела ее по-французски, потому что мама учила ее никогда не петь ни на каком другом языке. После двадцать седьмого куплета ей надоело петь, и она решила хорошенько осмотреть чулан. Что удивительно, чулан был больше самого дома. В нем было семь комнат на первом этаже и пять – наверху, в каждой – туалет и ванна, не говоря уже об очаге и трюмо, обитом вощеным ситцем. Златовласка тут же забыла о громе и молнии, о дожде, граде, змеях и лягушках; она забыла о льве и маленьком человечке с луком и стрелами, которого, между прочим, звали Пиноккио. Она думала только о том, как замечательно было бы жить в таком чулане…

– Это про Золушку, – сказала девочка.

– Вот и нет! – отрезал мальчишка. – Это вовсе про семь гномов.

– Замолчите оба!

– Продолжай, Генри, – сказал Макгрегор, – мне любопытно посмотреть, как ты выкрутишься.

– И вот Златовласка бродила по комнатам, совершенно не подозревая, что в это время три медведя вернулись домой и садились обедать. В алькове на нижнем этаже она нашла библиотеку, в которой было множество непонятных книг. Все они были о сексе и воскрешении из мертвых…

– Что такое секс? – спросил мальчишка.

– Тебе еще рано знать, – сказала девочка.

– Златовласка села и принялась читать вслух из очень большой книги. Это была книга Вильгельма Райха, автора другой книги: «Золотой цветок, или Тайна гормонов». Книга была такая тяжелая, что Златовласка не могла удержать ее на коленях. Поэтому она положила ее на пол, а сама опустилась на коленки рядом. На каждой странице была яркая картинка. Хотя Златовласке были знакомы редкие издания, она призналась себе, что никогда еще не видала таких красивых картинок. Одни картинки были нарисованы Пикассо, другие – Матиссом, Гирландайо, но все без исключения красивы, и созерцать их было одно удовольствие…