Одержимые - Таня Хайтман

Абсурдность того, что жизнь не может нанести вреда красоте ее любимого, вызвала у Леа улыбку облегчения. Но уже в следующий миг она заметила и кое-что другое: проба сил, которую он выдержал в камере профессора, словно пеленой затянула его лицо. События не могли ничего сделать с его внешностью, но девушка понимала, что они затронули суть Адама. Этого знания было ей достаточно.

Держась за руки, они вошли в туннель, где царил полумрак. С каждым шагом вода все прибывала и прибывала. Они прошли совсем немного, когда очередной глухой толчок землетрясения заставил подземную империю содрогнуться. Они резко остановились, потому что и без того слабый свет погас совсем. Начались повторные толчки, с потолка посыпались обломки камней. Просто чудом никто из них не пострадал. Они получили всего лишь по парочке новых ссадин и синяков — Адам немногим больше, чем Леа, потому что в последний миг, защищая девушку, склонился над ней.

Когда, наконец, включилось аварийное освещение, он произнес совершенно лишнюю фразу:

— Это все очень нехорошо.

Потому что она почувствовала то же самое: клич триумфа освобожденной мощи. Что бы из экспозиции Коллекционера ни было еще в состоянии дышать, теперь оно оказалось на свободе. Внезапно Леа захотелось, чтобы входная дверь была не только забаррикадирована, но и, кроме того, погребена под каменным обвалом.

— И как ты можешь противиться демону? — спросила она у Адама, который, все еще, защищая, обнимал ее. Тот улыбнулся. Своей кривой улыбкой, принадлежавшей ему одному.

— Предложение демона не такое заманчивое, как твое.

— Мое предложение? — неуверенно переспросила она.

— М-м-м. — Он пресек попытку немного увеличить расстояние между ними, еще крепче прижав ее к себе. — Твое предложение тогда, в пещере, когда ты так соблазнительно извивалась подо мной… Никогда еще со времен своего перевоплощения я не чувствовал себя настолько человеком. Похоже на то, что я оказался первым, кто противопоставил демону грехопадение. Разве не в том самый большой грех, чтобы отвернуться от своей Божественности? — Он негромко рассмеялся и игриво провел рукой по ее спине. — Может, стоит теперь называть тебя Евой…

И в тот же миг каждая мышца тела Леа напряглась.

— Вертикальная шахта, — хриплым голосом сказала она, хотя ей и было нелегко разрушать этот волшебный миг.

Адам слегка ослабил объятия.

— Понятия не имею, как нам подниматься. Понятия не имею, доберемся ли мы туда вообще.

Леа легонько хлопнула его по груди.

— Если кто-то здесь и имеет право отчаиваться, то это я! В конце концов, это мои легкие не смогут обходиться без кислорода продолжительное время. Так что если тебе дорого мое искусство соблазнения, то возьми себя в руки самым серьезным образом!

Адам рассмеялся.

— Ну, что ж, — сказал он, снова беря ее за руку. — Здесь внизу пахнет солью и водорослями. Может, мы все же сумеем отыскать путь наверх.

Адам услышал голоса задолго до того, как их услышала Леа. Внезапно он сильнее сжал ее руку, но ничего не сказал и просто продолжал идти дальше. Вода уже затрудняла каждый их шаг. Ледяная, она омывала их колени и прибывала угрожающе быстро — хотя туннель поднимался вверх. Встречавшиеся время от времени обломки скалы, лежавшие под темной водой, грозили стать ловушкой, но пока что Адам шел чуть-чуть впереди, и ему удавалось вести Леа по безопасным местам.

Сначала она услышала только шипение, искаженно отраженное от стен туннеля. Затем навстречу им устремились обрывки отдельных слов. Где-то в туннеле спорили два человека. Или, может быть, горячился только один, а второй лишь отделывался односложными замечаниями.

— Ужасно жаль, что из этого электрошокера ушел весь разряд. — Леа изо всех сил старалась бодриться. Адам взглянул ей в лицо и только потом согласно кивнул. Тем не менее ей показалось, что он колеблется, словно разглядев, что скрывается за ее храбрым фасадом. Что ж, она ни в коем случае не станет стоять в стороне, ожидая, пока все разрешится само собой. Тот, кто отстанет, моментально превратится в утопленника. А именно этот вид трупов всегда казался ей самым страшным.

— Он не выдержит такого груза, — услышали они меланхоличный голос Рандольфа, когда взбирались по отвесному склону.

Они наконец выбрались из воды. Но дорога впереди не давала им возможности спрятаться. Над их головами склон, похоже, переходил в плато. Впереди показался свет, неестественный и холодный. А потом, словно вестник надежды, горячих от напряжения щек Леа коснулся легкий ветерок.

— Может быть, нам стоило бы провести переговоры, — едва слышно прошептала Леа. Адам нахмурил лоб, словно прямое решение проблемы нравилось ему гораздо больше. Но девушка просительно положила руку ему на плечо, и они обменялись взглядами: подождут еще немного и попытаются составить представление о том, что происходит наверху.

— Все это нарочно. Исключительно нарочно, да-да! — жаловался певучий голос Коллекционера. — А при всем при этом все должно происходить быстро, наверх, к свету. Разве он думает, что Коллекционер будет вечно бродить в темноте вместе с объектами? Вряд ли. Нужно наверх, вот правильное решение. А теперь скорее!

— Нет проблем, — отвечал Рандольф. — Сначала поднимать вас или объект?

— Нет, он просто отказывается понимать! Такой великолепный экземпляр без надзора там, наверху, что за идиотская мысль. И это после того, как Коллекционер распростился почти со всей своей коллекцией. Такой тяжкий удар, а он сопротивляется. Упрямец, да-да!

— Мы спокойно можем стоять здесь и вести дискуссию, пока вода не настигнет нас. Для меня все равно выхода наверх нет.

— У него кружится голова, — послышался дрожащий голос Коллекционера. За этими словами последовали стон и звук, словно кто-то больно ударился об пол.

Эти слова Адам воспринял как знак стартовать и преодолел последнее расстояние настолько быстро, что глаза Леа едва уследили за ним. «Бросил!» — подумала она и тут же устремилась за ним.

Когда она перебралась через край, Адама, должно быть, только что оттолкнул Рандольф. Хотя великан производил впечатление очень измученного человека — левую руку он прижимал к телу, да и стоял не очень уверенно, — тем не менее он принял защитную стойку. Только лицо его оставалось на удивление лишенным всякого выражения, словно предстоящая битва его ни в коей мере не интересовала.

Адам тут же оправился и принялся кружить вокруг Рандольфа. Вместо того чтобы целиком и полностью сконцентрироваться на своем противнике, взгляд Адама то и дело возвращался к стальной клети, заманчиво раскачивавшейся на подъемном тросе, свисавшем из узкой, темной шахты.