Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена - Уильям Стирнс Дэвис

продажи билетов, подобно тем, какие всегда возникали вокруг общественных зрелищных мест и в другие эпохи[349]. Здесь можно сделать ставку на того или иного гладиатора, купить программу предстоящих боев, запастись едой для перекуса в перерыве между событиями в амфитеатре и, вполне вероятно, купить или взять в аренду подушки для сидения, если каменная скамья представляется вам чересчур жесткой.

Также снаружи амфитеатра и почти вплотную у его основания проходит высокий деревянный палисад. Это сделано для того, чтобы контролировать входящих с билетами посетителей. Вы подходите к одному из двух входов, предъявляете ваш билет, проходите за палисад, огибаете строение, пока не окажетесь у одной из лестниц, имеющихся у каждой четвертой арки, а затем поднимаетесь по ней и находите ваше место в одной из семидесяти шести подсекций (cunei).

Внутреннее устройство амфитеатра Флавиев. Оказавшись внутри, посетитель амфитеатра бывает поражен не только его размерами, но и внутренним устройством. Строение создано таким образом, что все сходится к центральной арене; даже с самых верхних сидений отчетливо различимы все детали сражения на ней. Пространство для зрителей разделено на три большие террасы, так просто достижимые по лестницам и проходам, что 50 тыс. посетителей могут пройти на свои места и покинуть их с минимумом затруднений. Самые нижние ряды, сделанные из мрамора и имеющие мягкие сиденья, отведены здесь, как и везде, для сенаторов; что же касается editor’а (устроителя состязаний), бывших магистратов, верховных жрецов и девственных весталок, то для них выделены почетные места на podium’е – выступе 12-футовой стены, опоясывающей арену; места эти защищены как от броска оружия с арены, так и от прыжка зверей высокой сеткой из позолоченного металла.

Над подиумом, как волны застывшего океана, возвышаются ряды каменных сидений; первые из них предназначены для всадников, затем идет их основная масса – для зрителей, купивших билеты; потом следует пространство, заставленное деревянными скамьями для рабов и беднейших плебеев. Еще выше проходит открытая галерея – только здесь согласно обычаю (безусловно, сплошь и рядом нарушаемому) состязания могут наблюдать женщины, если только они не являются девственными весталками, обладающими привилегией сидеть на подиуме.

Все арки, лестницы, секции и ряды пронумерованы. Если вы купили билет, то можете прочитать на нем, например: «VI секция (cuneus), нижний ряд, место № 18», что написано на плоской или округлой костяной пластинке. Служители амфитеатра наметанным взглядом выявляют мошенников, но быстро сопровождают к купленным местам законопослушных посетителей. Большая команда матросов с флота в Мизенуме натягивает громадные тенты, так что тысячи[350] зрителей могут, пребывая в приятной полутени, наблюдать за тем, что происходит на ярко освещенной лучами солнца арене.

К середине утренних часов все множество зрителей уже заняли свои места; претор Клюентис в полном официальном облачении пребывает в своей центральной ложе на подиуме; отряд преторианской гвардии рассредоточивается вдоль наполовину скрытого ограждения ближе к нижним перилам – поскольку гладиаторы, как известно, склонны к бунтам, а раненые львы могут прыгнуть на значительную высоту.

Шествие гладиаторов. В этот момент звуки труб и цимбал возвещают о шествии, которое вливается через один из четырех выходов, ведущих на арену. Гладиаторы, числом сорок человек, маршируют попарно, по две пары в ряд, почти обнаженными – каждый лишь только в своей сверкающей броне, – демонстрируя всем зрителям свои курчавые головы, белоснежные зубы, угрюмые волчьи взгляды и великолепное сложение бронзовых тел. Зрители самых верхних рядов многих из них узнают и встречают аплодисментами своих фаворитов из числа retiarii и Thraces, выкрикивая их имена.

Вся эта группа торжественно прошествовала по арене, предводительствуемая гигантом ланистой, одним из их тренеров, изборожденным шрамами героем всех молодых людей Рима. Перед сидящим на подиуме Клюентисом они демонстративно обнажили оружие. Все в амфитеатре знали, что тем самым они только что принесли свою ужасную клятву «быть связанным, быть сожженным, подвергнуться бичеванию, быть убитым и вынести все остальное, что требуется от них как от истинных гладиаторов, отказавшись как от своих душ, так и от своих тел»[351].

Бросание преступников диким зверям. Звериная травля. Поединки, однако, начинаются не сразу; перед ними зрителей ждут припасенные сюрпризы. Друг претора, префект города, весьма кстати передал тому порочного вольноотпущенника, который был схвачен при нападении на жену своего патрона. Несчастный, разумеется, заслуживал казни, и надо было использовать этот случай, чтобы он перед своей смертью развлек более приличных людей на трибунах! Стражники вывели его середину арены, жалкого, что-то бормочущего, уже полумертвого от страха, сняли с него кандалы, дали ему в руки дешевый меч, а сами поспешно скрылись в одной из зарешеченных ниш, окружавших арену. Напряженная тишина тут же воцарилась над всем амфитеатром.

Внезапно в этой тишине раздалось звяканье цепей. В самом центре посыпанной песком арены (часть насыпали поверх деревянной конструкции) снизу рычагами подняли клетку, дверца которой вслед за этим открыли особым механизмом. Из клетки выбрался желтовато-коричневый лев, мотая длинным хвостом и рыча от голода и ярости. Неопытной жертве, стоявшей неподалеку от него, дали меч с обещанием того, что если он сможет победить льва, то ему будет дарована его собственная жизнь. Шансы несчастного на такой вариант были совершенно ничтожны, хотя несколько отчаянных парней и в самом деле смогли спастись в подобной ситуации.

Будет ли осужденный сражаться? К безграничному негодованию тысяч зрителей, он просто бросился ничком на песок, потеряв голову от ужаса, прежде чем лев сделал хотя бы шаг по направлению к нему. Лев почти сразу же покончил с ним. Зрители рвали и метали – они были обмануты в своем страстном желании увидеть отчаянное сражение человека с громадным зверем. По счастью, напоминали они себе, это было только самое начало всего представления.

Поскольку мы договорились не морализировать по поводу происходящего, не будем больше останавливаться на этом эпизоде. После принесения преступника в жертву, на арену выпустили множество диких зверей. Разумеется, от претора нельзя было ожидать, что он сможет выставить сотни животных, как это сделал император во время своих больших игр, но Клюентис все же не поскупился на достойное зрелище. Он выставил десять медведей, восемнадцать пантер, пять львов и шесть тигров.

Сначала зверей пришлось заставлять драться друг с другом. Один медведь был разорван голодным львом, но перед смертью все же смог нанести лапой последнему удар, сломавший тому шею. Затем прозвучал трубный сигнал – и на арене появились несколько гладиаторов. К этому времени по всей арене метались разъяренные безжалостные голодные звери. Даже имея хорошее оружие и обладая небольшой сноровкой, гладиаторам пришлось немало поработать, чтобы перебить их всех. Один