Порок - Илья Райх

Глава сорок третья

Приехав домой, Евгений первым делом открыл почтовый ящик, он проверял его один раз в конце месяца, когда приходили квитанции на оплату городского телефона и коммунальных платежей. В ящике его поджидал сюрприз, с кипой квитанций и рекламных буклетов он вытащил конверт с диском. Повертев в руке диск и строя догадки, он мигом поднялся по лестнице на свой этаж. Скинув на ходу обувь и куртку, он включил настольный компьютер, ему казалось, что аппарат назло загружался очень долго. Наконец ему удалось открыть диск. Он запустил единственный аудиофайл на нем.

…Пауза, затем чей-то голос неуверенно произносит:

– Но как быть в таких случаях, если болезнь прогрессирует? Есть ли выход, если да, то какой? Или все безнадежно? – Евгений сразу узнал голос, это был голос Баумистрова-старшего.

– Болезнь неизлечима, возможны периоды, когда она ремиссирует, и больной погружается на неопределенный срок в мнимую оболочку благополучия, – этот голос был незнаком для Евгения.

– Александр Сергеевич, как я понял, у моей жены нет шансов на спасение?

Пауза.

– Но нельзя быть столь категоричным…

– Я конкретный человек и жду от окружающих того же, но она попала в клинику третий раз, ей становится все хуже и хуже, дома невыносимо, у меня сын, который боится оставаться с ней наедине.

– Но мы постараемся помочь, думаю, что выправим ситуацию.

– Я это слышу от вас в очередной раз, но болезнь прогрессирует. Нельзя ли поместить ее в дом для душевнобольных на постоянное жительство? – спросил Баумистров.

Пауза.

– Это то же, что умертвить ее, в период ремиссии ее придется забрать домой, так захочет она сама, я думаю.

Силой удерживать здесь ее невозможно.

– Получается, когда женщина ходит под себя, а потом рисует на стенах своими же испражнениями, это для вас норма? И не повод для кардинального решения вопроса?

Пауза.

– Я не знаю, что вы имеете в виду…

– Я имею в виду, что, может, стоит применить альтернативный вариант? – голос Баумистрова звучал все тверже и настойчивей.

– Не понял?

– Как насчет эвтаназии?

– Что?

Пауза.

– Не стройте из себя ангела! Этот метод практикуется в цивилизованной Европе с середины восьмидесятых годов.

– Но там она производится по добровольной просьбе больного, что совсем иной случай. – Пауза. – Да и моральные принципы не позволяют мне совершить это…

– Доктор, оглянитесь, какие принципы, мы потеряли страну, сейчас в цене один принцип – принцип денег. – Пауза. – И не я это придумал, просто лично мне удалось приспособиться под меняющийся мир.

– Человеческая жизнь не должна мериться деньгами, это неправильно.

– Но человеческие блага никто не отменял, так ведь, доктор? Разве вам, человеку в возрасте, никогда не хотелось иметь хороший дом за городом?

– Ха-ха-ха! А вы попали в точку, мне и вправду всегда хотелось иметь собственный дом за городом, провести в нем остаток жизни.

– Вот видите, комфорт никто не отменял, если мы с вами договоримся, у вас будет собственный дом, если пожелаете, даже на берегу моря.

– Зачем моря?! Мне бы было достаточно просто иметь хороший дом…

Запись прервалась, что было потом, договорился ли душегуб Баумистров с доктором, было неизвестно. После повторного прослушивания и учитывая предположения близких родственников, выводы напрашивались сами собой. Александр Сергеевич, он же Колкин, лечащий врач Рубинштейн Веры Давидовны. И как вспомнил Евгений, когда он пробивал место жительства Колкина, в поисковой системе базы данных вылез адрес загородного поселка. Значит, он все-таки подписался на дом за городом?

Теперь Евгений просто обязан был навестить его. Но что это даст, он сознается в убийстве первой жены Баумистровой? Вряд ли! Мало того, поездка может вызвать интерес как Баумистрова, так и того же Житомирского, который пригрозил ему санкциями. А это может закончиться увольнением. Поэтому сейчас ему никак нельзя наведываться к врачу. Может, осторожно поинтересоваться у Станиславского, что за фрукт этот Колкин? Нет! Станиславский открыто поддерживает Воинова, верит в его невиновность, да и другу детства Житомирскому может настучать.

На домашнем компьютере отсутствовала информационная база данных, а служебный ноутбук он сдал на временное хранение Вадиму Мурычеву. Поэтому Евгению пришлось сделать пару звонков коллегам, чтобы они выяснили, с какого времени Колкин проживает за городом. С 1996 года, был их ответ. Евгений уже не сомневался, что дом он купил или построил на деньги Баумистрова-старшего.

Но кто подложил диск? Есть кто-то, кому преследование и неприятности Баумистрова были выгодны. Но кто? С точки зрения правосудия, диалог на диске не таит реальной угрозы для Баумистрова, да и предложение убить беспомощную женщину еще не значит, что именно по заказу мужа в итоге и умертвили Веру Рубинштейн. Эту запись необходимо подкрепить рядом доказательств, таких, как свидетельские показания, эксгумация трупа Веры Давидовны, чтобы еще раз прояснить причину смерти, – по официальной версии она же умерла от инфаркта.

Евгений на следующий день после разговора с Аллой Рубинштейн, сестрой покойной выяснил, что эксгумировать нечего, тело Веры Давидовны было сожжено в крематории Москвы, а прах перевезен в родной город. Но перед тем он совершил почти кругосветное путешествие. Первоначально Павел Сергеевич горел желанием захоронить останки жены на кладбище в Иерусалиме, в Кедронской долине, где место-могила стоит один миллион долларов, но ему не дали разрешения по религиозным соображениям, так как кремация у евреев запрещена. Ничего не оставалось, как вернуться с исторической родины покойной жены обратно в Россию. Факт кремации лишний раз подогрел подозрения Евгения, что Баумистров повинен в смерти первой жены, но это было только подозрением, ведь доказательная база отсутствовала.

С новыми фактами расследования он хотел в первую очередь ознакомить Агера Агишевича, но тот вместе с женой уехал на новогодние каникулы к дочери в Италию. Наступления Нового года Евгений не чувствовал, праздничное настроение полностью отсутствовало, подтверждением тому было то, что он убедил Вовчика в последний день года, тридцать первого декабря, проехать вместе с ним в ОВД Советского района города.

Евгений, расположившись в кабинете начальника убойного отдела ОВД, предупредил его, что они с Вовчиком присутствуют у них не в рамках официального расследования, разговор носит конфиденциальный характер и не принесет юридических последствий ни одной из сторон.

Евгений не лукавил и изрядно распинался перед сидящим за столом исполином, начальником отдела. Это был грузный мужчина с мрачным лицом. Выслушав версию произошедшего в день убийства Екатерины Баумистровой и о паре зафиксированных звонков на городской номер убойного отдела ОВД, исполин по фамилии Крутой тяжело вздохнул, помотал головой и тихо сиплым голосом произнес:

– Нет, здесь навряд ли кто-то замешан в деле Баумистровой, а звонивший не обязательно должен работать у нас, так что ничем помочь не могу.

Он был единственный из оперов, с кем Евгений практически не общался, даже по служебной необходимости он старался иметь контакты с подчиненными Крутого, нежели с ним. Все дело в чрезмерной закрытости и нелюдимости Крутого, поэтому Евгений взял с собой Вовчика, но оказалось, что коллеги тоже друг друга особо не жаловали. Вовчик за весь разговор не проронил ни слова, кроме дежурных слов приветствия. Когда они вышли из полицейского отдела, Евгений, несмотря на неудачный визит, почувствовал облегчение. Суровый опер окутывал сумраком все в округе, настолько он был тяжелым человеком.

Перед тем как сесть в свою машину, Вовчик полушутливым тоном бросил предложение:

– Жень, может, тебе все забыть и прекратить собственное расследование, а диск продать за хорошие деньги Баумистрову? – Вовчик улыбнулся и, не дожидаясь ответа, завел автомобиль и уехал.

– Может, так и надо поступить, потом купить дом где-нибудь за городом или лучше – на море, – пробурчал под нос Евгений.

Чтобы выяснить тайну звонков Баумистровой в день убийства оставался единственный выход – поговорить с Жанной, но и она на новогодние каникулы уехала на отдых в одну из европейских стран. Он не знал, кто ей составил компанию для поездки, хотя интуиция подсказывала, что это был мужчина. Что немного задевало его самолюбие.

Глава сорок четвертая

В период новогодних каникул Евгений навестил Воинова, в честь праздника привез ему подарок – фруктовый набор. Воинов не удивился. Поблагодарив, он тут же вызвал охрану и передал пакет надзирателю-санитару.

– Угощайтесь, это для вас!

Надзиратель без промедления забрал весь пакет фруктов. Евгению Воинов объяснил свой поступок нелюбовью к фруктам.