Лев Толстой: Бегство из рая - Павел Басинский

Не нуждается в комментарии и третья дата – 1862 год. Это – женитьба Толстого. Напомним, что само понятие «безвозвратного» события он относил к браку и смерти. «После смерти по важности и прежде смерти по времени нет ничего важнее, безвозвратнее брака», – писал он в дневнике 1896 года.

1877 год – начало духовного кризиса. Толстой обращается к религии, едет в Оптину Пустынь и начинает «Исповедь». Он прощается с прежней жизнью, раскаивается в ней и начинает новую жизнь.

Таким образом, биография Толстого разбивается на следующие отрезки: 1828–47 (18 лет за вычетом нескольких месяцев, ибо родился Толстой в конце августа, а дневник начал в апреле), 1847–62 (15 лет), 1862–77 (15 лет) и 1877–10 (33 года). 18+15+15+33. Невольно возникает искушение назвать еще одну дату, чтобы формула оказалась симметричной: 18+15+15+15+18.

Но для этого нужен 1892 год.

И тогда мы получим вот что:

1828 1847 1862 1877 1892(?) 1910

В хронике Бирюкова этот год приходится на период 1891–98 гг. Среди самых важных событий этого времени он называет работу Л.Н., его семьи и его сподвижников на крестьянском голоде в Бегичевке Рязанской губернии. Он также выделяет книгу «Царство Божие внутри нас» и самоотверженную помощь Толстого в деле переселения русских духоборов в Канаду, которая в означенный период началась, но отнюдь не закончилась; ее главная фаза пришлась на 1898–99 гг., когда Толстой передает на это дело гонорар от «Воскресения» и отправляет вместе с мигрантами-духоборами старшего сына Сергея.

Спору нет, всё это чрезвычайные события в жизни Л.Н. Но их никак не назовешь бесповоротными («безвозвратными»). И они, за исключением статьи «Царство Божие внутри нас», не являются фактом исключительно жизни самого Толстого. Это была коллективная деятельность, в которой он принимал живое участие.

Но и «Царство Божие внутри нас» не является самым важным произведением Толстого даже «духовного» периода. Почему не «Исповедь», не «Воскресение»? Не дневник, не письма? Таким образом, если следовать хронике Бирюкова, мы не найдем на этом этапе жизни Л.Н. ни одного безвозвратного события.

Но так ли это на самом деле?

Отказ или раздел?

В 1892 году Толстой отказался от собственности. Впрочем, сам по себе отказ от собственности не был новостью в то время. От собственности отказался и знаменитый в России проповедник лорд Редсток. Полковник английской армии, участник Крымской войны, после духовного переворота он в возрасте тридцати трех лет раздал всё свое имущество и распустил прислугу. Привычным явлением был отказ от собственности в пользу монастырей среди богатых русских купцов, когда в конце жизни они уходили из мира замаливать грехи. Но то, как совершил эту процедуру Толстой, и сегодня вызывает много вопросов.

Отказ от собственности стал для Л.Н., пожалуй, самым мучительным событием в его жизни. То, что по его мысли должно было принести ему радость, духовное облегчение, на деле ввергло его в настоящую тюрьму бесконечных вопросов и сомнений.

С самого начала духовного переворота Толстой пытается доказать семье и прежде всего жене, что собственность – величайшее зло, от которого надо отказаться. Но это нужно сделать вовсе не для того, чтобы облагодетельствовать других, как понимала это его жена, упрекая мужа, что он хочет помогать бедным и сделать нищими своих детей. Это нужно для самой семьи, поскольку жизнь в условиях роскоши, за счет непосильного труда других людей, – не жизнь, а духовная смерть. Это и стало главным «разночтением» в понимании жизни Л.Н. и его женой после 1877 года.

Пятнадцать лет (столько же, сколько они прожили счастливо дружной семьей) Л.Н. пытается доказать жене и старшим детям свою, как он думает, неоспоримую правоту. И встречает с их стороны либо глухоту и непонимание, либо недвусмысленное сопротивление. Атмосфера в московском доме Толстых и в Ясной Поляне отравлена навсегда. Она становится невыносимой для обеих сторон, хотя это не всегда заметно многочисленным гостям.

Между тем семья растет.

В 1888 году рождается последний ребенок – Ванечка.

И в том же году заводит свою семью второй по старшинству сын – Илья.

Это была первая свадьба в большой семье Толстых. Она, естественно, предполагала продолжение и умножение рода[15].

По традиции, заложенной отцом, дети Толстого не выходили замуж и не женились по денежному расчету. Вот и Илья выбрал в жены девушку замечательную, но малообеспеченную, дочку известного художника-портретиста Н.А. Философова, члена Академии художеств. Перед свадьбой Илья находился «в том невменяемом состоянии, в котором находятся влюбленные». После венца молодые отправились в Ясную Поляну, где провели медовый месяц одни, в трех нижних комнатах, как робинзоны, наслаждаясь свободой и независимостью от родителей (семья Толстых в это время жила в Москве). Затем Илья с молодой женой Сонечкой переехал в хутор Гриневка Чернского уезда, ранее приобретенный Л.Н. на имя жены. И вот тут он почувствовал материальную зависимость от родителей. Фактически Илья стал управляющим имения, которое принадлежало матери, что ему, с его характером, было невыносимо.

Остальные дети не спешили обзаводиться семьями. Сергей Львович первый раз женился в 1895 году в тридцатидвухлетнем возрасте, но этот брак оказался непрочным. Татьяна после длинной череды неудач с разными женихами вышла замуж в возрасте тридцати пяти лет за пожилого помещика М.С. Сухотина, у которого были дети. В тридцатилетнем возрасте на дочери шведского врача Вестерлунда женился Лев Львович. И наконец, любимая дочь Толстого Маша вышла замуж тоже довольно поздно по критериям того времени. Ей было двадцать шесть лет, когда она стала женой внучатого племянника отца, внука его сестры Марии Николаевны, Коленьки Оболенского, который, выражаясь языком той эпохи, был «гол, как сокол».

Что касается младших Толстых, то Саша дожила до девяноста пяти лет, не выходя замуж. Дважды женился сын Андрей и единожды – Михаил. И оба оставили после себя немалое потомство.

Таким образом, с конца 80-х годов вокруг Толстого начинает собираться и расти, как снежный ком, новая семейная ситуация, с новыми, в том числе и финансовыми, заботами.

Толстой же к этой ситуации не только не был готов, но и не думал готовиться. Он словно живет на другой планете. В его дневнике, переписке с женой вы не найдете сколько-нибудь серьезных размышлений о материальной стороне жизни. Единственное, что по-настоящему волнует его, это что дети растут в условиях роскоши, из них делают «паразитов» на теле народном. Этот упрек он постоянно обращает к жене, а с середины 80-х жалуется на это и в письмах к «милому другу» В.Г. Черткову.

Любые попытки С.А. поднять финансовые вопросы вызывают в ее муже раздражение. В лучшем случае – снисходительно-барскую реакцию. В октябре 1884 года она посылает ему в Ясную список «Ежемесячный неизбежный расход»: