Джин Грин — Неприкасаемый - Гривадий Горпожакс

Мэт, сидя перед походной рацией ПРЦ—10 и большой настенной картой Вьетнама, немедленно начал зашифровывать радиограмму:

«Баткэт-11» от «Акбэт-234». Ожидаю завтра утром нападение на пост силами трех батальонов Виктор-Чарли[93]. Агентурные сведения из источников А—1[94]. Я окружен и отрезан. Мои силы — кроме полной команды «зеленых беретов», команда «красных беретов» ЛЛДБ без боевого опыта, полуразвалившийся батальон АРВН и рота СИДГ. По данным разведки, Ви-Си еще не подбросили тяжелое оружие. Прошу выслать по меньшей мере два батальона. АРВН из Фань-Чау с задачей ударить в тыл Ви-Си. Остерегайтесь засад. Также прошу обеспечить с рассвета максимальную воздушную поддержку — непрерывную бомбежку джунглей по всему периметру моей белой зоны…»

Мэт — отличный радист, при армейской норме передачи десяти пятизначных групп в минуту он передает втрое больше. Он пользовался особым шифром, чтобы его радиограммы не прочитали армейская и военно-морская разведки США.

Джин еще раз взглянул на часы. До рассвета — три часа. А вдруг вьетконговцы начнут штурм ночью, в темноте? Тогда надо будет немедленно вызвать самолеты, чтобы они осветили ракетами все джунгли и вырубку белой зоны вокруг поста. Вспыхнут осветительные бомбы, загорится напалм, и тропическая ночь станет днем.

Он вышел из радиорубки, вдохнул душный, влажный воздух, густой от испарений джунглей, поглядел в плотную, беспросветную темень. Было тихо, только стучал дизельный движок, рыдали ящерицы гекко да за черной стеной джунглей тараторили разбуженные вьетконговцами гиббоны. Джин поежился и, сильно прихрамывая, зашагал к офицерскому бараку, в котором он располагался со своим Экс-Оу — начальником штаба первым лейтенантом Фрэнком Хартом.

Фрэнк не спал. Он лежал под москитной сеткой, заложив руки за голову, и смотрел в бетонный потолок. Мало ли о чем думает человек перед боем! На цементном полу валялась непрочитанная книжка в яркой бумажной обложке: «Сокровищница непристойностей. Самые сочные места из эротических произведений всех времен и народов».

Ясно было, что, по крайне мере, в эти минуты мысли этого прыщеватого козла Фрэнки были безмерно далеки от лупанаров Сайгона, где он планомерно прочесывал бордель за борделем.

Над кроватью Фрэнки висели фотокарточки голых красоток, «любивших» Фрэнки в домах терпимости Сайгона, Бангкока, Гонконга, Токио и Сингапура. Над койкой Джина — слоновый бивень с искусно вырезанным вьетнамским пейзажем, образцы живописи по лаку и шелку и другие сувениры Вьетнама.

Джин снял со стены пистолетный ремень и сбрую с подсумками, набитыми четырьмястами патронами к Ар-15 — своему автоматическому карабину.

Фрэнки взглянул на него вопросительно, но тут же по лицу командира понял, что ничего нового нет.

— Как твоя рана, Джин? — спросил Фрэнки, поднимая с пола открытую бутылку французского пива «Ля-Рю».

Две недели назад, когда Джин и его команда сменили другую, обалдевшую от радости команду «зеленых беретов» в этой богом проклятой дыре, Джина ранил бамбуковой стрелой вьетконговец-невидимка во время первой же рекогносцировки в джунглях. Рана оказалась легкой, стрела прошла сквозь мягкие ткани и оказалась неотравленной, и Джин наотрез отказался оставить команду и уехать в сайгонский госпиталь или специальный госпиталь для «зеленых беретов» в приморском курортном городе Ня-Транге.

— Да ничего! — ответил Джин, застегивая ремень с тяжелым «кольтом» в кобуре. — Как-нибудь прошкандыбаю…

— Нет, приятель, — твердо сказал Фрэнк. — Я тебе предлагаю вот что: не я, а ты полезешь на эн-пе я будешь не только корректировать стрельбу, но и командовать всем боем. А я займу твое место в боевых порядках. Идет?

Джин молча раздумывал. Предложение толковое. Кроме того, оно дает ему возможность не убивать лично… Годдэм! Когда же он наконец решит для себя этот проклятый вопрос?! Если у него не поднимается рука на этих ни в чем не виноватых людей, то как же он может командовать «зелеными беретами»? Где выход? Отказаться от участия в этой войне и очутиться за решеткой в военной тюрьме Форт-Ливенуорта? Дезертировать? Совершить членовредительство, самострел? Искать выход в самоубийстве?

Фрэнки — опытный «зеленый берет». Офицером он стал на курс позже Джина, зато до курсов два года действовал с «зелеными беретами» в Корее, Лаосе, Камбодже и Вьетнаме, награжден «Серебряной звездой».

— Хорошо, Фрэнки! — сказал он устало. — На одной ноге действительно далеко не упрыгаешь!

— Выпей пивка! — сказал Фрэнк, с ловкостью бейсболиста бросая ему открытую бутылку. — Вот и отлично! Мы сложим завтра целую гору трупов! Убивать этих желтых, спать с их девками — эта война по мне! Соснуть не хочешь?

— Да разве уснешь? — ответил Джин, садясь на свою пружинную койку с бутылкой холодного пива в руке.

— Да, брат, не спится. В такие часы вспоминаешь Штаты, школу, отца с матерью, первую девушку…

За полчаса до рассвета Джин построил весь свой гарнизон, запретив свистеть в командирские свистки и вообще шуметь при построении.

Коротко изложив обстановку и объяснив задачу («обороняться до последнего патрона, ибо вьетконговцы никого не пощадят!»), он приказал офицерам-вьетнамцам перевести его слова на вьетнамский язык, так как солдаты вьетнамцы понимали только американскую ругань.

Сам он пошел вдоль строя, разглядывая в сером предрассветном свете лица солдат в строю. «Зеленые береты» старались придать себе вид бравый, молодецкий, но Джин слишком хорошо знал этих ребят, чтобы не увидеть в их глазах тревогу и волнение.

«Красные береты», одетые, как и «зеленые береты», в легкую форму «джангл-фетигз», с тигриными полосами, были похожи на мальчишек, играющих в войну, — низкорослые, щуплые, слишком маленькие, как казалось, для своего американского оружия. Как покажут себя эти вояки, прошедшие почти такую же подготовку, как и «зеленые береты», но совсем еще не обстрелянные, никогда не нюхавшие пороху? Все они добровольцы, и все попали в «красные береты» благодаря Лоту. Это он вспомнил, что среди немцев на Восточном фронте гремела мрачная слава особой карательной бригады СС какого-то бригаденфюрера Дирлевангера, сформированная из завербованных в тюрьмах Германии грабителей, бандитов, убийц, браконьеров. Вот он и решил создать несколько команд «красных беретов» из самых лихих и буйных бандитов, грабителей и контрабандистов, томившихся в ужасной тюрьме Ши-Хоа в Сайгоне и в других тюрьмах Шолона, Дананга, Далата, Турана, Гуэ. Нажал на все педали: его поддержала «фирма», он добился разрешения на вербовку у президента Дьема через знакомого шефа полиции, продемонстрировал чудеса «пулла», и вскоре в армии Республики Южный Вьетнам, появилась ударная часть, чьи воины гордо носили красные береты. Он же постарался чтобы эти отборные кадры попали не к кому-нибудь, а к его другу Джину.

— Если дезертируете, — предупредил Лот, — на дне моря сыщу и в два счета расстреляю. А оправдаете мои надежды — амнистирую и щедро награжу!

Что ж, сегодня эти молодчики покажут себя. Но как? Вид у этих уголовников не очень воинственный.

И совсем не воинственный вид был у батальона из двадцать пятой пехотной армии Бао Дая, воевавших плечом к плечу с французами. Вьетнамцы, таи, кхмеры, шамы, мыонги. Нищие солдаты нищей армии, они мало чем отличались от жалкого сброда из СИДГ — группы гражданской нерегулярной самообороны. Эти откровенно зевали во весь рот, ничуть не смущаясь присутствием командира-американца, поскольку этот же самый командир распорядился о пятидесятипроцентной боевой готовности в лагере, а это означало, что ровно половина всех солдат и командиров поочередно дежурила ночью на боевых постах.

Фрэнки, шагая за командиром, негромко сказал:

— Меня предчувствия никогда не обманывают. Ставлю сто долларов против пятидесяти, что никакого боя сегодня не будет!

— Идет! — вяло ответил Джин.

Как всегда в тропиках, восход солнца, катившего из-за Южно-Китайского моря, был похож на бесшумный ярчайший взрыв. Вот вспыхнуло солнце над гребнем джунглей, и засиял тропический день!

И Джин, оглянувшись на восток, зашевелил губами, припоминая строки с детства любимого Киплинга:

И заря как гром приходитЧерез море из Китая…

И в эту минуту послышался нарастающий шум. Такой, словно из джунглей вылетела стая птиц.

— Ложись! — во весь голос крикнул Джин. Серия мин взорвалась почти в центре укрепленного поста, взметнув комья красной глины.

— Даблью-пи! — крикнул Фрэнк, видя, как вспыхнула крыша одного из бараков.

Да, это были они — «даблью-пи», или «уилли-нитер», или зажигательные мины, начиненные белым фосфором

Фрэнк протянул Джину зажатую в кулаке стодолларовую бумажку.

— Может, это улучшит твое настроение! — крикнул он, пытаясь улыбнуться.

Джин машинально сунул деньги в карман, вскочил свистнул: