Сталин: арктический щит - Юрий Жуков

В апреле сего года в Восточной Арктике было блестяще проведено учение, доказавшее полную возможность использования дрейфующих льдов для создания временных авиационных баз. Я не предлагаю строить дорогие авиабазы по опыту американских, но нельзя ни опаздывать, ни отставать в разведке». А четыре месяца спустя, еще в одной, столь же эмоциональной записке добавил: «В отличие от прошедшей Отечественной войны, которая затронула Арктику слегка, будущая война, по всей видимости, сделает Арктику ареной ожесточенных схваток. Главсевморпуть уже теперь должен приступить к подготовке своей авиации для целей обороны Арктики»33.

Полярный летчик М.Н. Каминский выразил то, что уже являлось практикой. Еще до первой, чисто экспериментальной экспедиции, С-2, в соответствии с постановлением Совета министров СССР от 25 марта 1948 года, по всему Крайнему Северу началось строительство военных аэродромов. На Диксоне, в Хатанге, Чокурдахе, Крестах Колымских, на мысе Шмидта. Словом, вдоль всей трассы Северного морского пути. И не таких, какие были в Арктике до войны — с грунтовыми взлетно-посадочными полосами, по сути, без обслуживающего персонала. Теперь настоящие, с бетонным покрытием, способным выдержать тяжелые машины, с техническим персоналом и даже с небольшими казармами. Вели такие работы несколько отдельных аэродромно-строительных батальонов Министерства Вооруженных сил под общим руководством инженер-полковника Патрикеева, официально числившегося начальником треста «Арктикстрой». Но тем дело не ограничилось. Тогда же началось создание первого крупного в восточном секторе Арктики порта, расположенного между устьем Колымы и мысом Шмидта, — Певека. Правда, теперь уже силами Дальстроя МВД34.

Не оказались забытыми и ледовые аэродромы. Для новой проверки их возможностей весной 1950 года организовали очередную высокоширотную воздушную экспедицию — С-5. Осуществили же ее несколько иначе, нежели предыдущие, по нескольку раз менявшие свое местоположение.

Основной базой избрали Тикси. Сюда и доставили самолетами Московской авиагруппы особого назначения (МАГОН) и транспортной авиации ВВС необходимые грузы, людей. А затем, после тщательной разведки и выбора наиболее подходящей для посадки бомбардировщиков льдины, машины вылетели через ставшие перевалочными пунктами остров Врангеля и Кресты Колымские в собственно Центральный полярный бассейн.

Высадку провели 31 марта 1950 года, в точке с координатами 76°03′северной широты и 166°36′западной долготы, неподалеку от полюса недоступности, том самом районе, где циркулировали американские ледовые аэродромы Т-1, Т-2 и Т-3, что позволяло, помимо прочего, вести за ними пристальное наблюдение.

Учитывая огромную научную программу и сокращение чисто военных испытаний, руководителем С-5 назначили известного гидролога М.М. Сомова, с довоенной поры занимавшегося изучением и прогнозированием дрейфов ледяных полей Арктики. Вместе с тем увеличили и число участвующих в экспедиции ученых. Таких, как метеоролог К.К. Чуканин, аэролог В.Г. Канаки, океанограф М.М. Никитин, гляциологи И.Г. Петров и Г.Н. Яковлев, геофизики Н.Е. Петров и М.Е. Острекин…

Предполагалось, что, как и прежние, С-5 завершит все намеченные работы к осени, приблизительно в конце сентября. Поэтому в МАГОНе для эвакуации сформировали два авиаотряда, получивших приказ быть готовыми к вылету 10 октября35. Однако состояние и льдины, и людей позволило изменить изначальное решение. Срок экспедиции продлили, дав согласие на зимовку. Тем опередили США, которые только 3 мая 1952 года создали на Т-3 постоянно действующую научную станцию, возглавленную Дж. Флетчером.

Только 5 апреля 1951 года группа самолетов МАГОНа под командой генерал-майора И.П. Мазурука стартовала с Центрального аэродрома Москвы и взяла курс на восток-северо-восток. 8 апреля два Ли-2 и один Ил-12 сели на Врангеле, а являющийся запасным Пе-8 — в Крестах Колымских. За три последующих дня непрерывных челночных полетов они вывезли со льдины всех участников операции С-5, вскоре благодаря своей годичной работе, переименованной в СП-2. Вывезли и ценнейший научный и военный груз общим весом более десяти тонн36.

Проведение этой полярной комплексной экспедиции совпало с безответственными действиями руководства Северной Кореи. Оно не пожелало прислушаться к настойчивым предостережениям Москвы. Вопреки им, на свой собственный страх и риск, 26 июня 1950 года Северная Корея начала войну против южного соседа.

Поначалу можно было предполагать, что все внимание США полностью будет сосредоточено на возникшей проблеме Дальнего Востока. Однако слишком скоро стало ясно иное. В Вашингтоне отнюдь не забыли об Арктике, не отказались от арктической стратегии.

Воспользовавшись как веским предлогом самым горячим этапом «холодной войны», Соединенные Штаты усилили давление на Данию. Все-таки добились завершения тянувшихся с 1949 года — из-за упорного сопротивления Копенгагена — переговоров о совместной обороне Гренландии. Настояли на своем, опираясь на предоставленное им Североатлантическим пактом право использовать вооруженные силы США для предотвращения грозящей странам — членам НАТО угрозы.

27 апреля 1951 года было подписано американо-датское соглашение о передаче под полный контроль командования стратегических воздушных сил США района Туле37. Там и были размещены имевшие на борту атомные бомбы самолеты В-36 и В-47. Машины, для которых стали доступны такие цели, как Москва, — до нее было 2400 миль, Ленинград, — 2072 мили и Мурманск, — всего 1626 миль. Вместе с тем база в Туле позволяла американской стратегической авиации контролировать и большую часть советского сектора Арктики. Ведь от Новосибирских островов ее отделяло 1588 миль, от Новой Земли — 1530, от Северной Земли — 1324, от Земли Франца-Иосифа — 1150, а от Шпицбергена — только 924 мили.

Тогда же обозначилась и еще одна угроза для СССР. Первый заместитель министра иностранных дел А.А. Громыко 17 июля 1951 года счел крайне необходимым направить на имя Сталина записку. В ней сообщалось об опасных решениях, принятых в Норвегии: «12 марта стортинг принял внесенное норвежским правительством предложение «Об участии Норвегии в создании общего командования и общих вооруженных сил стран Атлантического пакта». Предложение предусматривает, наряду с одобрением Норвегией ремилитаризации Западной Германии, распространение на норвежскую территорию, включая районы островов Шпицберген и Медвежий, военных мероприятий Атлантического союза.

19 июня норвежское правительство подписало соглашение о так называемом статусе вооруженных сил организации Североатлантического союза, предрешив тем самым возможность оккупации Норвегии американо-английскими войсками. В июне месяце в Осло разместилось командование вооруженных сил Североатлантического союза в Северной зоне (штабы адмирала Бринда и генерала Тейлора)».

И, дабы «затруднить норвежскому правительству осуществление указанной военной политики», предложил «поручить послу СССР сделать министру иностранных дел Норвегии устное заявление с последующим опубликованием… в печати»38.

Лишь затяжная болезнь Сталина и огромная занятость Молотова привели к тому, что Политбюро рассмотрело и с несущественными коррективами одобрило предложение Громыко только 17 сентября. А 15 октября в МИД СССР пригласили посла Норвегии и вручили ему ноту намеченного содержания. В ней указывалось на неоспоримое.

Норвежское правительство «передало острова Шпицберген и Медвежий в компетенцию главнокомандующего так называемого Североатлантического морского района, в распоряжение которого предоставляются значительные вооруженные силы. Это означает разрешение вооруженным силам Североатлантического союза, находящегося под американским командованием, проводить военные мероприятия в районе указанных островов по усмотрению этого командования.

Такие действия правительства Норвегии находятся в явном противоречии с многосторонним Парижским договором о Шпицбергене от 9 февраля 1920 года, согласно которому Норвегия обязуется не создавать и не допускать создания какой-либо морской базы на Шпицбергене и о. Медвежий и не строить никаких укреплений».

Далее в ноте объяснялись причины столь пристального внимания Советского Союза к положению в этом, близком к нему районе Арктики. Но отнюдь не оборонительными, как совсем недавно, целями: «СССР является собственником участков угольных месторождений на Шпицбергене и единственной страной, кроме Норвегии, осуществляющей на Шпицбергене промышленную добычу угля, которым снабжаются северные районы СССР и советский морской флот на Севере. В своем постановлении от 15 февраля 1947 года норвежский стортинг признал, что Советский Союз является государством, обладающим на Шпицбергене «особыми экономическими интересами».