Однажды в Марчелике (СИ) - Сухов Лео

«Дукас – это ворованная начинка Палладия-2349-10-3. Значит, в него намертво вшиты три классических закона робототехники. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред. Робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек – кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому или Второму Законам. Любая попытка взлома ядра искусственного мозга приводит к уничтожению этого самого ядра. Поэтому американцы и не смогли развивать украденную модель… Но вот же стоит, гад – и целится в нас, в людей… – Дан прикрыл глаза, молясь, чтобы Пелла не упала в обморок. – Как можно было обойти запрет?».

Спустя секунду ответ нашёлся сам. В сказанном пузатым американцем, в ответах робота…

«Что же ты с ним сделал? Ну конечно!.. – Дан с трудом удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. – «Targets» – цели, и именно так и воспринимает нас робот. «Shoot at everything that moves» – стреляй во всё, что движется. Именно так: «всё». Не во «всех», а во «всё»! Робот и не думает нарушать три закона! Он просто не видит перед собой людей!».

Перед глазами Старгана, на старом, бледном, напылённом на роговицу глаза экране появилась схема блоков интеллектуальной составляющей робота.

«Что же там можно было поломать-то? Зрительный образ человека? Нет! – Дан решительно отмёл такое нелепое предположение. – Эта консерва тогда бы тыкалась во все углы. Там же всё слито в единый алгоритм распознавания. Что-то в логическом блоке? А что? Что отличает местных от землян?.. Ну само собой!.. Ой, как рискованно… Мама, папа, простите, но придётся подставиться…».

– Никому ничего не делать! – приказал друзьям Старган. – Стойте и не шевелитесь! Попробую его заговорить…

– Дан, ты о чём?! – зашипел Мигель.

– Стойте! Тихо! – глава вадсомада вздохнул и заговорил. – Robot, chelovek v opasnosty!

К вящему удивлению касадоров, странные и совершенно непонятные слова Дана неожиданно вызвали реакцию со стороны механизма. Тот пошевелился, выпустил из себя тонкую металлическую палочку, раскрывшуюся, как цветок, в странной формы бутон – и принялся ей бешено вращать.

– Ludej ne obnaruzheno! – наконец, заявил робот. – Signatury chipovotsutstvujut!

Дан с некоторым облегчением выдохнул. И даже мысленно похвалил себя. Роботу и в самом деле сломали логический блок, заставив интерпретировать человека только по сигнатуре чипа. В этом имелась одна большая опасность – детям до шести лет не вшивают чипы. Самое раннее – в четыре года, как ему самому. А, значит, все дети могут оказаться целями. Но если робот не находится на Земле (или вообще не покидает корабль), то и беспокоиться не о чем. Вроде бы…

Вот только крылся в этой уязвимости логического блока один-единственный недостаток. Пусть в Солнечной системе и нет человека, который бы не мог вовремя зарядить аккумулятор своего персонального чипа… Но всегда существовала возможность того, что чип всё-таки сядет и не сможет передавать индивидуальную сигнатуру. И если бы создатели робота подобной возможности не учли, Дан бы сильно удивился. Причём он был уверен, что аварийные протоколы для такого случая зашиты всё в том же ядре, которое невозможно взломать, не уничтожив «и псину».

Слова «и псина» в родном для Дана языке шутливо передавали более длинный научный термин – искусственный псевдо-интеллект. Так назывался набор информационных блоков, систем и модулей памяти, фактически отвечавший за функционирование любого робота. Поэтому фраза «Сделаем тушку и псину» означала именно создание робота, а вовсе не бессмысленный набор слов.

– Robot, akkumul’ator personal’nogo chipa sel. Trebuetsia identifikacija po lich’nomu kodu I biometricheskim dannim! – проговорил Дан, выходя из укрытия.

Робот дёрнул в его сторону рукой с оружием, но… Процесс уже был запущен. Внутри «и псины» просыпались аварийные протоколы, которые требовали действовать по базовым заводским настройкам, игнорируя всю шелуху вторичных команд. А потому вместо брутального механического голоса, наконец, включился системный звук, который слышал любой владелец робота при первоначальной настройке – милый женский голосок:

– Dliaprohozhdeniija proceduri identifikacii pobazovim biometricheskim dannim i personal’nomu kodu, pozhalujsta, podojdite k robotuna rasstojanie ne meneemetra.

– Что вообще происходит? – тихо прошептал любопытный Вильям, но ему никто не ответил.

Все завороженно смотрели на то, как заговоривший, как баба, механизм с помощью какого-то непонятного источника света изобразил перед собой круг. Прямо рядом с Пеллой. Дан Старган совершенно спокойно подошёл к этому светящемуся кругу и встал в него.

Сначала после нового приказа механизма он положил руку на выставленный из корпуса шар. Затем позволил красными лучами просветить себе глаз. Всё это время Дан и механизм о чём-то переговаривались, но язык был никому из касадоров неизвестен. Только Пелла улавливала какие-то знакомые корни в словах – но ей было так плохо, что она не была ни в чём уверена до конца…

А потом Дан обогнул металлическую штуку со спины и резко нагнулся к земле. Он подобрал увесистый камень – и что было сил треснул этим камнем по выступу на яйцеподобном теле механизма, видимо, изображающем голову. Брызнули искры, как в давешней палатке с фокусами силы молнии и электрона, а из корпуса повалил вонючий дым. А затем весь механизм вдруг обмяк, будто из него стержень вынули – и обрушился на пол шахты бесформенной металлической грудой. Просто никто не видел как Дан, сразу после удара, протянул руку к выломанной пластине и что-то переключил.

Следом за механизмом начала оседать и Пелла, но Дан успел её подхватить прежде, чем девушка повторно треснулась головой об пол. А потом со стоном из своих укрытий начали вылезать касадоры. Впрочем, Дан их прекрасно понимал – у него у самого ныли мышцы, ломило суставы, тянуло связки, голова была тяжёлая, а глаза болели от того, что были сухими. И это их ещё не накрыла привычная после приёма специй тошнота…

– Как ты его уболтал? – восхищённо спросил Вильям у Дана, пока они тащились к выходу.

– Просто уболтал, – сказал Дан. – А потом сломал.

– О да! В этом весь Дан! – засмеялся Мигель. – Поболтал, улыбнулся и сломал! Ты так с девушками только не делай!

– А на каком языке ты с ним общался? – с подозрением спросил Иоганн.

– На своём родном. Его на Эрфе почти никто не знает, – признался Дан, почти и не соврав.

– А откуда его знал механизм? – удивился Мигель.

– А я уже видел такие механизмы… – Дан подмигнул Мигелю. – Догадайся, где.

Мигель и остальные касадоры важно кивнули. Ну, само собой, известно где – на родине своей и видел, где-то в малонаселённом районе Эрфы. А потому и знал, как сломать странную говорящую железяку. Теперь всё ясно и понятно! И хорошо, что мало кто на Эрфе знает родной язык Дана, потому что это значит, никто таких страшилищ больше делать не умеет…

И хорошо, что не умеет! С этим были все согласны. Потому что ну не дело, чтобы оружие само по метенам стреляло – кто тогда будет за это отвечать? Правильно! Оружие! А не тот, кто его на других метенов напустил. И это неправильно! Потому что за оружием, которое применили по метенам, всегда должен стоять другой метен – чтобы было кому пулю в лоб пустить, если окажется, что он был глубоко неправ.

Первым делом касадоры поудобнее пристроили Пеллу. Наружу из шахты выходить не стали, потому что уж больно там трупов было много. Нашли не залитый кровью закуток у входа. Затем проверили воллов, которых оставили в стороне от дороги, в маленьком скальном кармане. К счастью, сбежавшие дельтианцы воллов не увели и в поклаже не копались. Не успели, видимо. Нетронутой осталась и пушка на уступе, которую касадоры споро сложили в ящики вместе с оставшимися снарядами.

Вообще дельтианцы и Ульрих Томази убегали в явной спешке. Хотя, конечно же, их поведение можно понять: причины были уж больно веские. Семь напавших касадоров и полсотни трупов перед входом в шахту – это серьёзный аргумент для того, чтобы чуть-чуть испугаться. Уходили они, к слову, не по дороге. Через пару миль от шахты, в том месте, где дорога взбиралась над каньоном, следы их телег уводили по бездорожью на север.