Сергий Радонежский. Личность и эпоха - Константин Александрович Аверьянов

Задержка же митрополита в Твери объяснялась другими, прозаическими причинами. После отхода Тохтамыша из Москвы город был завален огромным количеством трупов, и потребовалось довольно много времени, чтобы привести его в хоть какой-то порядок для предотвращения возможной эпидемии. Об огромном количестве погибших горожан свидетельствует летописец. По его словам, Дмитрий Донской «повелеша телеса ихъ мертвыхъ трупиа хо-ронити, и даваста отъ 40 мертвець по полтине, а отъ 80 по рублю, и съчтоша того всего дано бысть полтараста рублевъ». Исходя из этих цифр, в одной лишь Москве было погребено 12 тысяч трупов.[864] Только после проведения этих мероприятий великий князь счел возможным пригласить Киприана в Москву.

Однако почти сразу же митрополит вынужден был покинуть город. Мы видели, что исследователи, не находя в летописях ответа о причинах столь внезапной размолвки между великим князем и Киприаном, пытались найти его в действиях главы Русской церкви во время и сразу после татарского нашествия. Все это заставляет нас вновь обратиться к «Повести о нашествии Тохтамыша» и тщательно проанализировать все встречающиеся в ней известия, связанные с именем Киприана.

Согласно этому источнику, Киприан появился в Москве «предъ пришествиемъ Тахтамышевымъ за два дни». Если вспомнить, что к этому времени город был уже покинут великим князем, а у митрополита не было никакого военного опыта, стремление предстоятеля Русской церкви оказаться как можно быстрее в Москве, готовившейся к осаде, выглядит по меньшей мере странным. Что же так сильно тянуло митрополита в эти неспокойные дни в Москву? Для того чтобы понять причину этого, необходимо разобраться в хронологии событий августа 1382 г.

Судя по «Повести о нашествии Тохтамыша», хан подошел к Москве в понедельник 23 августа, а город был захвачен в четверг 26 августа. Между тем, обратившись к календарю за указанный месяц 1382 г., легко обнаружить, что данные числа приходились на субботу и вторник соответственно.

Историки сравнительно давно заметили это несоответствие в числах и днях недели, однако дать сколько-нибудь вразумительное объяснение данного противоречия так и не смогли. Между тем в предыдущей главе нашей книги мы уже сталкивались с подобным парадоксом, когда разбирали аналогичные несоответствия в «Сказании о Мамаевом побоище». Тогда же мы выяснили их причину: средневековые авторы, столкнувшись с тем, что современные Куликовской битве записи крайне лаконичны, использовали для воссоздания более полной картины событий материалы рязанского архива и, в частности, донесения рязанских информаторов. Эти документы давали точные указания на день недели, в который произошло то или иное событие, однако имевшееся в них число не отвечает действительности, поскольку представляло собой дату получения соответствующего известия в Рязани. Очевидно, подобный подход был характерен и для «Повести о нашествии Тохтамыша».

По предположению М. А. Салминой, внимательно изучившей данный источник, он был составлен в конце 40-х гг. XV в.[865] Судя по всему, его авторы использовали в своей работе помимо скупых записей современников и другие материалы, главным из которых, вероятно, был архив донесений о событиях в Москве, полученных великим князем Дмитрием Ивановичем во время его пребывания в Костроме. Если это так, то 23 и 26 августа означают не время подхода татар к Москве и взятия города, а время получения соответствующих известий московским князем. Для того чтобы определить реальное время этих событий, необходимо найти ближайшие понедельник и четверг, предшествовавшие указанным числам. Обратившись к нашему календарю, легко выяснить, что в данном случае появление татар под стенами Московского Кремля произошло в понедельник 18 августа, а захват города – в четверг 21 августа 1382 г. Соответствующие же известия об этом были получены в ставке Дмитрия на пятый день – соответственно 23 и 26 августа. Наше предположение частично подтверждается известием Тверской летописи, сообщающей, что «месяца августа 20 день царь прииде къ Москве».[866] Как известно, в Средневековье дорога от Москвы до Твери занимала ровно два дня, и в данном случае известие о подходе главных сил Тохтамыша к Москве пришло в Тверь именно 20 августа, спустя два дня после этого события.[867]

Выяснив точную дату появления хана под Москвой – 18 августа 1382 г. и зная, что Киприан прибыл в город «предъ пришествиемъ Тахтамышевымъ за два дни», нетрудно установить, что митрополит пришел в Москву в субботу 16 августа.

Что же заставило Киприана так спешить в Москву? Ответ может быть только один – судьба великой княгини Евдокии, которую необходимо было срочно вывозить из города. Дмитрий Донской, спешно направляясь в Кострому, вынужден был оставить супругу в столице, ибо та находилась на последних днях беременности и, выражаясь современным языком, была нетранспортабельной. Роды произошли в четверг 14 августа 1382 г. Под этой датой летописец записал: «Того же лета родися великому князю Дмитрею Ивановичю сынъ князь Андрей, месяца августа въ 14 день, и крести его Феодоръ игуменъ Симановьский».[868] На второй день после появления юного княжича на свет в Москве появился митрополит. Как уже было сказано, в результате напряженных переговоров, просьб и уговоров Киприана горожане согласились выпустить из Кремля его и великую княгиню с младенцем. Мы не знаем точной даты этого события, но скорее всего это произошло в воскресенье 17 августа 1382 г., буквально за несколько часов до подхода татар к Москве.

Сразу после отъезда из столицы пути Киприана и великой княгини разошлись. Судя по сообщению Устюжского летописца, митрополит направился на Волок, где стояла рать князя Владимира Андреевича Серпуховского, а Евдокия «шествовала бо съ Москвы къ Переславлю, а отъ Переславля къ Ростову, а отъ Ростова на Кострому къ великому князю Дмитрею Ивановичю». В силу своего физического состояния она двигалась крайне медленно, часто останавливаясь, в результате чего ее чуть не захватили татарские отряды, грабившие Подмосковье: «И княгиню великую ту мало не постигоша».[869]

Сын Евдокии получил свое имя Андрей в честь мученика Андрея Стратилата, память которого пришлась на день его крещения 19 августа. Хотя мы и не имеем точных сведений о месте проведения этого обряда, можно высказать осторожное предположение, что крещение состоялось в Троицком монастыре, лежавшем на пути следования великой княгини в Кострому, и совершил его племянник преподобного Феодор, который не преминул заехать к своему дяде, чтобы предупредить его о грозившей опасности. На этот раз их свидание было чрезвычайно коротким – сообщив преподобному последние тревожные новости, Феодор отправился с Евдокией в Кострому. Что же касается Сергия, то, согласно летописному известию, преподобный «отъ Тахта-мышова нахожения бежа во Тферь».[870]

Дмитрий Иванович, приглашая Киприана в Москву в начале октября 1382 г., без