Раскол - Ариф Караев

— А те, кому были нужны эти документы, поверили во все это?

— Конечно, ты прав, задумка была не из лучших, но, поверь мне на слово, со стороны все выглядело эффектно. А те господа, для кого все это предназначалось, эффектность очень уважают.

— А документы в вашем сейфе? Вы их до своего «ухода» туда положили?

— Нет. Когда ты вылетел в Москву, Вано звякнул, ну, мы и положили все это в сейф.

— Значит, он знал, что вы живы?

— Конечно.

— Знал и не сказал.

— Он не должен был этого делать, хотя бы ради твоей безопасности.

— Хорошо, а откуда взялся Марк?

— Марк работает в группе, которая официально занимается расследованием убийства Лестерна. Его доклад, который он сделал перед самой своей гибелью, имел большущий резонанс. И потому, когда он погиб, к раскрытию этого дела были привлечены очень серьезные господа. Просматривая документы убитого, они и вышли на меня. Марк вылетел сюда, в Москву. И буквально за несколько часов до нашего организованного отхода он связался со мной. Мы поговорили, и он оставил мне свой телефон. А когда началась эта заварушка у игрального зала — мы же за тобой следили — и мы поняли, что не сможем, не обнаружив себя, помочь тебе, потому как слишком уж много там оказалось наших бывших коллег, я решил обратиться к нему. Остальное ты знаешь лучше меня.

— Мне надо многое вам рассказать, Алексей Васильевич.

— О работе поговорить еще успеем. Все то, что было, трудно назвать работой. Нас, как щепку в бурном водовороте, кидало от одной проблемы к другой. Мы даже порой осмыслить происходящего не успевали, просто интуитивно чувствовали — что-то не так. Возможно, это было закономерно. Время такое. Сейчас же нас ждет трудная и важная работа, именно работа, а не фиксация негативных фактов. И для будущей работы, для понятия своего места в этой борьбе нам всем, очевидно, необходимо кое-что понять.

Те, кто ратует за распад СССР, очевидно, правы. Союз, как государство, стержнем которого являлась идеология, притом, по-моему, далеко не социалистическая, а реальным обладателем власти была партийная элита, больше существовать не может. Но, с другой стороны, за все время совместного существования наших республик в едином государстве уже давно возникли другие, более жизнеспособные стержни. И гарантом их жизнеспособности является то, что возникли они естественным путем, сами, никто их искусственно не насаждал. Что я имею в виду? Это единое экономическое пространство, которое просто так, запросто разорвать — все равно что резать по живому. Это производственная кооперация, которая как единая кровеносная система питает все огромное тело нашего государства. Это наша общая культура, наша общая память, наконец. Все это не позволит исчезнуть, рухнуть нашему государству. И рано или поздно, несмотря на все свои шатания и колебания, народы, населяющие территорию Союза, поймут, что другого выхода, кроме как жить в одном государстве, у них просто нет. Пусть это будет другое государство, пусть будут другие, более цивилизованные отношения между федеральными властями и властью на местах, пусть будут другими экономические отношения. Все это, безусловно, должно быть иным. Но самое главное — территория и народ должны быть едины. В этом я на сто процентов уверен. И во имя этого государства стоит сейчас поработать. Чтобы уберечь его от собственных хапуг и мерзавцев, стремящихся растащить его богатства, чтобы оградить от преступников-политиканов, рвущихся к власти и готовых ради нее спровоцировать любое кровопролитие, чтобы защитить от нечистоплотных зарубежных «друзей», желающих погреть руки на нашей всеобщей беде — междоусобице и разброде. Ради этого, я думаю, нет, я уверен, стоит постараться, и не просто постараться, а если надо, и жизнь положить. Хотя бы потому, что мне, например, вне интересов моей страны и жить незачем. Кроме нее и ее интересов, у меня ведь больше ничего и нет… Вот такие дела. Так что у тебя есть выбор, Вагиф, и тебе надо не ошибиться.

— Алексей Васильевич, я давно уже выбрал и дал присягу верности. Верности не партии, а своему народу. А народ для меня — это все люди, живущие на нашей земле. Так что выбирать мне как-то уже поздновато. Поэтому пойдемте-ка к нам, там Геннадий с женой и детьми. Приедет наш Полковник. Кроме всего прочего, свадьбу мы затеяли, вот только генерала никак найти не могли. Так что посидим, поговорим, выпьем, а может, еще и спляшем. Вы как, Алексей Васильевич, к танцам относитесь?

На улице было по-весеннему тепло. Был май 1990 года. Прошел всего год с той памятной командировки Вагифа в Баку, а казалось, он вобрал в себя целую жизнь.