Полное собрание сочинений. Том 21 - Толстой Л.Н.

На другой день солдаты приметили, что новый колодник высыпал землю, стали искать в остроге и нашли дыру. За то, что колодник хотел убежать, их наказывали до полусмерти. Начальник приехал в острог и стал всех допрашивать. Все отпирались и те, кто знал. Тогда начальник обратился к Аксенову. Он знал, что Аксенов был правдивый человек — и сказал: Старик, ты правдив, перед богом скажи мне, кто это сделал. Аксенов поглядел на нового колодника, он был бледен, и губы его тряслись, помолчал и сказал: Я не видал и не знаю. Так и не узнали, кто подкопался. После этого долго ни Аксенов, ни новый колодник не сходились и не говорили друг с другом. Один раз Аксенов спал на своей наре — он мало спал и спал слабо, как все старики. — Он услыхал, что кто-то сидит у него в ногах и плачет. Он посмотрел и в темноте узнал нового колодника. — О чем ты плачешь?

Новый колодник: — Или мне тебя убить надо, или ты меня прости. Ты мне жить не даешь. Ты мне по ночам снишься.[159] Батюшка! Горький ты мой сирота. Прости меня, — и он взвыл, как баба. Аксенов заплакал, и у него легко стало на душе. Он сказал: Бог простит тебя, может быть я в 10 раз хуже тебя.

С тех пор Аксенов и новый колодник не расходились, и новый колодник, как раб, служил Аксенову, караулил его и слушал его слова и молитвы, когда он читал. Новый колодник сказал раз: Мне мало, что ты простил меня. Мне больно смотреть на тебя. Сердце мое всё изболело. Когда меня кнутом секли, мне много легче было того, как болит мое сердце. Я объявлю, что ты не виноват, а скажу, что я сделал, мне хуже не будет.

А Аксенов сказал: И мне лучше не будет. Куда я пойду теперь? Жена моя умерла. Сын мой забыл, что я колодник, а я пойду ему напоминать про себя. А бог знает всё. Лучше оставаться попрежнему. <И Аксенов не позволил новому колоднику объявляться. На 27 году пришло Аксенову облегченье, чтобы поселить его в Сибири на поселенье. Когда он собрался уходить, он плакал, прощался с товарищами.>

<Так Аксенов прожил еще 5 лет в остроге, а потом его поселили в Омской губернии, и новый колодник вышел с ним.>

Но новый колодник не послушался, объявился; только когда вышло Аксенову разрешенье вернуться, он уж <давно> умер.

* № 44 (рук. № 6).

[ВОЛЬГА БОГАТЫРЬ]

[I]

Что не часты ярки звезды

Рассажались по поднебесью,

Что не ясен светел месяц

Просветил в высоком небе,

Что не красно жарко солнце

Воссияло над землею,

Народился в Русском царстве

Богатырь Вольга могучий.

От того ли от рожденья

Мать сыра земля стряслася,

Всколыбалось сине море,

Звери в чащицы схоронились,

Рыбы вглубь забились моря,

Птицы в небо улетели,

Затряслось Турецко царство.

Как семь лет минуло Вольге,

Задавался он в ученье

К мудрецам семи на выучку.

Начало варианта былины «Вольга Богатырь».

Семь годов учили Вольгу,

И в наук пошло ученье.

Обучался Вольга мудростям:

Оборачиваться птицей,

Всякой мелкой полетучей,

Еще науном птицей страшной,

Оборачиваться рыбой,

Рыбой щукою зубастой,

Оборачиваться зверем,

Всяким мелким поскакучим,

Еще левом лютым зверем.

Как в пятнадцать лет стал Вольга,

Подбирал себе дружину,

Без едина собрал тридцать

Молодцов всё однолетков,

Становился сам тридцатым.

Взговорит Вольга дружине:

Вы, дружина моя храбра,

Расстанавливай по лесу

Вы шелковы веревочки,

В темный лес да по земли,

Вы зверей ловите диких,

Вы лисиц, куниц, соболей;

Вы ловите 3 дни, 3 ночи.

И послушалась дружина:

Вили силочки шелковы,

Расстанавливали по лесу

И ловили 3 дни, 3 ночи.

Не поймали[160] ни шерстиночки.

Повернулся Вольга зверем,

Поскакал он левом зверем

Во темны лесы, в дремучи,

Заворач’вал куниц, лисиц,

Черных соболей пушистых,

Горностаев, зайчиков,

Наловился зверя досыта.

Взговорит Вольга дружине:

Вы, дружина моя храбра,

Вейте силышки шелковы,

Становите силки в лес,

В темном лесе на макушках,

Вы ловите всяку птицу:

Гуся, леб’дя, серу утку,

Еще малу птицу пташку,

Вы ловите три дни, 3 ночи.

Молодцы повили силочки,

Те силочки становили

В темном [лесе] на макушках

И ловили три дни, три ночи,

Не поймали ни пташки.

Вольга птицей-повернулся,

Науном птицей страховитой,

Полетел под поднебесье,

Заворочивал гусей, лебедей

Да заворочивал мелку пташку

Наловился птицы досыта.

Взговорит Вольга Всеславич:

Вы, дружина моя храбра,

Вы берите-ка топорики,

Вы рубите судна плавные,

Вы вяжите сети мелкие,

Выезжайте в сине море,

Вы ловите рыбу всякую:

Семгу рыбу и белугу,

Еще рыбы осетрины,

Вы ловите 3 дни, 3 ночи.

Молодцы суда рубили,

Сети мелкие вязали,

Выезжали в сине море

И ловили 3 дни, 3 ночи,

Не могли поймать и рыбки.

Вольга рыбой оборач’вался,

Рыбой щукою зубастой,

Побежал по синю морю,

Заворач’вал в сети рыбу,

Рыбу семгу и белугу,

Еще рыбу осетрину,

Наловился рыбы досыта.

И кормил Вольга дружину

Едой сладкой, переменной,

Одевал в мех соболиный.

Взговорит Вольга дружине:

Зверей, птиц и всяких рыб

Мы досыта наловились,

Дай пойдем в Турецку землю

Попытать сил богатырских.

На слова те соглашалась

Вся дружина его храбра.

Взговорит Вольга дружине:

Кто из молодцов возмется

Сбегать во Турецко царство,

Чтоб царя Салтан проведать,

Что он царь Салтан советует

Со царице[ю] Давыдьевной.

Того молодца пожалую

За услугу за великую.

Никто Вольге не ответил,

Хоронился стар за среднего,

<Средний> — за меньшего,

Нет ответа и от меньшего.

Взговорит Вольга дружине:

Видно, нет из вас, ребята,

Нет из вас молодчика

Сослужить мне службу верну.

Самому идти мне будет.

Повернулся Вольга птицей,

Взвился Вольга по подоблачью,

Полетел в Турецко царство,

Садился к Турец-Салтану

На косящето оконцо,

Слушал речи потаенны.

Говорит Салтан турецкий

Со царицей Давыдьевной:

Ты, царица ли Давыдьевна,

Ты не знаешь мои выдумы.

Говорит ему царица:

Гой же царь Салтан турецкий,

Ты скажи мне, что придумал,

Ты скажи ли свои выдумы.

Говорит Салтан турецкий:

Я пойду войной в Расею,

Завоюю девять славных

Городов российских лучших.

[II]

ВОЛЬГА-БОГАТЫРЬ

Что не ясен светел месяц просветил в высоком небе,

Что не ярки часты звезды рассажались под небесью,

Воссияло красно солнце над землею Святорусской:

Народился в земле Русской богатырь Вольга могучий.

От рожденья богатырска мать сыра земля стряслася,

Всколыбалось сине море, ушла рыба в глубь морскую,

Звери в чащи схоронились, потряслось царство Турецко.

Семи лет задался Вольга, на семь лет сроку в ученьи.

И в наук пошло ученье — всю премудрость понял Вольга.

Понимал он перву мудрость — оборачиваться птицей,

Еще понял другу мудрость — оборачиваться рыбой,

Еще понял третью мудрость — оборачиваться зверем.

Во пятнадцать лет от роду взматерел — повырос Вольга

И собрал себе дружину молодцов всё однолетков,

Тридцать братьев без едина, становился сам в тридцатых.

Как и стал Вольга с дружиной на крутом яру у Киева.

Взговорит Вольга дружине: «Вы, дружина моя храбра,

Тридцать братьев без едина, сам я Вольга во тридцатых,

От великой нашей славы, от удачи молодецкой

Ушла рыба в глубь морскую, во становья во глубоки,

Схоронились звери в чащи — во глухи ломы забились.

Братцы, слушайте приказа брата больша Атамана.

Повяжите часты сети, вы тоневьица шелковы,

Опускайте в сине море, вы ловите мелку рыбу,

Красну семжинку, белужку, дорогую осетринку.

И дружина его храбра братца слушала большого,

Повязала часты сети, опускала в сине море.

Повернулся Вольга рыбой — щукой рыбою зубастой,

Во станы поплыл глубоки, распугал всю мелку рыбу,

Красну семжинку, белугу, дорогую осетрину.

И загнал во часты сети, во тоневьяца шелковы.

Вынимали полны сети из глубока синя моря.

Как и стал Вольга с дружиной на крутом яру у Киева,

Взговорит Вольга дружине: вы, дружина моя храбра,

Половили мы всю рыбу из глубока синя моря,

Половить ли будет зверя из темных лесов дремучих.

Братцы, слушайте приказа большего брат атамана.

Вейте шелковы веревки, по сырой земле становьте,

Во темном лесу на тропах, на звериных переходах,

Выловляйте кунна зверя, черна соболя, лисицу,

Пушных белок, горностаев; поскакучих белых заек.

И дружина его храбра братца слушала большого,

Вила шелковы веревки, становила в темном лесе,

По сырой земле на тропах, на звериных переходах.

Повернулся Вольга волком, поскакал в ломы глухие,