Как становятся предателями - Изяслав Кацман

у автора проблемы с почерком, и при занесении своих мыслей на бумагу он старался как мог. А ведь в этом что-то есть…. Как зовут написавшего сей прожект младшего писца – Мутонуй, кажется?

Предлагал данный скромный чиновник министерства внутренних дел ни много ни мало систему всеобщего учёта населения, для чего, по его идее, требовалось присваивать каждому по достижении определённого возраста номер, который вносится в полицейскую картотеку. А уже там будут содержаться данные о человеке: имя, дата и место рождения, описание внешности и всё остальное, годящееся для идентификации. Причём номер не просто присваивается, а вытатуировывается на груди или плече.

Передаю письмо Кутукори: «Составь распоряжение начальнику Четвёртого стола, дабы он прислал младшего писца Мутонуя ко мне в обычные часы приёма. В ближайшие дни». Мой неизменный помощник смотрит несколько удивлённо: дескать, чего же такого особенного придумал какой-то мелкий клерк, что самого Сонаваралингу-таки заинтересовало.

Идея неплохая. Правда, стоит немного дополнить: две первые цифры личного номера будут означать провинцию, в которой человек появился на свет (ну или где нанесли татуировку), следующие три или четыре – населённый пункт (опять же – откуда родом или где проживал в момент нанесения номера), а дальше уже пойдут собственно личные данные. Хорошо бы, конечно, ещё и число, месяц, год рождения для большей точности набивать. Но тогда слишком уж длинный ряд цифр получится. Впрочем, если ограничиться двумя последними цифрами года и месяцем появления на свет, то может и не так длинно получиться. Да и с населёнными пунктами можно сильно не заморачиваться, присваивая близкорасположенным деревням один номер – тогда для обозначения места «клеймения» гарантировано хватит двух знаков.

Итого: четыре цифры для места, четыре для даты рождения. По той статистике, которой я располагаю, в год на Пеу рождается меньше двадцати тысяч детей. Если раскидать это число на пять сотен «сельсоветов» и двенадцать месяцев, получается неполная пара десятков подлежащих учёту граждан в каждой административной единице. И это, если отвлечься от младенческой смертности – некоторые меры, продвигаемые с моей подачи, конечно, позволяют сейчас доживать до взрослого возраста куда большему проценту папуасов, но всё равно, из семи-восьми детей, рождаемых в течение жизни средней туземкой, до двенадцати лет, в которые автор проекта предлагает проводить «паспортизацию», дотягивали, хорошо, если половина. Так что трех цифр должно хватить с очень большим избытком.

Тут некстати вспомнилось, что подобное, кажется, немцы в концлагерях практиковали. Интересно, как, в связи с этим, к предложенному новшеству отнесутся ирсийские коммунары со своим гуманизмом и прочими общечеловеческими ценностями? Проблем с заключением договора о всестороннем сотрудничестве не возникло бы.

Глава 17

Глава семнадцатая

В которой герой воочию общается тем, с кем он ранее был знаком только заочно, а также лишается весьма ценных кадров.

Палеовийская эскадра стояла на одном месте, почти в середине Мархонского залива, в недосягаемости нашей береговой артиллерии. И мне оставалось только в очередной раз материть про себя расчеты батарей, которые должны были если не остановить врага, то хотя бы попытаться это сделать, и уж точно предупредить о его появлении. Но как и в случае с прошлогодним налётом, прошляпили. Впрочем, куда больше грядущих кар проштрафившимся сухопутным морякам сейчас меня занимало странное поведение тюленеловов. Вместо того, чтобы воспользоваться проколом моих пушкарей (артиллеристами после такого позора их язык называть не поворачивается), стоят себе спокойно на якорях: два «средних» транспортника, «Далекоплывущий» и, если я ничего не путаю, ракетный катер.

Айтот Утдай, вызванный по моему распоряжению из своего радиоцентра, категорически заявил: «Не могли они готовить нападение. Не могли. Не до этого было: последние дни в переговорах с Южной Тропой только о беспорядках в метрополии речь и шла. Что там точно происходит, не ясно, но очень серьёзное что-то». После чего присоединился к вашему покорному слуге, озадаченно разглядывая корабли в бухте. Попросив у меня бинокль, принялся высматривать невесть что на палубах.

«Шлюпку спускают» – сообщил палеовиец через несколько минут – «К Новому Порту идёт». Интересно…. Они что, парламентёров выслали? Надеюсь, у командира тамошнего гарнизона хватит соображения не стрелять по одиночной лодке.

«Приказ начальнику Нового Порта» – диктую Кутукори – «По лодке не стрелять, считать, что в ней переговорщики. Принять, выслушать. О требованиях и предложениях немедленно сообщить мне». Секретарь быстро набрасывает крупными буквами на листе бумаги текст, я ставлю подпись-иероглиф и вручаю сероватый прямоугольник с синей вязью слов мальчишке-посыльному, одному из ватаги, сопровождающей Сонаваралингу-таки по всему городу, со словами: «На световой пост. Передать срочно в Новый Порт».

Теперь остаётся только ждать. Шлюпке до берега почти час ползти, моя телеграмма должна дойти по линии оптической связи быстрее: «отморгать» сигнал пятиминутное дело, а промежуточных станций между Цитаделью и портом после последней оптимизации сети с модернизацией оборудования всего четыре.

-У вас же на флоте есть сигнальные флажки на разные случаи жизни? – спрашиваю Айтота Утдая, который так и остался торчать на смотровой площадке.

-Есть. Мы их и на вашем флоте ввели – отвечает тюленелов-тенхорабит.

-А почему тогда твои сородичи не могут передать нам сейчас, чего хотят?

-Дак откуда же им знать, что мы флажковые сигналы используем? – резонно отвечает Айтот.

И не поспоришь. Хотя чего там спецслужбам Северного архипелага известно про Пеу вообще и вооружённые силы в частности, можно только догадываться: исключать палеовийских шпионов или просто болтунов, сливающих важную информацию противнику, я бы не стал. Тот же «Хлонве Столяр» вполне себе спокойно работает до сих пор, и ведь каким-то образом сумел передать кое-какие сведения своему начальству на Иханару. А помимо него и другие могут быть. Да и среди официально находившихся до начала войны подданных Сильномогучих Мужей агенты всех четырёх известных мне разведок присутствовали. Ну и «штатские» обязаны сотрудничать с родной «гэбней». И кто из них чего сумел узнать, что из этого доложил куда следует, и что из кучи разнородных донесений в той или иной спецслужбе сочли заслуживающим внимания, известно только обитающим в архивах мышам.

Время тянулось неторопливо и как-то вязко. В отличие от