Цикличность - Виктор Новоселов

– Пока не интересно.

– А если я скажу, что мы сможем уходить по реке на север не в конце мая, как сейчас, а с первой оттепелью в середине марта?

– Продолжай.

– Мое изобретение… С его помощью даже можно пройти от Оберна на северо-запад, по тем рекам на плато, где мы и летом не ходим.

– Насколько далеко.

– Можно подобраться к Металлической долине, от реки до Периа в тех местах не более пятидесяти верст. Из-за северян поставки руды срываются, но что они смогут нам сделать, если мы будем вести ее по воде?

– Ты перепил, друг?

– Я все продумал. – Он трясущимися руками достал из портфеля чертежи и развернул их на столе.

Парень придумал надевать на корабли металлические набалдашники особой формы. Они и будут проламывать лед. Еще он понапридумал всяких взрывных трубок, чтобы пробиваться сквозь особо толстый лед, и изобрел какую-то фигню похожую на клевер, которую можно крутить непонятной изогнутой палкой, и если палку эту внутрь корабля поставить, а клевер в воду опустить и начать крутить, то у корабля будет ход.

Я понял, что ничего не понял. Но моя задница чувствовала удвоение капитала, а мозг видел, что парень всю голову сюда вложил и многое из того что говорил – понимал. Дам ему корабль и людей. Утонет, да хрен с ним, с меня не убудет. Вижу, что такой расклад его устраивает. Я всегда уважал людей готовых отдать жизнь за идею, как бы хренова она не была. Ведь я и сам умер во имя великой идеи. Идеи жить в достатке с красавицей женой на берегу Граничного моря.

– Парень, ты у баронов на приеме был?

– Был.

– Они тебе что сказали?

– Смеялись. – Парень смутился и уставился в пол.

– Как тебя зовут?

– Габриэль Николеску.

– Вот что, Габриэль. С сего момента я тебя нанял. Ты – капитан Николеску. Получаешь в свое распоряжение корабль Фрам. Это – посудина, честно предупреждаю. От ведра отличается только размерами. Команды нет. Стоит, разваливается, только место занимает. Денег возьмешь столько сколько надо, построишь что нужно, наймешь всех кого надо. Потом по деньгам отчитаешься перед Боньяном, и да помогут тебе высшие силы. Понял?

– Спасибо! – Парень был готов мне ноги целовать.

– Одно условие. Или ты за два года приплывешь в Металлическую долину или Фрам идет на дно, а ты, по морскому закону, вместе с ним. Идет?

– Идет!

Он крепко пожал мне руку и выбежал из кабинета как ошпаренный. А ведь даже не спросил, дурила, где Фрам пришвартован. Ничего, пусть сегодня напьется, а завтра уже придет все узнавать.

Вот бьюсь об заклад, через два года мой корабль будет у Металлической долины. Я всегда давал понять людям, что их ждут последствия в случае неудачи. Убивать я, конечно, никого не собирался. Я ведь честный вор… Ну, то есть, предприимчивый землевладелец. Но если человек, слыша угрозу, сомневался – то он уходил ни с чем, даже если предлагал что-то логичное. А вот если свято верил в свое дело, то получал от меня помощь и деньги. Еще никто из этих психов не подвел меня, они всегда исполняли все свои замыслы. Как бы бредово они не звучали.

Из задней комнаты выскочила Бита. Она явно пребывала в сильном возбуждении. Лицо ее раскраснелось. Небось, опрокинула там бокальчик другой вина. И теперь была решительно настроена получить свое.

– Быстро за мной!

– Да, госпожа.

Я уже встал из-за стола, как вдруг в дверях появился посыльный.

– Мистер Валегард, вам пакет. Это от капитана Астамура.

Он передал мне пакет.

– У тебя пять минут! – сказала Бита. – А не то развлекусь с посыльным.

У мужика от страха даже пот выступил. И он, уставившись в пол, стал пятится к двери, после чего поспешил исчезнуть. Бита от души посмеялась, подошла ко мне и нежно поцеловала.

– Я знаю, как тебе дороги все твои сумасшедшие. Ты ведь и сам таким был. До того как из Столицы уехал.

– Я уехал, потому что проигрался. Чтобы рассчитаться с долгами пришлось дом продать.

– Ага. А потом абсолютно внезапно купил никому не нужную землю, и поднял ее. Затем построил верфь, которая теперь больше чем городская. Отстроил пороховую мануфактуру, первую в стране. Не вяжутся как-то эти две биографии.

– Повезло.

– Точно так же, как в тот день, когда ты меня увидел?

– Тебя же замуж отдавали на следующий день.

– Я-то помню!

– За старика!

– За старика. Но крепкого старика. Бойкого. И он, вдруг, раз, и исчез.

– Ну да, понял, видать, свою ошибку.

– Я, конечно, в академии не училась, но что-то понимаю. Ты – псих, Крис Валегард. Сумасшедший и невероятно везучий псих. Такие как ты двигают этот мир, когда он должен был бы уже загнуться. – Она обняла меня так крепко, что я не мог чувствовать ничего, кроме аромата жасмина, и не мог смотреть ни на что, кроме выреза на ее платье.

– У тебя все еще пять минут, время пошло. – С этими словами она вышла из приемной, напевая похабную песню, что сочинили про нее рабочие на моей верфи.

Я достал из пакета записку.

«Моему другу и соратнику, Крису Валегарду. Владельцу самой большой верфи в Лимфисе и мужу самой красивой женщины на свете (по мнению Криса Валегарда). От скромного исследователя Астамуса Лария.

Мы сделали это, друг. Прямо сейчас я на вершине горы. Как я и говорил, ее можно покорить. Я и мои люди на вершине мира. Выше этой точки никогда уже не поднимется человек. Ты дал мне два года, я справился, и теперь ты так просто меня не убьешь. К тому же я назвал этот пик в твою честь. Теперь самая высокая вершина хребтов Сиала носит твое имя.

Мы сумели разведать все те места, что я обещал. Как я и думал, в этих землях залегает огромное количество руды. Причем, неожиданно для себя, мы обнаружили здесь немало золота. Чего я не предвидел.

К сожалению, на самой вершине нет ничего, кроме снега, и я никак не могу разделить тобой радость первооткрывателя. Но я прикладываю к посылке небольшой золотой самородок, что мы нашли в предгорьях. Знаю, так тебе будет проще разделить со мной мой успех. Я отправлю эту записку с самой быстрой лошадью, как только мы спустимся с гор. По приезду я передам карты, образцы и заметки. Но все это, естественно, не сможет в полной мере описать того благоговения, что я испытываю сейчас.

Спасибо тебе за все. Твой друг, Аста.

P.S. Достигнув обжитых человеком мест, я увидел картину, которая как мне кажется, вполне может описать то, что мы увидели на вершине. Я потратил последние свои деньги на нее, пускай она хранится у тебя, как память обо мне.

Прибуду в Лимфис в течение ближайших трех месяцев».

Я достал из свертка аккуратненький самородок, завернутый в кусок линялой