Цикличность - Виктор Новоселов

прижилось. Это даже не настоящее имя вовсе. Это единственный звук, что девочка могла выдавить из себя.

Шли годы, я, сама не понимая почему, влюбилась в того мальчугана, что нас приютил. Точнее уже в того мужчину, что вырос из маленького неказистого мальчика по имени Ори. Поженились. Родила я ему пять деток. Старшего назвали в честь моего брата – Джесс. Я не говорила никому, что его в Столицу увезли чудотворцем делать. Просто сказала, что в Терриале умер. Так и жили

В одну весну вернулся в деревню с войны мужчина по имени Мелл. Его земля в запустении, семьи не осталось. Были при нем только доспехи, меч, да культя вместо ноги. Он еще самый первый мятеж поддержал, и все эти годы по лесам пробегал. Потом ногу ему отсекли, попал в плен, посидел порядочно в темнице, да вышел по амнистии, о которой неоднократно просил.

Для местных он был теперь предатель и калека. А что? Вымолил себе свободу, предал свой народ, да, небось, еще и шпионом нанялся. Никто ему и руки не подавал. Впрочем, ему самому было на все это плевать. А вот Люми почему-то переживала о мрачном, хромом мужике, которому под ноги плевали при встрече.

Сначала просто ему еду носила. Затем помогать по дому стала. А потом вообще оказалось, что она на сносях уже. Поженили их тихонько и все, стали они жить-поживать в мире и покое. Насколько это возможно.

Вот только видимо уж очень я безобразно прошлую жизнь прожила. Свалилось на нас еще одно несчастье. Уничтожилась Столица какими-то неведомыми силами. Говорят, чудотворцы доигрались там с чем-то. А поди теперь, спроси, что на самом деле произошло. Знаю лишь, что там теперь только озеро отравленное. И реки все, что из него исток берут, вспять развернулись, да в болота превратились. Никто теперь в добрых двух сотнях верст и не живет подле Столицы. Даже путники теперь мимо ходят. Все стараются юга придерживаться. Раньше еще с севера обходили, но там сначала Митарр совсем сгинул, а потом и Бедовый Король воцарился.

Сколько бед произошло, как чудотворцы сгинули. Не счесть. А ведь дураки мы люди. Думали тогда, что неведомое благо на нас снизошло. Да, как бы ни так?

Поначалу обрадовались люди, что «белые» исчезли. Решили, что вернется все теперь на круги своя. Кто-то даже, захмелев, мечтал о том, что Терриал вновь отстроим. Но, мы люди темные, что мы понимаем? Внезапно оказалось, что вся та армия, что на западе стояла и зверствовала – это еще цветочки. Настоящее зло в них проснулось, когда они поняли, что хозяев у них больше нет. А у многих, в придачу, еще и дома теперь нет.

Кому было куда бежать, сразу дезертировали. Мимо нашей деревни как раз дорога на юг проходит. Много людей мы видели идущих домой. Иногда группками по десять-двадцать человек, иногда прямо колонной несчетной мимо проходили. Когда выяснилось, что мимо Столицы не пройти, то к южанам присоединились люди с востока. Они шли сначала в Лимфис, к баронам на поклон, а там уже морем добирались до Оберна. В ту пору по дороге постоянно кто-то шел, и днем и ночью слышен был то стук копыт, то шорох сапог. Говорят, по нашей дороге треть армии шла. Охотно верю. Столько людей разом никогда не видела.

Те, кто честнее был других, еще полгода где-то даже пытались службу нести. Командиры какой-то порядок поддерживали. Но это были десятки человек, маленькие отряды. Самое большее, что видела – это сотня бойцов под одним знаменем. Что они могли с армией дезертиров и мародеров сделать? Ничего. Вырезали эти отряды на корню, а командиров развесили по деревьям, как гирлянды.

И в то время, как назло, появились в лесах сухие. Уйма сухих. У меня со счетом плохо, я -девка простая, но кажется, что ими можно все поля запада заполнить, если в одном месте собрать.

Пришлось нам срочно строить укрепления вокруг деревни. Вот тут-то и вспомнили про калеку. Очень Мелл помог нам, благодаря своему боевому опыту, чем отмыл свое имя. Теперь одноногий, вроде как, даже главным в нашем добровольном карауле числится.

А укрепления вскоре не только от сухих потребовались. Вся та армия, что все же на западе осталась, вскоре сожрала все запасы, что имела, и двинулась по лесам и на дороги. Грабить, да убивать.

Это плохое время было. Нам с Меллом очень повезло, что он оборону организовал. Сухие пройти не могли, а бандюги, после пары нападений, решили, что есть места, где куда проще грабить, да девок портить. Но все равно случается, что кто-то неосторожно в лес вышел, а потом лишь голый труп нашли.

Несколько лет уже прошло, а ничего не поменялось. Чуть спокойней разве что стало. Сухие разбрелись дальше по земле, а сорвиголовы друг дружку знатно проредили. Но до сих пор, как надо кому в дорогу выйти, так провожаем всей деревней. Мелл с командой провожает несколько верст, для безопасности, но это ведь не весь путь. Жена и дети уехавшего, как только ворота опустились, сразу в слезы, как будто уже схоронили.

Так и живем, не веря в завтрашний день.

Правда и для радости повод появился. В прошлом году, наконец, начала земля наша плодоносить. Конечно, говорят старожилы, что это крохи по сравнению с былыми урожаями. Но я тогда еще не родилась и не видывала их, мне и того что теперь растет вполне хватает.

А, братьев наших северян-то совсем забыла. Те, кто здесь службу нес, как Столица сгорела, двинулись к перевалу. Те, кто успел, даже прошли водой по ущелью. Но их там встретили вовсе не радостно.

Король Севера через неделю после того, как Столица сгинула, неожиданно умер. Говорят, споткнулся на лестнице и шею свернул. Ага, оно и было, верим! После него корону сразу его средний сын нацепил. Еще не успел папин труп охладеть, как новый король велел вернуть старые гербы, и провозгласил независимость севера. Старший сын? Этот не захотел за батенькой идти, да исчез где-то в Металлической долине. Говорят, у них там с Деандиром даже какая-то государственность установилось. Знать бы, что это такое. А то сейчас у каждого первого свое государство есть, этим никого не удивить, но что это дает мне невдомек.

Вернемся на север. Оказался средний сынок короля деспотом, каких еще поискать. На севере начались чистки. Те, кто хоть как-то с «белыми» снюхались, подвергались пыткам и казням. Причем, достаточно было свою хворую корову привести к «белому» на излечение, и тебя уже можно было за это вешать. Кого-то казнили за то, что он