Легенда о воре - Хуан Гомес-Хурадо

Обеспокоенный Гроот выглянул из-за угла амбара и увидел, как пламя пожирает его стены, но как ему показалось, слишком медленно. Ему придется их убить до того, как они выломают дверь, но как? Их было слишком много, да и пристрелить всех через верхние окна тоже не удалось бы, потому что у них имелось только короткоствольное оружие, а внутри было слишком темно.

Внезапно его осенила новая идея.

- Тащите лестницу! - крикнул он.

Один из бандитов тут же подчинился, притащив унесенную из амбара лестницу. Капитан немедленно приставил ее к передней стене строения, над дверью. Там же наверху находилось высокое круглое окошко. Оно было настолько мало, что едва ли удалось бы протолкнуть сквозь него крупный арбуз, однако для фламандца и его плана это было как раз то, что нужно.

- Эй, вы там, построиться в цепочку и передавайте мне горящие поленья, - приказал он. - Да смотрите, чтобы они горели только с одного конца. Ну поджигайте их сами с одного конца, если они еще не занялись, только чтобы поленья были!

Бандиты тут же подчинились, а Гроот взобрался вверх по лестнице, которая так и застонала под его огромным весом. Первое полено оказалось выше всех похвал: с одной стороны оно пылало ярким пламенем и даже успело обуглиться, зато с другой не успело еще даже заняться. Человек, передавший его, обжег руки и разразился проклятиями, но де Гроот оказался достаточно предусмотрительным, чтобы надеть толстые кожаные перчатки, несмотря на стоящую в тот вечер жару. Уж ему-то, побывавшему в стольких битвах, было хорошо известно, что руки должны быть надежно защищены, если ожидаются неприятности.

Гроот просунул в окошко охваченный огнем конец полена, а затем изо всех сил толкнул его ладонью внутрь. План его состоял в том, чтобы огонь охватил деревянный пол чердака, и тот рухнул бы вниз, на головы обреченным. Он затаил дыхание, выжидая. Вскоре он услышал полные ужаса крики поденщиков и понял, что план удался. Гроот рассмеялся коротким сухим смешком. Уж теперь-то запертым в амбаре будет чем заняться.

- Давайте еще поленьев! - крикнул он. - Скорее!

Для большей уверенности он бросил внутрь еще три или четыре полена. Одно из них упало на повозку, которую тут же охватило пламя. Это значительно упростило ему задачу. Отчаянное лошадиное ржание смешалось с воплями гибнущих людей, и Гроот догадался, что, видимо, кто-то уже попал в огонь. Он бросил еще несколько горящих деревяшек, однако все они остались на чердаке. В скором времени вся крыша уже была охвачена огнем, и всё затянуло дымом. Они задохнутся еще до того, как рухнет крыша.

Сотрясавшие двери толчки прекратились. Людские крики и лошадиное ржание разом оборвались. Гроот, вполне удовлетворенный содеянным, спустился по лестнице вниз. Ему до смерти хотелось выпить стаканчик вина.

Он уже собирался дать приказ уходить, когда к нему приблизился один из бандитов. Лицо его было черно от сажи, и капитан подозревал, что и сам выглядит немногим лучше. Бандит тащил за собой мальчика не старше двенадцати или тринадцати лет.

- Мы поймали его сегодня ночью, во время одной из перевозок.

Гроот почесал в затылке, не зная, что и сказать. Двое головорезов Мониподио каждую ночь сопровождали грузчиков, пробираясь вдоль обочины дороги и хоронясь в тени, на расстоянии броска камня впереди обоза. Единственной их задачей было отслеживать тех, кто имел несчастье оказаться на пути, слишком рано проснуться и заметить вереницу повозок. Никаких свидетелей не должно было остаться - ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах.

Двоих они обнаружили в первую же ночь. Один из них был мужчиной средних лет - очевидно, торговцем. Бандиты его убили, раздели догола и бросили в канаву, как если бы он оказался жертвой грабителей. Другой оказался солдатом в отпуске, скорее пьяным, нежели сытым. Его постигла та же участь. На другую ночь бандиты не встретили никого, а на третью попался только вот этот мальчик.

Гроот пристально оглядел мальчишку. Он был крепко связан, а изо рта у него торчал кляп, в его больших блестящих глазах застыл ужас. По травяным пятнам на его штанах и клочкам шерсти, застрявших в нечесаных вьющихся волосах, нетрудно было догадаться, что это, скорее всего, пастушок. Очевидно, он разыскивал пропавшую овцу, когда, на свою беду, наткнулся на зловещий караван. Ну что ж, тем хуже для него.

"И тем лучше для нас", - добавил про себя Гроот, выдергивая из-за пояса кинжал, который заранее приобрел специально для этой операции. Это был кинжал не слишком хорошего качества, однако имел некий опознавательный знак, который как раз должен был послужить цели: запутать следы и навести подозрения на людей, к этому делу совершенно непричастных. Благодаря этому кинжалу, ни у кого не возникнет ни тени сомнения, что это совершили злобные враги. Для чего ему и понадобится этот ни в чем не повинный пастушок.

Одним ловким движением Гроот извлек кляп изо рта мальчика. Глаза парнишки изумленно расширились, лицо озарилось доверчивой улыбкой.

- Спасибо, ваша светлость, - сказал он. - Спасибо!

Гроот улыбнулся в ответ - и тут же вонзил кинжал в грудь мальчика. Тот упал на спину, открыв рот в немом изумлении.

- Внимание всем! - рявкнул капитан. - Уходим!

Он еще не закончил что-то бормотать по-фламандски, как первая повозка тронулась в путь. Гроот и остальные головорезы побежали туда, где оставили своих лошадей, которые нервно гарцевали из-за пожара. Животные галопом помчались на каретой, чтобы как можно быстрее удалиться от бушующего пламени.

Крыша рухнула через несколько минут. Единственными свидетелями этого события стали три льва, выбитые на лезвии кинжала, который Гроот вонзил в грудь пастушка.

Три льва, грозно поднявшиеся на задние лапы. Символ Англии.

LI

Санчо и Хосуэ пришлось отодвинуть труп, чтобы получить доступ к сундукам, из-за которых скупщик краденого и получил свою кличку. Они обнаружили там приличную сумму - около тридцати эскудо, эти деньги могли бы сослужить им неплохую службу в ближайшие месяцы. Еще там было много дешевых драгоценностей, особенно браслетов, медальонов и серебряных ожерелий. Лишь один предмет оказался действительно ценным - тонкая золотая диадема с маленькими изумрудами, которая, должно быть, стоила целое состояние.

- Не повезло. Наверняка этот проклятый Сундучник только что отправил товар главарю. Хотя бы эта драгоценность осталась. Но за нее мы получим четыреста или пятьсот, - сказал Закариас, упросив Санчо описать ему диадему во всех подробностях.

- Мы не сможем продать ее в Севилье, Закариас. Честные ювелиры знают, что она краденная, а скупщики работают на Мониподио. С таким же успехом мы могли бы украсть камень, - заметил Санчо, находящийся в дурном расположении духа после случившегося накануне ночью.