Воспоминания о русской службе - Альфред Кейзерлинг

ДАВНИЕ ПОПЫТКИ УСТРАНИТЬ МЕНЯ

Прошли ночь и утро — я никого не видел, кроме надзирателя, приносившего тюремную еду; ответа на свои вопросы я не получил, и во мне проснулись воспоминания о том, что враги и раньше пытались убрать меня, заподозрив в покушении на особу Государя.

Царь был настоящий охотник и охотиться любил в одиночку. Без всяких приготовлений, никого не предупреждая — ни из свиты, ни из ведомства двора, — он уезжал в одно из своих охотничьих угодий и как обыкновенный охотник предавался своей страсти. Правда, из Царского Села выехать на охоту было не так-то легко. Царя окружали несчетные сотрудники тайной полиции и личной охраны, бдительно следившие за каждым его шагом. Поэтому в свои охотничьи экспедиции он выезжал украдкой, ни свет ни заря, вместе со своим наперсником, генералом князем Орловым{107}, который в таких случаях садился за руль, причем они использовали все средства, чтобы незаметно улизнуть от охраны и из резиденции.

Царь очень любил глухариный ток. Один из лучших токов находился в императорских угодьях в Лисине, расположенном у большого тракта километрах в пятидесяти от Царского Села. Земство проложило грунтовую дорогу, которая сокращала этот путь верст на двадцать, но наша дорога была задумана и построена для нужд деревенских жителей, а отнюдь не для больших и тяжелых царских автомобилей.

Случилось это в феврале 1913 года. Однажды рано утром царь со своим наперсником незаметно для окружающих улизнул из резиденции — выехал на своем «мерседесе» в Лисино на ток.

Поскольку еще до полудня царь должен был принять министров, времени у него было относительно мало. Поэтому он свернул на грунтовую дорогу, притом, несмотря на скверное ее состояние, с большой скоростью. Вдобавок нужно было проехать через маленький, выстроенный минувшей осенью легкий деревянный мостик. Сам по себе он был в хорошем состоянии, но стоял на суглинке и по причине зимних холодов слегка поднялся и сместился. Автомобиль на полной скорости пронесся по мостику, который затем с одного края подломился, однако же седоки ничего не заметили.

После охоты царь с той же скоростью помчался назад. Такого натиска мост уже не выдержал, случилась авария. «Мерседес» разбился, царя и Орлова выбросило из автомобиля; по словам царя, его, как мяч, швырнуло на дорогу. Оба охотника чудом остались невредимы, но ружья и авто были разбиты вдребезги. Генерал князь Орлов нашел в ближайшей деревне крестьянскую телегу и на ней доставил царя в Царское.

Около шести — мы еще крепко спали — громкий звонок телефона поднял нас с постелей. Перепуганная столь ранним звонком, моя жена поспешила к аппарату. А потом позвала меня: генерал В.{108} хотел поговорить со мной.

Генералу В., коменданту дворца, подчинялись тайная полиция и охрана, которым надлежало стеречь особу Государя и защищать; иными словами, на нем лежала ответственность за безопасность Его величества. Генерал был зятем министра двора графа Фредерикса и отнюдь не питал ко мне расположения; этот славянофил и русский националист не терпел меня уже за то, что я немец, а кроме того, у него было владение в Царском. Мало того, он считал нанятых мною сотрудников земства политически неблагонадежными. Я набирал на те или иные должности только дельных специалистов — главное, чтобы люди были честные, на которых можно положиться. Общение с «политическими» в Сибири научило меня, что личная порядочность и честность не зависят от политических убеждений. Я руководствовался правилом: земский чиновник должен быть человеком порядочным и честно выполнять свои обязанности на службе земства, политикой ему заниматься незачем.

Петербургский губернатор Зиновьев{109}, предшественник графа Адлерберга, разделял эту мою точку зрения и утвердил предложенных мною кандидатов. Земству разрешалось брать на работу только лиц с политически безупречной репутацией. Зиновьев полагался на свое собственное и мое знание людей, и мы ни разу не пожалели о своем выборе. В. был «черносотенец», т. е. ультрапанславист и соратник Дубровина. Достаточно сказать, что он был из тех приближенных царя, которые тотчас покинули его, едва он попал в плен{110}. Дальнейшие комментарии излишни.

Когда я подошел к телефону, генерал В., не здороваясь, закричал: «Вы знаете, что на вашей дороге в Лисино, на мосту, царь наехал на бомбу, подложенную вашими агентами? Вы за это ответите!» На мой вопрос: «Жив ли Государь?» — он ответил: «Да, но он уцелел чудом». На следующий мой вопрос: «Он что, тяжело ранен?» — я ответа не получил, генерал бросил трубку.

Я немедля позвонил жандармскому полковнику фон П., начальнику уездной жандармерии, и земскому инженеру Покровскому, ведавшему этой дорогой, и попросил их тотчас выехать вместе со мной к означенному мосту. Очень скоро мы на моем авто прибыли к месту аварии.

Там мы сразу установили, что причиной аварии был не взрыв, а исключительно неосторожная езда с превышением скорости. Жандармский полковник в точности записал все факты, и мы втроем подписали протокол, который я намеревался безотлагательно направить в ведомство двора. Но дело до этого не дошло. Когда я вернулся домой, жена встретила меня известием, что флигель-адъютант Дрентельн{111}, личный секретарь Государя, от имени Его величества передал ей приказ, что об инциденте на лисинской дороге надлежит хранить полное молчание. Император не пострадал и знает, кто виноват. Моей жене тревожиться за меня не стоит. Государь разъяснил В. ситуацию и велел ему позаботиться, чтобы общественность не проведала об этом инциденте.

Флигель-адъютант Дрентельн, преданный слуга императора и близкий его друг, как человек пользовался всеобщим уважением и по праву считался джентльменом во всех отношениях.

Так эта история с «покушением» была закончена и забыта навсегда.

Через несколько месяцев, объезжая свой уезд, я случайно встретился с царем в парке Павловска. Он совершал утреннюю верховую прогулку в сопровождении офицера-конюшего. Я знал, что во время таких прогулок царь встреч не любит, но свернуть здесь было некуда. Поэтому я вышел из автомобиля, стал рядом и приветствовал Государя, когда он проскакал мимо.

Увидев меня, царь остановил коня, погрозил мне кулаком и сказал: «Граф Кейзерлинг, с вами у меня особые счеты!» Засим он подозвал своего спутника, спешился и передал ему коня, со словами: «Мне нужно поговорить с графом, подождите меня здесь».