Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой - Бенгт Янгфельдт

Теперь Валленберг находился в постоянном движении по городу. Опыт маршей смерти научил его всегда быть в практичной одежде и ботинках. Своих соратников он тоже призывал к этому. С помощью владельца обувной фабрики, Миксы Бошана, шведского подзащитного, он получил в свое распоряжение большой склад ботинок.

Валленберг оказался в положении дикого зверя, за которым охотятся. Но ему не надо было опасаться Адольфа Эйхмана – 24 декабря того вызвали домой. Таким образом, он успел улизнуть из Будапешта до того, как советское кольцо окончательно сомкнулось.

“Вбг в большом унынии”

Волна насилия в Будапеште захлестнула не только евреев. Сама Партия скрещенных стрел находилась в состоянии распада из-за борьбы между фракциями. Члены партии хватали и убивали несогласных в собственных рядах. Одновременно сжималось кольцо вокруг столицы. Поэтому германское военное командование потребовало, чтобы нилашисты, вместо того чтобы воевать друг с другом, занялись обороной города. 1 января в Будапешт из западной Венгрии прилетел адвокат Эрнё Вайна, дальний родственник министра внутренних дел Габора Вайны. Его главной задачей была организация обороны столицы, но, поскольку он был главным представителем правительства в городе, в вопросах, касающихся евреев, Валленбергу пришлось иметь дело именно с ним.

23 декабря – в тот день, когда Вёцкёнди потребовал от персонала шведской миссии покинуть Будапешт, – было приказано, чтобы евреев, находящихся под охраной иностранных держав, не позднее 31 декабря перевели из Международного гетто в Большое. Сроки соблюдены не были, но, как только Эрнё Вайна прибыл в Будапешт, план стал реализовываться активнее. Решение об эвакуации Международного гетто привело Валленберга в отчаяние. “Вбг в большом унынии, – записала в своем дневнике Маргарета Бауэр 2 января 1945 года. – 35 тыс. евреев переведены в Большое гетто”.

Hazai Bank после того, как в него угодила бомба в начале января 1945 года.

Сведения Бауэр неточны: переезд состоялся несколькими днями позже. С другой стороны, этого она не могла знать, сидя в своем убежище в Буде. Салаи рекомендовал Валленбергу согласиться на отправку шведских подзащитных в Большое гетто, поскольку там было безопаснее, но тот возражал, что тогда ситуация со снабжением станет катастрофической. Третьего января он составил официальное письмо командующему немецкими вооруженными силами в Будапеште генералу Пфеффер-Вильденбруху, в котором объяснил, что в течение трех ближайших дней в Большом гетто начнется повальный голод. В такой ситуации идея переселить туда свыше 35 тыс. обитателей Международного гетто должна “с точки зрения гуманности рассматриваться как зверская и безумная”. Поэтому он просит генерала о “радикальном вмешательстве”.

Даже если бы генерал и пожелал этого, ему, по всей видимости, было бы трудно вмешаться в вопрос, в первую очередь относившийся к компетенции венгерских властей. Те же, в свою очередь, твердо решились исполнить приказ. Чтобы затруднить возможное сопротивление, они, в частности, перерезали телефонные коммуникации отдела экспедиции миссии на улице Татра. Поэтому связь пришлось поддерживать через курьеров. В два часа ночи 4 января пришло написанное от руки сообщение от Валленберга, находившегося в помещении Hazai Bank. Сообщение, адресованное начальнику экспедиции Элемер Мико, гласило:

1) изменение приказа, к сожалению, невозможно;

2) просите полицейских ни в коем случае не забирать большее, чем законное, количество шведов при первом перемещении;

3) в течение ночи продовольствие с небольших складов должно быть роздано по домам*, а в домах – среди жителей. Пусть люди не делают бумажных свертков, а вместо этого рассуют еду в одежду.

* Если это окажется невозможным, распределение следует подготовить в помещении на улице Татра, 6, чтобы порции для каждого дома были готовы;

4) всем в Международном гетто следует сообщить, что миссия не может более осуществлять их охрану и что гетто будет замуровано. Охраняемые дома, по всей вероятности, тут же займут всевозможные беженцы. Будут объявлены ограничения на вещи, которые можно взять с собой, но все должны приготовиться взять как можно больше.

Удачи!

С того момента, как евреи из Международного гетто были переведены в закрытое Большое, они больше не подпадали под юрисдикцию миссии, которая уже не могла осуществлять их охрану. В этом заключалась ужасающая новость, которую Валленбергу, не добившемуся вмешательства германского военного командования, пришлось огласить. Это означало конец начатой в середине августа деятельности Швеции по охране еврейского населения Будапешта. В то же утро жителей шведских домов известили, что их переведут в Большое гетто и что миссия их больше не охраняет. Их призвали упаковать выданные продукты, необходимое белье и дополнительную обувь в рюкзаки или узлы, которые можно было нести на спине на большие расстояния. То, что невозможно взять с собой, нужно было снабдить своими фамилиями и оставить на месте.

Эвакуация началась в тот же день. Обитателей четырех шведских домов на четной стороне улицы Пожоньи заставили пешком идти в Большое гетто, отняв у них все имущество. Третий раз за последние семь месяцев будапештские евреи шли пешком через весь город, голодные, оборванные, униженные.

Ларс Берг перед входом в шведскую миссию на улице Минервы. Однажды нилашисты ворвались в соседний дом – “дом Валленберга”, несмотря на то что он находился под охраной Швеции. Семейство Цвак и еще несколько человек спрятались в подвале, но их обнаружили. “Было ясно, что всем нам предстоит умереть, – вспоминал Петер Цвак. – Мне только что выдали огромную шоколадку, которой могло бы хватить до конца войны… я принялся ее уплетать. Я был уверен, что это последняя шоколадка, которую мне суждено видеть в жизни.

…Нилашисты стали подгонять нас к двери, когда Лайош, сын Мици, спросил, можно ли ему забрать свои ботинки. Он был в одних носках. Непонятно почему, но они позволили ему сходить и принести ботинки, а пока мы ждали, Кальману [венгерский офицер, дезертировавший и прятавшийся в том же доме] удалось выскользнуть из дома и добежать до шведской миссии в соседнем здании. Ларс Берг ворвался как вихрь. Это был огромный мужчина… он размахивал пистолетом и орал: “Этот дом – собственность шведского государства. Эти люди находятся под нашей охраной. Это дипломатический инцидент”. После чего нилашисты отпустили пленников и покинули дом.