Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС - Петр Шелест

Зашел ко мне Александр Иванович Покрышкин, гроза и ас воздушного боя в период Великой Отечественной войны, недаром фашистские летчики при его появлении в воздухе объявляли: «Ахтунг, ахтунг! В небе Покрышкин».

Александр Иванович на Украине командовал противовоздушной армией, работал добросовестно, у нас с ним были хорошие деловые контакты, мне приходилось много помогать этой армии в строительных материалах для офицерского состава, в общем работали дружно, не один раз я бывал в подразделениях его армии, имел беседы с летчиками, присутствовал на показательных учениях — «боях». А. Покрышкин получил новое назначение — заместителя командующего ПВО страны. Повышение большое, но уезжать с Украины ему не хотелось. Тепло с ним простились, пообещали поддерживать связь. Так и получилось, когда волей судьбы я оказался в Москве, мы снова встретились как старые друзья, дружили лично и семьями. Я первый ему сообщил радостную весть, когда ему было присвоено звание маршала авиации. Жалко мне его, он рано ушел из жизни. Мне пришлось провожать его в последний путь.

Разбирал текущую почту, все сложнее и опаснее складывается обстановка в Чехословакии, надо принимать более решительные меры, иначе поздно будет, может пролиться большая кровь, мы в первую очередь понесем большие издержки, в том числе и политические. Выехал в Закарпатскую область, в Чоп, а оттуда на место, где предполагается проведение двусторонней встречи — в Чиерне-над-Тисой, чтобы окончательно определиться и на месте осмотреть, как и где будем располагаться на этом железнодорожном разъезде. Ведь все будет проходить на территории республики, и все неурядицы могут сказаться на мне.

25 июля мне из Москвы позвонил Ю. В. Андропов, переговорили по вопросам подготовки, размещения, санитарных условий, охраны, питания. С Ю. Андроповым окончательно остановились на варианте Чиерны-над-Тисой. Правда, жить участникам совещания придется в вагонах, тут же питаться, вагоны будут стоять на разъезде под усиленной охраной. Андропов доверительно, очевидно по совету Л. Брежнева, сообщил мне, что дела в Чехословакии еще больше усложняются, но двойственную позицию в принятии определенных решений занимают некоторые товарищи из политбюро. Назвал фамилии Суслова, Косыгина, Подгорного. Брежнев ищет опору. У него появилась какая-то растерянность, нерешительность, вокруг него образовывается сложная ситуация. Я сказал Ю. Андропову, что мое мнение по этому вопросу известно, я об этом вопросе не один раз говорил, писал, давал информацию. По событиям в Чехословакии надо переходить от бесконечных разговоров к конкретным делам. Ю. В. Андропов с моими соображениями целиком согласился.

Позвонил мне Ю. Ильницкий из Закарпатской области и сообщил, что чехи еще окончательно не определились, где проводить встречу, некоторые члены Президиума ЦК КПЧ настаивают на том, чтобы встреча состоялась в Кошицах, и делается это преднамеренно, неспроста. В Кошицах в 1945 году была принята программа Бенеша, так она у них именуется «Кошицкая программа»[116] — на нее больше всего и опираются праворевизионистские элементы Чехословакии. Заведующий международным отделом ЦК КПЧ больше склонен на организацию встречи в Чиерне-над-Тисой и почти настаивает на этом, нам надо поддерживать его. Мы с Ю. Андроповым предложили как единственный вариант Чиерну-над-Тисой. Руководством наше предложение было принято.

Позвонил Ю. Андропову и сообщил ему, что в Чопе, в Чиерне-над-Тисой появились корреспонденты и фотографы из США и ФРГ. Еще окончательно не был решен вопрос о месте проведения совещания, а они уже «пронюхали». Они говорят, что ими будут засняты участники совещания, а возможно, и переход советскими войсками чехословацкой границы. Просил Ю. Андропова принять надлежащие меры. Осложняется вопрос с В. Биляком, его пытаются всеми способами не допустить на совещание в Чиерну. Все делается под благовидными предлогами: на время совещания оставить его в Праге.

Принял И. И. Еремеева, Героя Советского Союза, почетного гражданина Праги. Он освобождал Прагу от фашистов. Он мне подробно рассказал о своей встрече и разговорах с Л. Свободой, теперешним президентом Чехословакии. Еремеев знает Людвига Свободу с тех пор, когда он еще под Харьковом формировал Чехословацкий корпус для борьбы с фашистскими завоевателями. Ему тогда было около пятидесяти лет, он был в звании генерал-майора. И. Еремеев воевал вместе с Л. Свободой, и вместе освобождали Прагу. С тех пор они дружат, доверительно друг к другу относятся.

В беседах между Л. Свободой и И. Еремеевым Свобода заявил, что он очень обеспокоен положением в их стране. В Дубчека, как политического руководителя, способного справиться со сложностями в стране, не верит, и чем скорее он будет заменен, тем лучше будет для страны, для народа. «Я же был и остаюсь всегда с Советским Союзом, я воевал вместе с вами против фашистов, и спас меня Советский Союз — Сталин, когда я в 1950 году сидел в одиночной камере в чехословацкой тюрьме. У нас говорят: где Людвиг, там дружба с Советским Союзом — это говорят в первую очередь рабочие, крестьяне. Но под видом заботы о моем здоровье Дубчек не пускает меня к рабочим и крестьянам. Я не могу сделать то, что хочу. Мне мало доверяют в моей же стране, а со стороны советских товарищей я не чувствую определенной поддержки. Мне очень трудно — сам Дубчек называет меня старым дураком и сталинистом».

Л. Свобода в разговоре с Еремеевым просил его, «чтобы их беседа была бы полностью через меня доведена до руководства Советского Союза. Связь с ним можно держать через генерала Холода, начальника военного гарнизона Праги. Генерал Холод это доверенное лицо Людвига Свободы. О моей встрече и беседе с Еремеевым я подробно доложил Л. Брежневу и Ю. Андропову. Кроме того, послал письменную информацию в ЦК КПСС, в которой изложил свои предложения, в частности внес предложение послать Еремеева в группу войск для связи с чехословаками и поддержания тесной связи с Людвигом Свободой. Что касается самого Л. Свободы, то его следует с нашей стороны всячески поддерживать и информировать о наших мероприятиях по Чехословакии. В нем мы можем иметь надежного союзника по локализации тревожных событий в Чехословакии.

27 июля 1968 года. Заседание политбюро ЦК КПСС — обсуждаем тезисы выступления главы делегации Брежнева на двусторонней встрече руководителей КПСС и КПЧ. Окончательно решен вопрос, что 29 июля в Чиерне-над-Тисой состоится двусторонняя встреча. В ней принимают участие все члены и кандидаты Политбюро ЦК КПСС и члены и кандидаты Президиума ЦК КПЧ. Наши тезисы в своей основе подготовлены неплохо, но в лекционном плане. Лекции чехам мы читали, начиная с Дрезденского совещания, а толк какой? На том этапе, может быть, и нужны были элементы лекционного порядка. Сейчас должен быть спрос и отчет. Непонятно также и то, зачем мы в наших тезисах затрагиваем решения XX съезда КПСС и культ личности Сталина. Перед кем и зачем мы раскрываем наши военные расходы и обязательства по сельскому хозяйству? Уместно ли нам в этом нашем документе критиковать Югославию? Надо подчеркнуть тезис защиты позиции варшавского письма пяти социалистических стран. Неплохо было бы сказать о роли СЭВ, высказать критику по концепции Шика.

Все эти и другие вопросы мной были высказаны в порядке замечаний и предложений к тезисам.

Во время заседания состоялся телефонный разговор Брежнева с Кадаром. Как нам сообщил Брежнев, у Кадара хорошее настроение — он поддерживает все наши мероприятия. Говорит, что мы должны иметь обязательно двустороннюю встречу с чехами. Нам дорог международный авторитет всех соцстран, и мы должны действовать сообща. Брежнев по тезисам высказал свои соображения так: «Материал подготовлен хорошо, но переговоры не экономические, а политические. Отсюда и встреча должна носить политический характер. Мы должны изложить нашу позицию, отстаивать политику братства между партиями и народами, классовую суть совместных действий по разгрому фашизма. После этого только наступили экономические процессы. Что касается коммюнике встречи, то пусть проект представят чехи».

27 июля с Внуковского аэродрома всем составом политбюро тремя самолетами Ил-18 отдельными группами вылетело на военный аэродром в Мукачеве. Прибыли все самолеты в 16.00. От Мукачева до Чопа 56 километров проехали машинами. Я ехал в машине вместе с Косыгиным, он искренне восторгался селами, чистотой и порядком в Закарпатье. В Чопе разместились в поезде по закрепленным вагонам.

Утром 28 июля поездом выехали на наш пограничный разъезд, расставили поезда, сделали соответствующие разрывы для пропуска поездов в Чехословакию. Организовали связь, охрану. Приступили к жизни в полевых условиях. Место стоянки немного облагородили, проложили дорожки к вагонам, оборудовали общие места. Людей с техническим персоналом, медициной, охра ной набралось очень много. Все приступили к исполнению своих обязанностей. Правда, были и такие, что начали из лодок ловлю рыбы в Тисе. Хорошо, что я в свой «состав» из трех вагонов захватил вагон-ресторан с полным набором продуктов питания: хоть подкармливай москвичей. В 800 метрах от нас находится граница, видны наши и чехословацкие пограничники. А в километрах пяти-шести в глубине нашей территории находятся наши легкие походные механизированные воинские подразделения. Километрах в тридцати — настоящие большие танковые и артиллерийские части.